Сергий (Четвериков) - Молдавский старец Паисий Величковский. Его жизнь, учение и влияние на православное монашество
Старец же в это время при содействии старшей братий сделал распределение, кому из братий переходить в Нямец и на какие послушания и кому оставаться в Секуле. Управление Секульским монастырем он поручил одному из духовников Илариону. После этого он приказал по звону собрать братию в церковь, пришел туда и сам, помолился со слезами Господу и, сообщив братиям волю князя, дал благословение остающимся на месте, утешив их словами, что каждый из них всегда может приходить к нему во всякой скорби и нужде душевной и телесной и, выйдя из церкви, двинулся в путь. Так как по своей слабости он не мог идти пешком, то для него был приготовлен экипаж, запряженный одною лошадью, а братия, как пчелы окружив его экипаж, шли рядом с ним, слушая его последние наставления. Больные и престарелые, выйдя навстречу ему из больницы, плакали, что не могут провожать его, а здоровые провожали его не менее часа и только по настойчивому его требованию, когда он им напомнил о предстоящем бдении, вернулись назад в монастырь. Некоторые же провожали его до самого Нямца, куда и прибыли в самое навечерие праздника Успения Пресвятой Богородицы в среду.
Когда старец и братия приблизились к Нямецкой обители, там зазвонили во все колокола и все нямецкие братия вышли за монастырские ворота навстречу старцу. Впереди шли три священника в фелонях и один из них держал в руках Святое Евангелие, а другие — святые кресты. Два диакона в стихарях имели в руках кадильницы. Старец приложился к Евангелию и к крестам и вступил в обитель, предшествуемый священниками и диаконами и сопровождаемый братиями обеих обителей при пении ирмосов Богородице. Войдя в церковь старец приложился к иконам, причем особенно усердно молился перед чудотворной иконой Богоматери, вручая себя и братий Ее заступлению и хранению, покрову и попечению и возлагая на Нее всю свою по Боге надежду. В своем письме к князю старец, между прочим, открывает ему одно давнее событие своей жизни, а именно, что еще до своего отбытия на Афон, в молодости, старец приходил в Нямец молиться пред чудотворной иконой Божией Матери и удостоился три раза держать эту святую икону своими грешными руками. С того времени он почувствовал великую любовь к этому святому месту, куда потом, неисповедимыми путями Божьими, ему пришлось перейти со своим собором.
Когда старец приложился к иконам, два начальника Нямецкого братства Иоасаф и Варлаам, игумен и проигумен, поставили старца на игуменское место. Когда пропели тропарь и кондак храма и произнесли ектению и отпуст, старец со слезами сказал собравшимся, что он пришел к ним не по собственному желанию и исканию, но по решению и распоряжению князя и митрополита и просил всех хранить взаимный мир и взаимную любовь. Из церкви старец направился в приготовленную ему келью и немного отдохнул. Для пришедших с ним братий было приготовлено 15 келий, в которых они и разместились в большой тесноте, по несколько человек в каждой кельи. Только духовникам по их обязанностям было отведено каждому по келии. Несмотря на утомление, старец от большой печали не мог уснуть, хотя уже пять дней оставался без сна. К началу всенощного бдения он с большим трудом пришел в церковь и сидя слушал Божественную службу, молясь Пречистой Богородице о том, чтобы Она утешила его душу, прогнала окутавший ее мрак и печаль и послала ему отрадный сон. И когда уже окончилась вечерня и началась утреня, и когда было прочитано Евангелие, стал приходить к старцу желанный сон. Старец ушел в свою келью и лег на постель, но заснул только тогда, когда стало уже светать и сладко проспал два часа. Проснувшись, он почувствовал облегчение головы, некоторую крепость во всем теле и вся печаль отошла от его сердца. По окончании литургии и молебна Божией Матери пошли в трапезу с праздничною иконою и с пением тропаря праздника, а после трапезы, по возвращении в церковь, разошлись по келиям. Старец пригласил к себе бывших начальников обители и, побеседовав с ними наедине братски, обещал покоить их во всем до самой смерти и ни в чем их не притеснять. И они совершенно примирившись со всем случившимся, через некоторое время были облечены в схиму и поживши еще несколько лет, отошли ко Господу. Из Нямецких братий только немногие ушли из монастыря, а остальные присоединились к общему братству, из двух соборов составился один собор и установились полный взаимный мир и единодушие. Старец написал князю о принятии им Нямца, о соединении обоих братств и просил помочь в устройстве новых келий. Князь благодарил старца за послушание и обещал оказать помощь, как в устройстве келий, так и во всех других нуждах.
