Митрополит Иларион (Алфеев) - Главное таинство Церкви
Далее священник берет вторую просфору и вынимает из нее частицу «в честь и память Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и приснодевы Марии». Третья просфора называется «девятичинной» – из нее священник вынимает девять частиц в память святых: Иоанна Крестителя, пророков, апостолов, святителей, мучеников, преподобных, бессребреников, а также святых, особо почитаемых в данной стране и данном городе, и святых, чья память празднуется в этот день. Последняя частица вынимается за создателя Литургии – Василия Великого или Иоанна Златоуста.[15]
Затем священник вынимает частицы из двух оставшихся просфор за здравие патриарха, епархиального архиерея, за светские власти, а также за тех, чьи имена поданы прихожанами в записках. После просфоры за здравие частицы вынимаются из просфоры за упокой. Вынутые из просфор частицы размещаются на дискосе рядом с агнцем; в конце Литургии, после причащения, они ссыпаются в потир со словами: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих».
За Литургией имена живых и усопших поминаются неоднократно. Первое поименное поминовение совершается на проскомидии. Далее в течение Литургии несколько раз поминается патриарх и правящий епископ. В прошения сугубой ектении иногда вставляются имена живых, а на заупокойной ектении вслух произносятся имена усопших. Затем священнослужитель молится за живых и усопших сразу же после преложения Святых Даров. В некоторых приходских храмах чтение записок, поданных верующими, значительно затягивает службу и отвлекает от молитвы. Очевидно, списки имен, произносимых вслух, должны быть ограничены, тогда как на проскомидии поминовение может быть более продолжительным.
Традиция поименного поминовения за богослужением уходит корнями в дохристианскую древность. В Библии встречается немало родословных – списков имен предков того или иного человека (Быт. 10:1; 11:10; 11:27; 25:12; 36:1 и др.). Вся Книга Чисел состоит по преимуществу из списков имен, ничего не говорящих современному читателю, но, несомненно, важных для авторов книги. Необходимость включения родословных списков в Книгу Чисел и другие части Библии была обусловлена тем, что родословная воспринималась отнюдь не просто как перечень имен, помогающий идентифицировать то или иное лицо с помощью добавления к его имени некоторых дополнительных характеристик (Иаков, сын Исааков, в отличие от какого-нибудь другого Иакова). Родословная прежде всего указывала на наследие, которое несет в себе каждый человек; она вплетала имя человека в неразрывную цепь имен, восходящую к отцу всех народов – Аврааму – и через него к Адаму. Быть вписанным в родословную одного из колен Израилевых означало быть полноценным членом богоизбранного народа, а значит – неким таинственным образом присутствовать в памяти Божией. Не случайно и Евангелия начинались с родословной Иисуса Христа. Приводя имена предков Христа, Евангелисты желали подчеркнуть тот факт, что Христос был сыном Своего народа, был реальным Человеком, Чье имя вплетено в непрерывную вязь человеческих имен.
Христианская Церковь осознает себя «новым Израилем», и у каждого члена Церкви есть своя родословная. Приходя на Литургию, верующий приносит молитву не только о самом себе, но и о своих близких – живых и усопших. Читая их имена вслух, христианин как бы напоминает о них Богу, в то же время призывая других членов общины молиться за них. Здесь уместно привести мысль одного из богословов начала XX века о том, что «имя так же объемлет одним именованием и все существо… и свойства, и особенности, и действия человека, как заглавие книги объемлет собой все свойства самой книги». Каждый человек подобен книге, «и если человек о другом человеке знает как бы только несколько отрывочных страниц из его книги жизни, то Бог знает каждую букву и черту в ней». Поэтому, поминая на проскомидии имена неведомых нам людей, «мы как бы именуем заглавия неизвестных нам, но доподлинно известных Богу книг жизни этих людей».[16]
После того как поминовение живых и усопших на проскомидии завершено, священник вынимает частицу за самого себя. Проносится кадило, над которым священник читает молитву: «Кадило Тебе приносим, Христе Боже, в воню благоухания духовнаго еже прием в пренебесный свой жертвенник, возниспосли нам благодать Всесвятаго Твоего Духа». Окадив покровцы, священник покрывает ими потир и дискос. Читается молитва, в которой священник обращается к Богу со словами: «Помяни, Господи, принесших и ихже ради принесоша, и нас неосужденны сохрани во священнодействии божественных Твоих Таин».
