Софроний Сахаров - Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру)
Письмо 29. Крест Христа
О связи между личным и общечеловеческим бытием. Крест Христа — твердыня против всех помышлений
Афон («Св. Троица»),
21 ноября (4 декабря) 1945 г.[358]
Дорогой о Господе Давид!
Что ты очень занят и не имеешь возможности писать, вполне тому верю, потому что, во-первых, вообще тебе верю, а во — вторых, и сам я ὁμοιοπαθής[359], сам я перегружен, и если не работой, так как то, что делаю, не могу назвать работой, то заботой — исповедью, ради которой оставляю все прочее.
Пребываю иногда в напряженной борьбе, а иногда провожу по многу времени пораженный внутренним духовным параличом, природу которого не могу понять, то есть: является ли он следствием полного изнурения души и тела или, что хуже, греха, потери благодати, богооставленности?
До последней ясности сознаю, что мое духовное бытие неразрывно связано с духовным бытием мира, человека вообще, человечества. Иногда любовь к Богу отрывает от мира, хочу забыть мир в умном созерцании Божества Христова, а иногда любовь к человеку, — страдание с ним толкает на безумный спор с Богом.
Крест Сына Божия и Бога — разрешение и предел всякой борьбы этого вида. Крест Христа — это та твердыня, о которую разбиваются в прах все волны помышлений. Христос, распятый по любви к миру за грехи мира, — моя последняя любовь, последнее восхождение ума моего, последнее дерзание сердца моего, мой единственный истинный Бог.
В своем кажущемся уединении в пустыне за время войны много ужасов пережил я душевно, — и сердце мое изнемогло.
Ты можешь быть вполне уверенным, совершенно уверенным, что я тебя не забуду и не переменюсь в своем отношении к тебе никогда, Богу содействующу. И это не потому, чтобы я имел идею ответственности за тебя, нет, так как принимаю положение святых отцов о пределах и условиях духовной ответственности, условиях, которых в нашем случае нет, а потому, что бывают события, которых нельзя изгладить из своего бытия, ибо являются существенной частию этого бытия.
Бог да пребудет с тобою всегда…
С большой любовью о Христе
Софроний
ЭпилогГосподь… долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию. (2 Пет.3:9)
Письмо 30. Бог есть Любовь
Бог есть Любовь. Счастье любви. Монашество — полнота человеческого бытия
Le Donjon, Ste Geneviève — des — Bois,
14 апреля 1948 г.[360]
Дорогой Давид!
Мир тебе от Господа.
[…] Я давно уверился, что Бог есть Любовь [361], что Он с ненасытимой жаждой ищет каждого из нас, что Он СКУЧАЕТ по нам, что в Своей любви к нам Он не изменяется, сколько бы мы ни изменяли Ему, что Он всегда стремится нас засыпать благами, во всем этом я настолько уверился, что с дерзновением и надеждой прошу Его, чтобы дал Он тебе познать возможно полнее то счастье простой человеческой жизни, к которому ты последние годы стремился…
От всей души молю Бога, чтобы дал тебе счастье человеческой любви, чтобы таким образом ты еще более уверился в Его любви и в конце твоей жизни достиг бы и сей последней, то есть вечной Божественной любви.
Я давно имею мысль, что монашество, то есть подлинное монашество, как хранение девства, даже в силу того что оно, монашество, есть полнота человеческого бытия по своей цели, включает в себя и опыт человеческой естественной любви. Правда, этот опыт может быть получен и в плане духовной интуиции, без его материализации или осуществления в жизни, но он все же будет. Монашество не исходит из наивности и неведения. Даже Божия Матерь в Своей беседе с архангелом обнаружила Свою ненаивность[362]. Нужно или перелететь этот «рубикон», или переплыть вплавь. И потому я прошу Бога хранить тебя и дать тебе полноту и человеческой, и Божественной жизни.
Не удивляйся тому, что я, монах, не изменяя своим взглядам, так искренен в своих тебе добрых пожеланиях в таком случае, когда другие монахи отнесутся иначе…
Скоро будет Пасха.
Поскольку пишу тебе сейчас, прошу тебя, вместе прими мое поздравление к Пасхе.
