Иустин (Попович) - Философские пропасти
Не надо обманываться, положение души нашего народа весьма критично; только оппортунисты могут относиться к этому несерьезно. Базисный принцип психологии народа в том, что всякий человек несет в себе не только судьбу свой души, но и судьбу души всего народа. Каждый отвечает за всех. В теле нашего народа наши души переплетены, как корни в земле, из которых растет единый ствол, единое древо. В каждом есть что-то от души каждого, а все души составляют единый, неделимый организм. Если моя душа загноилась фурункулом эгоизма, разве ее ядовитый гной не разольется по всему организму народной души? Если сердце твое заражено самолюбием, разве ты не стал гангреной для организма народной души, гангреной, которую необходимо немедленно отсечь?
Приучай себя к мысли: народная душа это не нечто отделенное от нас, индивидов, это органическое единство всех душ всех индивидов. Что бы ты ни делал, что бы ни мыслил, что бы ни чувствовал, твой труд, твоя мысль, твое чувство пронизывают всю народную душу, проникают в нее всеми своими пороками и добродетелями, гадостями и радостями. За здоровье нашей народной души ответственен каждый из нас, и величайший и наименьший, и самый образованный и самый неграмотный, и самый высокопоставленный и самый униженный.
Едва лишь наша народная душа впервые вступила на перекресток меж двух миров, святой Савва решительно повел ее путем Богочеловека Христа. До него она была слепа, благодаря ему она прозрела и впервые увидела вечную Истину и вечный смысл жизни. Святой Савва обратил нашу душу от смертного к Бессмертному, от временного – к Вечному, от человеческого – к Богочеловеческому. Куда ты пойдешь, друг, когда душа твоя, твоя синяя птица, начнет метаться в клетке твоего тела, начнет метаться, мучимая вопросом, который задавал себе Растко: что есть жизнь? Что есть смерть? Для чего человеку дается жизнь, если она оканчивается смертью? Если на тебя хлынут эти жуткие вопросы, то кто тебе на них ответит, европейский человек или Богочеловек, обретаемый Растко?
Если человек не задавал себе этих вопросов, будьте уверены, он еще не вышел из животной стадии развития, еще не стал человеком, ведь только животные и скотоподобные люди не задают себе этих вопросов. Если кто-то считает себя выше животных, потому что роскошно одевается и питается, то покажите ему животных и травы. Разве лилия в поле не более красиво одета, чем преславный Соломон (ср. Мф. 28-29)? Разве оно не более роскошно украшена, чем царица Савская? Разве пчела не питается лучше всякого Креза, кормясь цветочной пыльцой? А если по-святосаввски серьезно рассмотреть некоторых представителей нашей интеллигенции, то можно будет увидеть, что они еще не вышли даже из неорганического состояния, так как живут телом и ради тела, ради этой временной, бренной оболочки своей души.
Кто хоть однажды, подобно Растко, серьезно подумал о таинственном существе, что зовется человеком, тот должен или, как Растко, поверить в Господа Христа, или совершить самоубийство, неизбежное самоубийство духовное, а может быть, и физическое. Живя на судьбоносном водоразделе двух культур, наш человек, охваченный вопросами, которые задавал себе Растко, не может успокоиться до тех пор, пока не пойдет или путем европейского человека, или путем святосаввского Богочеловека. Что ждет его на одно и что на другом пути? Чем заканчивается один путь и чем – другой? На чем основана культура европейского человека и на чем – культура Богочеловека святого Саввы?
***
Европейская культура своим основанием имеет человека. Человеком исчерпывается ее программа и цель, ее средства и содержание. Гуманизм – ее главный архитектор. Вся она выстроена на софистическом принципе и критерии: человек есть мера всех вещей, видимых и невидимых, и этот человек – европейский человек. Он верховный созидатель и распределитель ценностей. Истина – это то, что он провозгласит истиной; смысл жизни – то, что он провозгласит смыслом жизни, добро и зло – то, что он провозгласит добром и злом. Кратко и откровенно: европейский человек провозгласил себя богом. Неужели не видно, как он неизмеримо любит жить, как бог, пусть и мечом и огнем, пусть и троглодитством и людоедством? Языком своей гуманистическо-позитивистской науки он объявил, что Бога нет. И из этого сделал смелый вывод: раз Бога нет, тогда бог – это я!
