Валентин Свенцицкий - Диалоги
Что делала Церковь, преодолевая эти нападения? Отделялась от антихриста, очищалась в этом процессе внутренней борьбы. Это была та дифференциация, в которой Церковь достигала все большего и большего самоопределения. Достаточно вспомнить пятидесятилетнюю эпоху борьбы с арианством и столетнюю борьбу с иконоборчеством, чтобы совершенно в конкретных формах представить себе смысл этого процесса. Дух антихриста — это дух самоутверждения, гордыни, самости, рабства, лжи, страстей. Все это составляло сущность и внутренних восстаний на истинную Церковь.
Арианство стремилось подменить непостижимые Богооткровенные истины веры понятною для ума ложью. Церковь боролась с ересью не силой оружия, а силой исповедания истины. Арианские гонения были не менее жестоки, чем языческие. А христиане противоборствовали им терпением, святостью, неизменной преданностью истинной святой Церкви Христовой. И что дала Церкви эта борьба, как не разделение Христа и антихриста? А иконоборчество? Разве и эта ересь не была «подделкой»? Разве под видом борьбы с языческим началом во имя «истинной Церкви» не стремился антихрист ужасающими насилиями, ложью и клеветой исказить истинное учение Церкви? И что дал этот процесс внутренней борьбы с ересью, как не отсев чистой пшеницы от сорных трав? И что такое вообще вся эпоха Вселенских Соборов, как не борьба Христа и антихриста в недрах самой Церкви?
Борьба эта не прекратилась и после Вселенских Соборов, не прекратится и до последних дней земного бытия Церкви. Изменяются лишь условия этой борьбы в зависимости от изменения внешних условий жизни, изменяется повод борьбы в зависимости от того, на что именно нападает враг, который делается все хитрей, и потому подделки его более и более трудно распознаваемы, но дух и сущность нападений остаются теми же. Будет ли вестись борьба за чистоту истинной веры, или за чистоту Богопочитания, или за канонический строй Церкви, или за внутреннюю свободу Христа в ней — в своей сущности все это будет борьба Христа и антихриста, все это будет процесс разделения истинной Церкви от ее подделки. И результат этого процесса — все большее самоопределение истинной Церкви и отсев от плевел чистой пшеницы.
Поэтому и должен быть назван этот процесс прогрессом. В страшных испытаниях и скорбях этой борьбы, отвечая на насилие терпением, на ложь — исповеданием истины, будет сберегаться в безупречной чистоте своей святая Церковь к последним дням мира.
Лжецерковь будет существовать до конца исторического процесса. Внешне она будет сильнее и многочисленнее истинной Церкви. «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24, 24). Не эта кажущаяся могучей лжецерковь, а гонимая, презираемая в миру, ушедшая в пустыню Церковь — будет истинной Церковью Христовой.
Неизвестный. Да, все это очень ясно, и возможно, что все это так. Но ведь все, что ты говоришь о Церкви, нисколько не приближает нас к решению моего вопроса о смысле мирской жизни.
Духовник. Нет, приближает. Мы уже увидели, что мирская жизнь не безразлична в процессе дифференциации, а значит, и в достижении конечной цели мироздания.
Неизвестный. Но это не положительное, а отрицательное значение. Едва ли оно достаточно, чтобы оправдать исторический процесс.
Духовник. Разумеется, недостаточно, но ведь мы о мире сказали не все.
Неизвестный. Я думаю, ты понимаешь, с каким нетерпением я слушаю тебя дальше.
Духовник. Не будем торопиться, вопрос этот требует спокойного рассмотрения. Откроем книгу Деяний и прочтем первые слова речи Ап. Павла в Ареопаге: «Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: „неведомому Богу“. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17, 22–23).
Все, что есть положительное в среде внецерковной, — в науке, в творчестве человеческого разума, в искусстве, в благородных стремлениях целых народов и героических поступках отдельных лиц, — все это не что иное, как служение неведомому Богу. Та часть человечества, которая не вошла в состав таинственного Тела Христова — Его святую Церковь, — не потеряла образа и подобия Божия. Божественное начало в человеке, лишенное соприкосновения со своим первоисточником, не уничтожилось этим, а лишь отдавалось во власть естественно-природного бытия. Внецерковный мирской процесс поэтому протекает совершенно иначе, чем процесс внутренней жизни Церкви. Но в нем происходит та же борьба и то же разделение.