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
С любовью о Христе
иеромонах Софроний
Часть шестая. Приложение I. Из писем отца Софрония
Письмо 1. О послушании при отсутствии старца
О благорасположении к послушанию. Не проявляйте инициативу ни в чем. От отсечения воли к чистоте ума и усвоению заповедей Божиих. Цель — богопознание, а не нравственность. (Само)руководство посредством святоотеческих книг и через послушание всем
Осень 1932 г.[363]
[…] Доброе устроение Вашей души — желание занять последнее место новоначального послушника, который служит старшим отцам и братиям, — не совсем правильно в Вашем положении. Вы хорошо приписали: «Но если Вы видите какую — нибудь опасность или ошибку в слишком крайнем стремлении унижаться пред ними и служить им, то пишите мне». Это Вы просите старца отца Силуана, но Вы позволили и мне прочитать Ваше письмо, а он, кажется, Вамоб] этом ничего не написал; я же по неразумию своему захотел сказать Вам, что об этом думаю, а именно.
В Вашем добром, по-видимому, намерении действительно скрывается некоторая и опасность, и ошибка. Вместо того чтобы научиться «смирению, служению и послушанию», Вы научитесь обратному. И не удивляйтесь тому, что я Вам говорю. Безошибочный путь к тому, чтобы научиться вышеуказанным добродетелям, вот какой.
Вы сами не ищете ни славы, ни бесчестия, ни власти управлять, ни унижения в самовольном служении. Не только не ищете преимуществ пред ними, но, что у Вас уже есть, имейте в сердце своем готовность с радостию уступить во всем и подчиниться, но в том только и в той мере, в чем и в какой они захотят. Сами же не проявляйте инициативы. Какое они Вам место отведут, то и занимайте. Последнее, среднее или первое. Если что попросят или прикажут — сделайте. Сами не набивайтесь ни в чем, но и не противоречьте.
Если же владыка митрополит Вас поставит начальником, то не противьтесь ему. Самое большее, что разрешается в таком случае, — это сказать приблизительно так: «Владыко святый, Ваше благословение и воля — для меня благословение и воля Божия, и я совершенно не дерзаю противиться Вам, но, вполне сознавая свою немощь и неопытность, должен сказать Вам прежде, что послушание, которое Вы хотите возложить на меня, превышает мои силы».
В других случаях, то есть когда Вам поручают дело по Вашим силам, скажите только с поклоном: «Благословите», и все. Не говорите: «Я не достоин» или другое что, не отказывайтесь, если и не нравится, не радуйтесь слишком, если по душе.
Во всех случаях только старайтесь не высовываться, а лишь с радостию, и простотою, и готовностию выполнить всякую просьбу и поручение, посильное Вам. Если так будете делать, то и Богу и людям любезны будете и истинному смирению и кротости научитесь, которая состоит в том, чтобы не унывать в унижении и не возноситься в чести[364]. Указанный Вам путь — есть высокий, совершенный путь. Искать большего — то есть стремиться к уничижению — не Ваша мера. Чрезмерность же всегда приводит к дурным последствиям. (Простите меня за откровенность.)
Учиться послушанию — отсекать свою волю — это Ваш долг. Смысл здесь такой. Не прилепляясь ни к чему душою, не задумываясь ни о чем по пристрастию, Вы всегда будете блаженствовать, имея душу и ум свободными для богомыслия и молитвы. Когда Вам скажут «сделай то-то и так-то», то Вы свободны от необходимости думать, что и как сделать. А это-то есть иметь ум свой свободным от помышлений о вещах мира сего — для нас есть самое нужное. Иметь чистый от помышлений о всем вещественном, о земном ум и сердце, свободное от пристрастий, — необходимо для чистой молитвы.
Второе, к чему необходимо стремиться в послушании, — это навык отсекать свою плотскую волю, который нам необходим для того, чтобы мы легче могли исполнять заповеди Божии, т. к. плотская наша воля (и мудрование) всегда противится Божией воле (выраженной в заповеди). В сих двух заключен смысл послушания.
Цель подвига — исполнение воли Божией. Цель наша — вечная жизнь — состоит в познании Бога[365], а не в исправлении нравов. Это, конечно, не значит, что не нужно исправляться нравственно. Но ведь первая и наибольшая заповедь — любить Бога[366]. Когда мы отрываемся от памяти Божией, забываем о Боге — тогда мы погрешаем против этой заповеди.