Так произошло перемещение старца Паисия с братией из Секуля в Нямецкий монастырь. Секульский монастырь по-прежнему остался под его главным управлением и порядок жизни в обоих монастырях установился один и тот же. Секульские братия часто посещали старца, а однажды в год и сам старец проводил несколько дней в Секуле. Вот как он сам описывает эти свои поездки в письме к тем же инокам Амвросию, Афанасию и Феофану: "Около отдания Успения, когда все уже готово к моему отъезду, братия по звону собираются в церковь и при входе поют "Достойно". Приложившись к иконам и прослушав ектению и отпуст, я по немощи сажусь на приготовленное место и говорю всему братству наставление на языках славянском и молдавском, прося их молиться о благополучном моем путешествии, трудиться в исполнении заповедей Божиих и сохранять между собою мир Христов и всякое монашеское благочиние и благоговение. После этого я выхожу из церкви в сопровождении братий и, преподав ей благословение, отправляюсь в Секул. Когда я приближаюсь к монастырю, навстречу мне выходит духовник Досифей со всеми больными и престарелыми братиями и, приняв благословение, отходит. При моем дальнейшем шествии выходит мне навстречу за монастырские ворота духовник Иларион со всей братией. Преподав им благословение, я вхожу в обитель сопровождаемый всем братством. Совершив все положенное по чину, я иду в свою келью, где и проживаю до храмового праздника Усекновения Главы Иоанна Предтечи. После праздника, дня за два до моего отъезда оттуда, после повечерия, собираются братия в трапезу, один день — славянского языка, другой день — молдавского, и бывает мое к ним последнее наставление. В день же моего отъезда из Секула обычным порядком происходит прощание. По прибытии в Нямец совершается обычная встреча. При выходе моем из церкви в свою келью, встречают меня два инока, которым на время моего отсутствия поручается келья и берут благословение. Я вхожу в келию, благодарю Бога за благополучное воз-вращение". В конце письма старец прибавляет: "Об остальных же наших делах, об устройстве вокруг монастыря многих новых келий и о переходе к нам всех братий из Драгомирны и немалого числа из Секула и о прочем, известит вас духовник Иакинф". Во время пребывания старца в Секуле он каждый день принимал братий, которые могли свободно приходить к нему во всякое время и заявлять ему о своих нуждах, как духовных, так и телесных, причем старец говорил им: "если кто-нибудь из вас имеет нужду и скорбит и ропщет, но ко мне не приходит и не извещает, я о такой его скорби перед Богом не отвечаю". Находившимся в больнице, которые сами не могли придти к старцу, он посылал благословение и все необходимое через заведующего больницей отца Досифея, который с такою любовью и заботливостью относился к больным, что его часто можно было видеть просиживающим целые ночи у их постели и утешающим их надеждою на выздоровление и другими ободряющими словами.
В Нямецком монастыре начинается последний, самый трудный, но и самый плодотворный период в жизни и деятельности старца Паисия. Число братий, объединившихся вокруг него одним духом нестяжательности, послушания и любви к Богу, своему старцу и друг к другу, возросло здесь до 700 и более. Слух об их высокой жизни и об их мудром старце распространился далеко по всему православному востоку. Старец вел обширную переписку и сношения с многочисленными подвижниками не только в Молдавии, но и на Афоне, в Царьграде, в России и в других местах. Каждый странствующий инок, каждый паломник считал своим долгом посетить славную Нямецкую Лавру, увидеть ее знаменитого старца, посмотреть строгий чин ее общежития и благолепие монастырского богослужения, чтобы потом рассказать об этом на своей родине, в своей обители. Книжные занятия старца достигли в это время своего наибольшего расцвета. Он уже не один только и не в кругу только немногих друзей работал над исправлением и переводом отеческих книг. Он основал целую школу для обучения справщиков и переводчиков и широко поставил переписку исправляемых и переводимых книг, так что своими многочисленными рукописями не только наполнил монастырскую библиотеку, но и распространил их в огромном числе списков далеко за пределами своей обители и в особенности по монастырям и по кельям обширной Русской земли. Он сумел поднять в православном русском монашестве интерес к книжным занятиям, к чтению и списыванию отеческих книг, к духовным беседам, а свою Нямецкую Лавру сделал центром и светочем православного монашества и школою подвижнической жизни и духовного просвещения для православного востока. В Нямецком монастыре получили свое воспитание многие молдовлахийские и русские иноки, которые потом во многих обителях сделались насадителями православного старчества и монашеских общежитий по уставу Паисиева братства.
