Александр Хакимов - Последний экзамен
По плану была сначала парикрама по Варшане. В самом начале парикрамы я встретила знакомого пуджари из дворца Вришабхану Махараджа. Он лично пригласил нас на абхишеку Лалиты-деви в одинадцать часов. Первый храм, который мы посетили, был Манкутир. Там крутой подъем, и мама стала задыхаться. Я обмахивала ее веером, мы дали ей прохладной воды. Ей было очень приятно, что преданные дают ей столько заботы и внимания. Специально для нее мы шли дальше очень медленно. Я отметила про себя, что такой счастливой я ее никогда не видела. Счастье ее прямо переливалось через край. В каждом храме она оставляла небольшие пожертвования, что раньше я за ней не наблюдала. Так как денег у нас не было, она не очень горела желанием жертвовать, а я ей всегда говорила, что у нас и нет денег, потому что мы не жертвуем. А здесь я увидела такую перемену в ней — она сама с радостью отдавала деньги.
Потом мы пешком пошли в Учугаон, это километра два от Варшаны, но мама не захотела садиться на рикшу. Когда мы пришли к Лалите, было очень жарко и солнечно. Я нашла теневое место и посадила маму, а сама пошла сделать абхишеку. Начался пир, но мы нигде не могли найти маму, а когда один преданный все же нашел ее и привел, она смеялась и светилась, и говорила: «Смотрите! Я вся в чаранамрите!» Она стояла рядом с Лалитой-деви, и вся чаранамрита лилась на нее. Еще год назад она была бы раздражена и возмущена оттого, что вся липкая, а сейчас вся светилась по той же причине. Пир был такой замечательный, «съедобный» для белого преданного. И по окончании пира пришел пуджари и принес два стакана чаранамриты от Лалиты. Он торжественно вручил их маме. Она смеялась: неужели это все ей?! Один стакан мы отдали маме, а второй разделили между преданными. Эта чаранамрита была последним, что она принимала в этой жизни.
Мы вернулись во Вриндаван, а в час ночи она проснулась от боли в сердце. Ее вырвало и очистило кишечник. Ей было очень плохо. Утром я настаивала на том, чтобы ехать в госпиталь, но она не хотела, сопротивлялась: «Я не выдержу рикши». Я постоянно делала ей точечный массаж и поила валерьянкой. Она ничего не ела весь день, только мороженое согласилась принять. Я предложила его Гопалу и дала маме, но она не смогла съесть ни ложки. Сказала, что оно очень сладкое. Но я поняла, что Кришна просто не дает ей больше ничего есть.
На следующую ночь опять ей было плохо. Я встала и стала вместе с ней повторять мантру, потому что сама держать четки она уже не могла. Я повторяла вслух, а она повторяла про себя. И она была очень удовлетворена, что таким образом исполняет обет, данный духовному учителю. У нас было общее умонастроение служения нашему духовному учителю Шриле Ниранджане Свами. Я радовалась, что помогаю ей повторять, она — что держит обет. Было особое ощущение в это время. Мы даже не могли тогда представить себе, что это наше последнее совместное повторение Святых Имен. И одновременно звучала еще маха-мантра Шрилы Прабхупады по магнитофону, который мама приобрела специально на случай своего ухода. Это было около 4 часов утра. Я сбегала, договорилась насчет машины, чтобы все же отвести маму в госпиталь, так как она больше не сопротивлялась этому. На мангала-арати сделали объявление, что маме плохо и просили молиться за нее. Где-то около шести за нами приехали, мы вынесли ее и посадили удобно в машину. Когда ехали в больницу, то она очень переживала, что не может обойти Вриндаван, как обычно, в каждый праздник. Ведь сегодня Радхаштами! Я успокаивала ее, что мы едем в госпиталь по парикрамной дороге, и что часть парикрамы она, так или иначе, совершила.
Врачи сказали, что у мамы обширный инфаркт. Ей поставили две капельницы, и боль постепенно стала уходить. На нее пытались надеть кислородную маску, но мама в ней задыхалась. Когда она возвратилась из России, то рассказывала много разных новостей, и самой страшной была та, что она теряла сознание, и четыре часа ее не могли привести в чувство. Это было в храме, в Харькове. И когда она пришла в сознание, то с ужасом отметила, что помочилась под себя в это время. А сейчас она постилась два дня, и ее организм был полностью очищен чаранамритой.