Рассмотрим теперь подробно этот процесс.
Божественное начало содержит вселенную неизменными законами природы, которые являются выражением Божественной воли. И вся внецерковная жизнь человеческая утверждается на некоторых определенных началах, имеющих биологическое основание. Люди вне Церкви не принимают рождения свыше, не делаются «причастниками Божественного естества» (2 Пет. 1, 4). Они составляют частицу общей естественно-природной жизни. Но человек, и отказываясь от своего высшего достоинства, не может лишить себя нравственного сознания и ответственности перед Богом, и потому его жизнь в миру не совсем тождественна с жизнью бессловесной природы. Я разумею разницу не только интеллектуальную, но и нравственную. Природная жизнь не знает «нравственного закона» и потому не знает «греха» и «нравственного разложения». Там вся жизнь — процесс биологический. А внецерковная жизнь человеческая — это, с одной стороны, природное, присущее только людям, стремление к соединению с Божеством, с другой — падение в смысле безусловного подчинения низшим первоосновам физической природы. Вот на какие две стороны разделится мирская жизнь в процессе своего развития. Положительное в ней создают и человек, и природа. Человек, поскольку он служит неведомому Богу. Природа, поскольку она в порядке естественно-природного развития содействует выработке лучшего в биологическом смысле. Отрицательное в ней то, что отпадает от служения неведомому Богу и что препятствует положительному биологическому процессу.
На трех началах зиждется мирская внецерковная жизнь, и все они имеют биологическое основание. Это — власть, неравенство и эгоизм.
В жизни Церкви эти начала преодолеваются новым благодатным рождением. Там нет власти в мирском смысле как организованного внешнего насилия. Нет неравенства, ибо все равны перед Богом, нет эгоизма, потому что дано единство в духе, истине, любви. Я говорю, разумеется, не об отдельных людях, где возможны самые тяжелые грехи и падения, — а о жизни Церкви не то в миру. Там непременным условием естественно-природного развития является власть, неравенство и эгоизм.
Внецерковная жизнь без внешней организующей государственной силы, отданная во власть естественно-природным стихиям, не перерожденная свыше и не объединенная в духе и истине, распалась бы, перестала бы существовать как нечто целое и этим была бы поставлена вне общемирового процесса. Поэтому власть как положительная сила внецерковного развития — от Бога. Не та или иная конкретная власть. Не потому, что одна хороша, а другая хуже, а всякая власть как институт.
Перед очами Апостолов была ужасающая власть римских императоров. И по-человечески так легко было впасть в соблазн и в лице этой власти отвергнуть всякую власть вообще. Тем более, что в среде церковной она была совершенно излишней. Но не человеческий разум, а Дух Божий открыл Апостолам великую истину: «нет власти не от Бога» (Рим. 13, 1). В этих словах открывалось положительное значение власти в историческом процессе как внешней организующей силы, без которой не мог бы развиваться внецерковный мир. В Церкви неравенство невозможно. Так все утверждается не на биологическом, а на сверхъестественном основании. Перед Господом все равны. Нет ни богатых, ни бедных, ни знатных, ни незнатных. Нет никаких делений на высших и низших. «Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его» (Рим. 10, 12). Все одинаково дети Божии и члены Церкви. Но жизнь природы зиждется на неравенстве. Там развитие есть постепенное возвышение одних и принижение других. Там неравенство — положительное начало, потому что оно создает в процессе биологическом высшие породы и более жизнеспособные, и более сильные организмы. Различие пород создается различием внешних условий жизни, и борьба этих пород, имеющая биологическое основание, является положительной движущей силой естественно-природного развития. Личный эгоизм в Церкви был бы отрицанием самого существа церковного единства. Там все индивидуальное освобождается от эгоистической, естественно-природной основы и входит в церковное единство без эгоистического самоутверждения, сохраняя лишь положительное содержание индивидуальных различий. Вне церкви эгоизм — основная движущая сила жизни. Там личное благо, утверждение своего личного бытия, своей самости — есть биологический факт, который нельзя преодолеть никакими человеческими усилиями. Он заставляет с напряжением всех сил стремиться к достижению намеченной цели, создает борьбу и обусловливает в значительной степени общее направление исторического процесса.