Ничто так не любит европейский человек, как представляться богом, хотя в этой вселенной он как мышь в мышеловке. Чтобы показать и доказать свою божественность, он объявил, что все иные миры над нами пусты, там нет Бога и нет живых существ. Он, во что бы то ни стало, хочет овладеть природой, чтобы подчинить ее себе, для этого он организовал систематическое наступление на природу и назвал его культурой. В него он запряг свою философию и науку, свою религию и этику, свою политику и технику. Ему удалось отшлифовать некоторый участок на поверхности материи, но не преобразить. Борясь с материей, человеку не удалось ее очеловечить, зато она сумела ограничить и обмелить человека, свести его к материи. И он, обнесенный ею, как стеной, осознает себя как материю, только как материю.
Так кто же победил? Ирония отняла победу, ибо культура сделала человека рабом материи, рабом вещей. Очевидна истина; европейский человек – раб вещей, а не бог над ними. Самозваный бог рабски склоняется перед вещами, перед идолами, которых сам сотворил. В своем походе против всего сверхъестественного он достижениями своей культуры подменил все идеалы, все надматериальные стремления: подменил небо, душу, бессмертие, вечность, подменил Бога, живого и истинного. И провозгласил богом культуру, ибо на этой помраченной звезде человек не может выдержать без бога, хоть какого-нибудь, хотя бы даже и ложного, такова фатальная ирония так устроенного человека.
Разве вы не замечаете, что европейский человек в свое культуромании превратил Европу в фабрику идолов? Почти всякий объект культуры здесь стал идолом. Поэтому наше время – это прежде всего время идолопоклонства. Ни один континент так не наводнен идолами, как современная Европа. Нигде так не пресмыкаются перед вещами и нигде столько не живут ради вещей и для вещей, как в Европе. Это идолопоклонство худшего рода, ведь это поклонение грязной глине. Скажите, разве человек не поклоняется рыжей глине, когда самолюбиво целует земное, бренное тело свое и упорно твердит: я плоть и только плоть?
Несомненно, Европа страдает не от атеизма, но от политеизма, страдает не от отсутствия богов, но от переизбытка их. Потеряв истинного Бога, она восхотела насытить свою жажду Бога созданием многочисленных ложных богов, идолов. Она создала себе идолов из науки и ее гипотез, из философии и из ее систем, из техники и ее открытий, из религии и ее представителей, из политики и ее партий, из моды и ее спутников. А посреди всех идолов на вселенский трон эгоизма усадила европейского человека, европейского далай-ламу.
По своей сути, европейская культура – это превратившийся в вампира фетишизм, фетишизм в европейском оформлении, в европейском костюме. «Гурманство по отношению к вещам» - главное отличие европейского человека. Но фетишистская метафизика европейской культуры практически выражается в фетишистской этике. Старому языческому фетишизму свойственно людоедство. А разве новый европейский фетишизм не отличается таким же людоедством, только замаскированным, культурным людоедством?
Разве европейская культура устами своей науки не провозгласила главным принципом жизни борьбу за существование? Что это, как не призыв к людоедству? Не значит ли это: человек, борись за выживание всеми средствами, борись, если надо, и людоедством! Главное – жить! Главное – сохранить свою жизнь! Как? Это не подчиняется контролю совести. Жизнь – это бойня, на которой сильный имеет право заколоть слабейшего. Более того, слабые люди – это материал для более сильных. Поскольку же нет ни Бога, ни бессмертия, то человеку ради самосохранения все дозволено. Допустим грех, допустимо зло, допустимо преступление. Позитивистская наука объявила, что все происходящее происходит по естественным законам. В природе как верховный закон господствует закон необходимости. Он господствует и над людьми, и над всеми их мыслями, чувствами, стремлениями, поступками. Если люди грешат, то грешат по необходимости. Человек, ты не виноват даже в самом страшнейшем своим преступлении, так как все, что бы ты ни делал, ты совершаешь по необходимости… И в самом деле, грех не может существовать для человека, для которого не существует Бога, ибо грех есть грех перед Богом. А если Бога нет, тогда нет и греха, ни зла, ни преступления.
Метафизический нигилизм европейской культуры, выраженный в принципе: «Бога нет», должен был проявиться как практический нигилизм, принцип которого: «нет греха, все дозволено!» Обратите внимание: своей философией и наукой, своей техникой и политикой европейская культура систематически вытесняет из человека все бессмертное и вечное, виртуозно парализует ощущение бессмертия, умаляет душу, пока наконец не сведет ее к полному нулю.