У нее были немного напряженные отношения с внучкой. После моей «эсэмэски» Вайдарбхи позвонила и попросила у нее прощения за все. Мама сказала, что ни на кого не держит зла, все отпускает, нет никаких обид. Подошла ученица Шрилы Прабхупады Дайви Шакти деви даси, у которой мы выполняли служение по распространению книг. Она принесла две гирлянды. Одну — из розовых лотосов — от Радхарани, другую — из Туласи — от Шьямасундары. Мы надели на маму эти гирлянды. Матаджи Дайви Шакти поздравила нас с явлением Радхарани и дала маме листочек Туласи с лотосных стоп господа Кришны. Мама сразу съела его. Мы намазали ее маслом от Нрисимхадева из Майапура и поставили перед ней фотографии трех алтарей. Шримати Радхикатам была необыкновенно красива. Постоянно звучала джапа Шрилы Прабхупады. Врачи хотели взять анализ ее мочи, но ничего не вышло, так как почки уже не работали. Как только я услышала, что у нее инфаркт, сразу стала молиться Радхарани, что если ей суждено оставить тело в течение года — двух, то пусть это произойдет сегодня до 12 часов. Ведь это самое благоприятное время!
Мама лежала в гирляндах от Радхи-Шьямасундары и была счастлива. Ей оказывали столько внимания, любви. Сама ученица Шрилы Прабхупады Дайви Шакти деви даси пришла к ней в такой день, а не находится сейчас в храме.
Из-за того, что давление было очень низкое ее положили так, чтобы голова находилась несколько ниже ног. И сразу же появились сильные боли в почках. Я стала делать ей точечный массаж на ладонях рук и попросила врачей вернуть ее тело в нормальное положение. На наше счастье, во Вриндаване как раз в это время была преданная Прия Сакхи деви даси, медсестра по образованию. Она приехала из Италии. И она дала мне наставление: «Забудь о ее теле, нужно говорить о Кришне, так как твоя мама в любой момент может оставить тело! Я же не могу с ней говорить по-русски. Единственный человек, который может сейчас говорить с ней, это ты!»
И я стала напоминать маме о царе Вришабхану, который нашел маленькую Радхику в цветке лотоса, и о том, что в храме сейчас идет абхишека Радхарани. А мама стала сокрушаться, что она испортила нам праздник, и сама она тоже не видит этой абхишеки. Я сказала ей, что нет проблем, мы можем сами делать абхишеку в уме. И сами можем омывать стопы Радхарани, а на абхишеке в храме это недоступно для нас. Мама сконцентрировалась на абхишеке, она лежала и улыбалась, а я пела очень веселую мелодию: «Радхе-Кришна, Радхе-Кришна...» Вдруг она широко открыла глаза, как будто кого-то увидела. Доктор спросил ее, глядя на монитор: «Матаджи, что Вы чувствуете?» Я перевела ей это, и оказалось, что мы даже не поняли, что она уже оставила тело.
Мы повезли маму домой, чтобы переодеть и омыть ее. Она так не любила наш полуподвал, что Шримати Радхика устроила все, чтобы мама туда больше не вернулась — я потеряла ключи от дома. Маму омывали водой Ганги и переодевали в машине. Она очень не любила белые сари. И ей на погребение «случайно» купили белое сари с большой голубой каймой (от сари Радхарани). И во всем в тот день мы видели милость Шри Радхики, со всеми оформлениями документов было так же. Мама была очень неравнодушна к славе. И на Кеши-гхат мы ехали, наверное, целый час. Людей в праздник было столько, что ни проехать, ни пройти было невозможно. Мы спешили, чтобы по ведической традиции провести кремацию до захода солнца. Индусы заглядывали в машину, потому что из нее звучал киртан, и видели улыбающееся лицо белой матаджи. Они были удивлены и выражали ей свое почтение — они знают, что это особенный случай, такую милость надо было заслужить. На кремацию приехал президент храма Кришна-Баларама Мандира. По ведической традиции на этот обряд не допускаются матаджи. Мне было так плохо — я не смогу проводить маму в последний путь. Но здесь наш президент распорядился по-другому: «Одна машина — прабху, вторая — матаджи». Он рассудил верно, мы же не индусы, мы западные преданные... По традиции старший сын должен разжигать погребальный огонь, а у мамы кроме меня не было никого, и такой случай был здесь впервые — русская матаджи зажигает погребальный огонь.
В это время моросил дождик, уже начало темнеть, и по всему Вриндавану в честь праздника был фейерверк. А преданные говорили, что Радхарани встречает маму, а полубоги сыплют лепестки с небес, выражая ей свое почтение. И меня спрашивали: «Кто же твоя мама, что так все происходит сейчас?» У меня взяли мамину фотографию и повесили на информационный стенд. Маму два дня видели все преданные и читали ее историю. В четырех городах преданные устроили пир в честь ее ухода: в Москве, в Харькове, в Лос-Анджелесе (там ее внук живет) и во Вриндаване. Мама любила славу, но отреклась от всего ради Радхарани, тогда Радхика и прославила ее, Свою преданную...
