Никодим Святогорец - Невидимая брань (издательство «ДАРЪ»)
И еще скажу: кто хочет познать немощность свою из самой действительной своей жизни, тот пусть, не говорю много дней, но хоть один день понаблюдает свои помыслы, слова и дела – о чем думал, что говорил и делал. Несомненно найдет он, что большая часть его помыслов, слов и дел были погрешительны, неправы, неразумны и худы. Такой опыт впечатлительно даст ему понять, сколько он нестроен в себе и немощен; а от такого понятия, если он искренно желает себе добра, дойдет он до восчувствования, сколь нелепо ожидать какого-либо добра от себя одного и надеяться на себя.
Глава третья
О надежде на единого Бога и уверенности в Нем
Хотя в невидимой нашей брани столь необходимо, как мы сказали, отнюдь не надеяться на самих себя, при всем том, если мы только отложим всякую на себя надежду и отчаемся в себе, не приискав другой опоры, то или тотчас убежим с поля брани, или, несомненно, будем побеждены и взяты в плен врагами нашими. Почему вместе с совершенным от себя самих отречением необходимо нам еще водрузить в сердце совершенное упование на Бога и полную в Нем уверенность, т. е. необходимо, полным сердцем чувствовать, что нам решительно не на кого надеяться, как только на Него одного, и ни от кого другого, как от Него одного, можем мы ожидать всякого добра, всякой помощи и победы. Ибо как от самих себя (а мы – ничто) не ожидаем мы ничего, кроме преткновений и падений, по причине которых и отлагаем всякую на себя надежду, так, напротив, несомненно, от Бога получим мы всякую победу, как только вооружим свое сердце живым упованием на Него и полной уверенностью в получении от Него помощи, по следующему псаломскому свидетельству: на Него упавало сердце мое, и Он помог мне (Пс. 27, 7). Утвердиться в такой надежде и ради нее получить всякую помощь помогут нам следующие помышления:
а) To, что ищем помощи у Бога, Который как Всемогущий может сделать все, что ни восхочет, следовательно, и нам может помочь.
б) То, что ищем ее у Бога, Который как Всеведущий и Премудрый знает все наисовершеннейшим образом, следовательно, вполне знает и то, что пригоднее для спасения каждого из нас.
в) То, что ищем такой помощи у Бога, Который как бесконечно Благий с неизреченной любовью предстоит нам, всегда желательно готовый с часу на час и с минуты на минуту подать всякую помощь, необходимую нам для одержания полной победы в действующей в нас духовной брани, тотчас, как только прибегнем в объятия Его с твердым упованием.
И как возможно, чтобы добрый наш Пастырь, Который три лета ходил, ища погибшую овцу, с таким сильным гласом, что осипла гортань Его, и ходил стезями столь трудными и тернистыми, что пролил всю кровь Свою и отдал жизнь, как говорю, возможно, чтобы Он теперь, когда эта овца идет в след Его, с любовью обращается к Нему и уповательно призывает Его на помощь, не обратил очей Своих на нее, не взял ее на божественные плечи Свои и, принеся в сонм небесных Ангелов, не устроил бы с ними празднственного по этому случаю торжества? Если Бог наш не перестает искать с великим тщанием и любовью, чтобы найти, подобно Евангельской драхме, слепого и глухого грешника, как возможно допустить, чтобы Он оставил его теперь, когда он, как овца погибшая, вопиет и зовет своего Пастыря? И кто поверит когда, чтобы Бог, Который непрестанно стучит в сердце человека, желая войти внутрь и вечерять с ним, по апокалиптическому слову (см. Откр. 3, 20), сообщая ему дары Свои, кто поверит, чтобы этот самый Бог, когда человек открывает Ему свое сердце и призывает Его, оставался глухим и не желал войти в него?
г) Четвертый, наконец, способ к оживлению твердого упования на Бога и привлечению Его скорой помощи – это пересматривание в памяти всех опытов скорой от Бога помощи, изображенных в Божественном Писании. Эти опыты, столь многочисленные, самым ясным образом показывают нам, что никогда не был оставляем постыжденным и беспомощным никто из возложивших свое упование на Бога. Взгляните на древние роды, – взывает премудрый Сирах, – и посмотрите: кто верил Господу – и был постыжен? (Сир. 2, 10).
Надев эти четыре доспеха, брат мой, мужественно выступай на дело брани и веди ее бодро, в полной уверенности, что тебе дано будет одержать победу. Потому что ими ты, несомненно, приобретешь совершенное упование на Бога, а такое упование непрестанно будет привлекать к тебе помощь Божию и облекать всепобедительной силой. То же и другое, наконец, глубоко укоренит в тебе полное ненадеяние на себя. Об этом ненадеянии на себя я не пропускаю случая напомнить тебе и в этой главе, потому что не знаю, кому когда не было бы нужды напоминать об этом. Так глубоко внедрилось в нас и так крепко сцепилось с нами это самоценение, будто мы нечто, и нечто не малое, что оно всегда скрытно живет в нашем сердце, как некое тонкое и незаметное движение, даже и тогда, когда мы уверены, что не имеем никакого упования на себя, а напротив, исполнены полного упования на Единого Бога. Чтобы избегать тебе, сколько можешь, такого сердечного самомнения и действовать без всякого надеяния на себя, а только с единым упованием на Бога, всякий раз настраивайся так, чтобы сознание и чувство своей немощности у тебя предшествовало созерцанию всемогущества Божия, а то и другое предшествовало каждому деянию твоему.