Далее диакон совершает полное каждение алтаря и храма. Полное каждение начинается в алтаре, перед престолом. Покадив престол трижды с каждой из его четырех сторон, диакон кадит жертвенник и иконы, находящиеся в алтаре, а затем всех присутствующих в алтаре, начиная со священнослужителей. Затем он выходит на амвон и кадит иконостас, хор и всех молящихся, после чего обходит весь храм, останавливаясь для каждения перед иконами и перед молящимися.
По окончании каждения священник и диакон становятся у престола, и диакон тихо произносит: «Время сотворити Господеви». Эти слова нередко понимают в смысле сигнала к началу службы («настало время для служения Господу»), однако действительный их смысл иной: они являются цитатой из псалма и означают «время Господу действовать» (Пс. 118:126), то есть закончилось время действия людей, настало время действовать Богу. Таким образом исповедуется вера в то, что совершителем Литургии является Сам Господь, Который действует посредством священнослужителей.
Начало Литургии оглашенных
Получив благословение священника, диакон выходит на амвон и возглашает: «Благослови, Владыко». С этого момента начинается Литургия оглашенных, называющаяся так потому, что в древней Церкви на этой части Литургии разрешалось присутствовать оглашенным – готовящимся к крещению. Древняя Литургия оглашенных носила преимущественно дидактический характер: на ней читались отрывки из Священного Писания, произносилась проповедь, возносились специальные молитвы об оглашенных, после чего они отпускались по домам, и в храме для участия в Евхаристии оставались одни верные – принявшие святое крещение.
Начальный возглас Литургии: «Благословенно царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков».
Тема царства – одна из центральных в христианском благовестии. Земное служение Христа началось словами: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3:2). Все притчи Христа – на тему Царства: «Чему уподоблю Царство Божие?» – спрашивает Он. И отвечает: оно подобно зерну горчичному, жемчужине, найденной на поле, закинутому в море неводу, закваске в тесте. Иисус всегда сознавал себя Царем. На вопрос Пилата «Ты Царь Иудейский?» Иисус отвечает: «Ты говоришь» (Мф. 27:11). Но добавляет: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18:36).
Конфликт между Иисусом и иудеями разворачивался вокруг темы Царства. Иудеи хотели в лице Иисуса увидеть могущественного царя, самодержца, который освободил бы их от иноземного владычества. Вместо этого Иисус предложил им учение о том, что «царство Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 21). Иудеи так и не поняли до конца, о каком Царстве говорил Христос. Да и ученики Христа этого не понимали до того момента, пока не увидели Иисуса распятым на кресте с надписью «Царь Иудейский». Тогда только было явлено миру то, о чем Иисус говорил в Своих проповедях: Царство Божие – это распятая на кресте любовь Бога к человеку.
Божественная Литургия, будучи воспоминанием крестной жертвы Спасителя, в то же время являет Царство Божие, пришедшее в силе. Именно потому тема Царства становится лейтмотивом Литургии с самого первого ее возгласа:
Царство Божие есть содержание христианской жизни. Царство Божие, по согласному учению Предания и Писания, есть знание Бога, любовь к Нему, единство с Ним и жизнь в Нем. Царство Божие есть единство с Богом как с источником жизни, как с Самой Жизнью… Что значит «благословить Царство»? Это значит – признать и исповедать его как высшую и последнюю ценность… Это значит, провозгласить его как цель того Таинства – странствия, восхождения, входа, – которое теперь начинается. Это значит устремить свое внимание, ум, сердце, душу и всю жизнь к тому, что действительно от века есть – единое на потребу. Это значит, наконец, исповедать, что уже сейчас, еще в «мире сем», возможно приобщиться ему, войти в его сияние, истину и радость. Каждый раз, когда христиане «собираются в Церковь», они свидетельствуют, что Христос есть Царь и Господь, что уже открылось и даровано Его Царство, что началась уже новая и бессмертная жизнь…[17]
