Андрей Десницкий - Андрей Десницкий Статьи о Библии

Какая глубокая и насыщенная смыслами символика! Следы подобных обрядов видны и в нашей современности, когда, скажем, новоизбранный президент возлагает руку на Конституцию и клянется «пред всем обществом» соблюдать ее положения. В древности ритуалов было меньше, но они были более насыщенными, их регламентация была более детальной. Можно ли было без этих деталей обойтись? В эпоху, когда не было средств массовой информации, разносящих любую деталь по всему свету, — едва ли. Мы постоянно читаем в Ветхом Завете, как «размывалось» почитание Единого Бога, как привносились в него чуждые элементы. Единство ритуала напоминало о единстве веры, о недопустимости ситуации, когда каждый чтит Бога по–своему… или, точнее, каждый чтит собственного бога. 23–я глава 2–й книги Царств описывает, как была прочитана перед всем народом книга Закона, найденная незадолго до этого при ремонте Храма (значит, о ней просто на время забыли?), — и само это чтение привело к всенародному покаянию. Народ понял, чего ждет от него Господь и как далека его жизнь от этого идеала.

Вторая группа правил— об отношениях людей между собой. В том обществе не было ни прокуратуры, ни милиции, ни уголовного кодекса, ни тюрем. Правосудие вершили либо община, либо царь, а мы знаем, как бывает скора на расправу людская толпа и как легко правитель становится тираном. Наказанием за убийство была смерть, причем осуществляли приговор родственники убитого. А как быть, если смерть произошла вследствие несчастного случая или по неосторожности? 35–я глава книги Чисел детально регламентирует такие случаи: человек, невольно ставший причиной смерти другого человека, должен отправиться в один из специально назначенных для этой цели «городов убежища» и изложить тамошнему сообществу свое дело. Если будет найдено, что он «не был врагом его и не желал зла» погибшему, а все произошло случайно, ему будет предоставлено право жить в этом городе, где мстители не могут его убить. Оговаривается даже срок такого изгнанничества: до смерти первосвященника, потом наступает амнистия.

И тут же мы видим дополнение, как быть в остальных случаях: «Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть» (Числ. 35: 30). Мелочны ли эти правила, если по ним решались уголовные дела об убийстве? Думаю, что нет. Здесь предписана процедура, здесь устанавливается и четкая система ценностей: убийство карается не штрафом и не заключением, а только казнью, как самое тяжкое преступление против личности, но в то же время смерть, причиненная по неосторожности, не должна рассматриваться как убийство.

Третья группа правил— те самые мелочные законы, вроде «поля твоего не засевай двумя родами семян; в одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся» (Лев. 19: 19). Наши ткани часто содержат разнородные нити, и что же в том дурного? Но это правило, как и некоторые другие, задает некий глобальный принцип: не стоит смешивать понятия. В мироздании есть определенная структура, и она должна оставаться неприкосновенной: не только добро нельзя смешивать со злом, но и шерсть со льном, а пшеницу с ячменем. Это, разумеется, мелочь, но она напоминает о вполне определенных принципах.

Следуя правилу «сделай себе кисточки на четырех углах покрывала твоего» (Втор. 22: 12), ортодоксальные иудеи и сегодня носят одежду с кисточками, в которых общим счетом 613 нитей— по числу заповедей Писания. Нити ежедневно напоминают им об этих заповедях и о стоящих за ними принципах. Кстати, много ли это— 613 правил? Мы с вами, все без исключения, живем по Конституции, Гражданскому кодексу, Уголовному кодексу, Налоговому кодексу, по тем же Правилам дорожного движения— в них содержатся многие тысячи статей, параграфов и разделов. А сколько в нашей жизни бывает разных законов, наставлений и инструкций— и попробуй что–нибудь нарушить! Можно позавидовать древним израильтянам: всего 613 заповедей на все случаи жизни.

Христиане не носят кисточек, они вообще не считают для себя исполнение всех требований Закона обязательным, следуя решению вышеупомянутого Апостольского собора. Вопрос об отношении к Закону не был для апостолов простым, и это тема для отдельного разговора, но в целом было принято такое решение: жертвенная смерть Иисуса Христа освободила нас от необходимости соблюдать все ритуальные предписания. Нет более необходимости в кровавых жертвах, а если лишается смысла центральная часть Закона, то и второстепенные, вроде запрета на свинину или ткань из разных волокон, уже не имеют силы.