Глава четвертая
Как можно узнать, с ненадеянием ли на себя и совершенной надеждой на Бога действуем мы?
Нередко случается, что иные самонадеянные думают, будто не имеют никакой на себя надежды, а все упование свое возлагают на Бога и в Нем одном почивают своей уверенностью. На деле же бывает не так. В этом они сами могут удостовериться, судя по тому, что бывает в них и с ними после того, как случится им пасть как-нибудь. Если они, скорбя о падении, укоряя и браня себя за то, в то же время замышляют: сделаю то и то, следствия падения загладятся, и у меня опять все пойдет как следует, то это верный знак, что и прежде падения своего они надеялись на самих себя, а не на Бога. И чем скорбь их при этом мрачнее и безотраднее, тем обличительнее, что они слишком много уповали на себя и очень мало на Бога; оттого скорбь падения их и не растворяется никакой отрадой. Кто же не полагается на себя, но уповает на Бога, тот когда падает, не слишком дивится этому и не подавляется чрезмерной скорбью, так как знает, что это случилось с ним, конечно, по немощности его, но еще более по слабости его упования на Бога. Почему вследствие падения он усиливает свое ненадеяние на себя и еще более старается усугубить и углубить свое смиренное упование на Бога; а далее, ненавидя непотребные страсти, бывшие причиной его падения, спокойно и мирно несет за оскорбление Бога покаянные труды и, вооружась сильным упованием на Бога, с величайшим мужеством и решительностью преследует врагов своих даже до смерти.
Я желал бы, чтобы о сказанном выше поразмыслили некоторые личности, думающие о себе, что они добродетельны и духовны, которые, когда впадут в какое-либо прегрешение, мучаются и томятся, и не находят себе покоя, и, уже истомившись от этой печали и томления, происходящих у них ни от чего другого, как от самолюбия, бегут по тому же опять побуждению самолюбия к духовному своему отцу, чтоб освободиться от такой тяготы. А им следовало это сделать тотчас по падении и сделать не по чему другому, как по желанию поскорее омыть скверну греха, оскорбившего Бога, и принять новую силу против себя самого в святейшем Таинстве Покаяния и исповедания.
Глава пятая
О погрешительности мнения тех, которые почитают чрезмерную печаль добродетелью
При этом погрешают те, которые почитают добродетелью чрезмерную печаль, бывающую у них после совершения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения, утверждающихся на том, что они слишком много надеются на себя и на свои силы. Ибо, думая о себе, что они – нечто немалое, они взяли на себя многое, надеясь сами справиться с тем. Видя же теперь из опыта своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются, как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют, так как видят падшим и простертым на земле тот самый истукан, т. е. себя самих, на который они возлагали все свои чаяния и надежды. Но этого не бывает со смиренным, который уповает на Единого Бога, решительно ничего доброго не ожидая от себя самого. Почему и когда впадает в какое бы ни было прегрешение, хотя чувствует тяготу этого и печалится, однако ж не мятется и не колеблется недоумениями, потому что знает, что это случилось с ним от его собственного бессилия, опыт которого в падении для него не неожиданная новость.
Глава шестая
Некоторые познания, служащие к очертанию предела и пространства неверия себе и полного упования на Бога
Поскольку вся сила, которой побеждаются враги наши, порождается в нас от неверия самим себе и упования на Бога, то надлежит тебе, брат мой, запастись точными познаниями относительно этого, чтобы с Божией помощью всегда носить в себе и хранить такую силу. Итак, знай твердо-натвердо, что ни все способности и добрые свойства, естественные ли то или приобретенные, ни все дарования, даром дарованные, ни знание всего Писания, ни то, если мы долгое время работали Богу и приобрели навык в этом работании Ему, – все это вместе не даст нам верно исполнять волю Божию, если при каждом богоугодном, добром деле, которое предстоит нам совершить, при каждой беде, которой стараемся избегнуть, при каждом кресте, который должны понести по воле Бога нашего, если, говорю, во всех таких и подобных им случаях не воодушевит сердца нашего особая некая помощь Божия и не подаст нам силы к совершению достодолжного, как сказал Господь: без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5); так что всю свою жизнь, все дни и все минуты мы неотложно должны хранить в сердце неизменным такое чувство, убеждение и настроение, что ни по какому поводу, ни по какому помыслу не позволительно нам положиться и уповать на самих себя.
