Джордан Омэнн - Христианская духовность в католической традиции
Теперь нам гораздо понятнее, почему Альберт и св. Фома восприняли идеи Аристотеля. Им важно было найти не только мастера построения доказательства, но и мастера в познании природы вещей, мира и самого человека. Конечно, св. Фома не менее, чем св. Бонавентура, понимал необходимость обязательной связи всех и вся с Богом. Однако наряду с этой обращенностью к Богу в сфере применения знаний или деятельности, св. Фома признавал ничем необусловленную одаренность спекулятивного разума в области определения всех и вся, являющую собой действие Божией премудрости…
Не таит ли такое доверие к разуму опасность утратить такие качества христианских сущностей, как уникальность, подлинность и трансцендентность?… Страх и возражения, связанные с натурализмом последователей Аристотеля, всегда будут возникать у августинцев, особенно у св. Бернарда, св. Бонавентуры, Паскаля и даже у Лютера…
С нашей точки зрения, св. Фоме удалось устранить угрозу той опасности, о которой мы только что говорили. Он утверждал, что не Аристотель, а сила веры имеет главное значение. Более того, задолго до Лютера он отмечал, что в определенных ситуациях переоценивается значение философии по сравнению со священной доктриной. Подобное происходит, во-первых, и это очевидно, в случаях, когда философия оказывается ошибочной. Во-вторых, в случаях, когда философия становится мерилом веры и ее откровений, а не наоборот — подчиняется критериям веры…
Богословская мысль св. Фомы… основывалась главным образом на Библии и Предании. Никогда не лишне напомнить о том, что богословское учение тех дней являлось глубоко библейским по своей сути. Обычная лекция учителя представляла собой комментарий на Священное Писание. Поэтому библейские комментарии св. Фомы являются обычной формой его преподавательской деятельности.[343]
Поскольку богословие духовной жизни еще не оформилось как отдельное направление в рамках богословия в целом, не выделилось, так сказать, в самостоятельную научную дисциплину, мы не обнаруживаем в трудах Аквината в более законченной форме, чем у Августина, отдельной трактовки духовности.[344] Ибо схоластическое богословие раннего периода было в высшей степени унифицированной наукой, рассуждавшей о Боге и обо всем в связи с Богом. Так, для Аквината все нравственное богословие имеет смысл только в свете возврата человека к Богу, а все поступки человека получают конечную и объективную нравственную оценку по их связи с конечной целью — с Богом. В догматическом богословии все вопросы исследуются в духе веры, внимающей Богу, говорящему через откровение. В богословии духовной жизни все свои построения и суждения Аквинат основывает на той любви, которая суть Любовь, достигающая совершенства в премудрости и воплощенная в Христе через Святого Духа.
Христианским совершенством для св. Фомы Аквинского является сверхъестественное совершенство, а поскольку человек по своей природе очень далек от сверхъестественной области Божественного, то главным принципом его духовной жизни является Божий дар благодати, возносящий человека в область сверхъественного. Благодать, однако, бережно относится к природе человека, то есть в момент своего воздействия совершенствует ее, так что следствием таких воздействий или такой работы являются добродетели, которые в свою очередь допускают деление на добродетели чисто естественные, стяжаемые и добродетели сверхъественные, ниспосылаемые. Наивысшая добродетель — любовь, ибо именно любовь соединяет душу с Богом. Все остальные добродетели, и богословские, и нравственные, связаны с любовью и ведут к соединению с Богом, но любовь — царица всех добродетелей. Когда же любовь настолько проникает душу христианина, что он покоряется Божией воле, тогда в душе действуют дары Святого Духа, что и составляет мистическую сторону духовной жизни. Для св. Фомы совершенство христианской жизни состоит в постоянной одаряющей деятельности Святого Духа, осуществляющейся, правда, только в случае, когда человек возлюбил Бога всем сердцем, всем существом.[345]
Совершенство любви и добродетельность по-разному проявляются у христиан, а поэтому ев Фома рассматривает вопросы о деятельной и созерцательной жизни с точки зрения доминирования одного или другого типа в жизни христианина.[346] Оставаясь в русле традиционного библейского и монашеского учения о созерцательной жизни как жизни, объективно занимающей господствующее положение по отношению к жизни деятельной, св. Фома с готовностью допускает существование конкретных ситуаций, когда иерархия ценностей оказывается обратной. Так, подобно св. Григорию Великому, широко цитируя его, Аквинат показывает, что деятельная жизнь может иметь аскетическую значимость как приготовление к созерцанию, но она может иметь и свою отдельную мистическую ценность в таких, например, случаях, когда апостольство имеет своим источником совершенство любви и глубокую внутреннюю жизнь.[347] В богословии томизма мы не найдем понятия христианского совершенства, определенного строго в терминах созерцания или созерцательного образа жизни.
Первейшими источниками в трактовке созерцания для св. Фомы являются св. Бернард, св. Григорий Великий, Псевдо-Дионисий и Ришар Сен-Викторский.[348] Сначала св. Фома исследует психологический аспект созерцательного акта и делает вывод о том, что он представляет собой по сути работу ума, которая начинается с движения воли и заканчивается восхищенным состоянием, которая приводит к возрастанию любви.[349] Созерцание для Аквината — это "простое вглядывание в истину", хотя и другие виды деятельности могут предрасполагать к созерцанию, например, чтение, слушание, размышление, осмысление и так далее.[350]
Созерцаемая истина есть истина божественная, независимо от того, наблюдается ли она непосредственно сама по себе, или косвенно — по своим результатам. Как и св. Августин, Аквинат утверждает, что непосредственное видение Божественной сущности возможно, только если душа покидает тело в результате смерти или экстаза, когда полностью отключаются внешние и внутренние чувства.[351] Что касается типов созерцания, то Аквинат, похоже, признает существование естественного или стяжаемого созерцания, ибо утверждает, что шесть типов созерцания, выделяемых Ришаром Сен-Викторским, следует понимать следующим образом:
Первая ступень — изучение чувственных объектов; вторая — переход от объектов чувственных к умопостигаемым; третья — пропускание всего чувственного через рассудочное; четвертая — подобающее в каждом случае рассмотрение умопостигаемых объектов, полученных благодаря чувственному; пятая — созерцание умопостигаемых сущностей, недоступных чувствам, но доступных пониманию с помощью разума; шестая — рассмотрение умопостигаемых объектов, которые интеллект не в состоянии ни открыть, ни исчерпать; наконец, когда созерцание достигает совершенства, тогда достигается и высшая степень созерцания божественной истины.[352]
Суммируя учение св. Фомы, мы можем сказать, что христианская жизнь — жизнь, основанная на благодати, жизнь, в которой движущей силой является любовь. Любовь делает возможным соединение души с Богом, и Аквинат без колебаний называет этот союз дружбой.[353] Подобно другим формам жизнепроявления, любовь имеет степени совершенства; первая степень начинающих — стремление христианина избегать греха и сохранять Божию благодать; вторая степень — борьба за возрастание добродетелей, источником которых должна быть любовь; третья степень — обретение совершенной любви, когда христианин возлюбит Бога всем своим существом.[354]
В соответствии с учением св. Фомы о примате интеллекта над волей[355] и с определением конечного блаженства человека как прежде всего следствия (хотя и не только) деятельности созерцающего интеллекта,[356] Аквинат заключает, что при относительном совершенстве, на которое человек способен в этой жизни, его счастье состоит "прежде всего и главным образом в созерцании, но, кроме того, и в деятельности практического интеллекта как управляющего человеческими поступками и эмоциями".[357]
Этот постоянный акцент на примате интеллекта отделяет св. Фому от волюнтаристов, таких как св. Августин и св. Бонавентура, а также находит отражение в его учении о природе блаженства, о различии между благодатью и любовью, о происхождении и природе закона, о связи между послушанием и авторитетом и о созерцательной и деятельной жизни. Тем не менее начиная с пятнадцатого века учение св. Фомы в области богословия христианского совершенства становится ведущим в католическом богословии.[358] Однако прежде чем это произошло, после смерти св. Фомы, параллельно с завершением оформления мистического богословия в отдельную ветвь теологии, возникло новое направление — аффективное богословие. Формирование этого направления, происходившее довольно интересно, связано с деятельностью группы немецких доминиканцев, но возникновение его объясняется не их принадлежностью к доминиканцам, а их немецким происхождением. Но об этом мы поговорим позднее.