Но общие принципы, стоящие за положениями Закона, никак не утратили своей силы и для христиан. Отчасти они нашли свое выражение в разных обрядах и правилах Церкви (без них не обходится ни одна ветвь христианства), хотя эти внешние формы сегодня не имеют уже такого абсолютного значения, как во времена Ветхого Завета. Но наша вера, как и наша любовь или наша надежда, всегда нуждается в каких–то внешних формах. Мы дарим любимым людям цветы и поздравляем их с днем рождения потому, что так принято выражать свою любовь в нашей культуре. Вот и ветхозаветные правила— это способы выразить свою любовь к Богу и к людям. Можно выражать ее и без цветов или правил, разумеется.

Но с ними все–таки проще.

Зачем приносят жертвы?

Зачем в Библии описывают всякие жертвы? В примитивном древнем язычестве, конечно, люди думали, что к божеству или духу, как к начальнику, без подарка–взятки обращаться неудобно. Но почему жертв требовал и Единый Бог, Которому и так принадлежит вся вселенная? И почему, наконец, смерть Христа на кресте описывается как жертва особого рода— кто, кому и зачем ее принес?

Многие, наверное, помнят странный фильм Андрея Тарковского (может быть, самый странный из всех его фильмов)— «Жертвоприношение». Живет себе обычная западная семья, довольно состоятельная, У нее отличный дом в красивом месте. Правда, мальчик в этой семье почему–то не говорит— то ли он немой, то ли страдает аутизмом. Да и все остальные не слишком любят и понимают друг друга. Но это вовсе не мешает им радоваться жизни, что–то праздновать в погожий летний день. И вдруг посуда на столе начинает дрожать от гула пролетающих самолетов, по телевизору граждан призывают сохранять спокойствие, и все понимают, что сбывается страшный сон тех лет: сейчас начнется ядерная война, в которой не будет ни победителей, ни уцелевших. Перед этой угрозой все теряет смысл. Но остается надежда: может быть, еще обойдется? И тогда главный герой бормочет что–то невразумительное, что даже нельзя назвать молитвой. Это просто стон человека, который мечтает, чтобы страшный сон все же остался сном, и наутро жизнь вернулась бы к своему обычному течению. Если бы это было возможно! Он засыпает… и его желание исполняется. На следующее утро мир восстановлен, никто и не вспоминает о произошедшем. И тогда герой поджигает собственный дом. Его увозят в психушку, его родные и близкие продолжают радоваться жизни. И вдруг его маленький сын обретает дар речи.

В этом фильме не сказано ни слова о Боге или о религии. С точки зрения христианства, многое в нем спорно. Но в нем показан древнейший смысл жертвы— человек, которому было дано все, может отплатить только одним: отдать все, целиком и полностью, расстаться с привычным уютом, пожертвовать своим достоинством и достатком, ничего не оставив про запас. А ведь, если задуматься, каждое наше утро подобно утру жертвоприношения из этого фильма, ведь если не ядерная война, то, по крайней мере, наша собственная смерть— недвусмысленная и ежедневная возможность.

И еще одна вещь удивительно точно показана в этом фильме. Жертва, даже на первый взгляд бессмысленная, парадоксальным образом все же преображает мир: пусть никто из родных не понял главного героя, но самый дорогой для него человек, его сын, наконец обрел дал речи.

Вернемся к древнему Израилю. Его религия была на удивление простой. Другие народы древности, например, вавилоняне или египтяне, знали сложные ритуалы и запутанные обряды, и жрецы хранили таинства от глаз непосвященных. У израильтян же был просто огромный шатер (пока они были кочевниками) или огромный каменный дом (когда перешли к оседлому образу жизни)— символическое место обитания Бога среди Его народа. И в благодарность за все, что Он давал им, они отдавали Ему то, чем обладали сами— строили Ему жилище из самых лучших материалов, приносили лучшее мясо, хлеб, вино и масло. Ничего особенного, таинственного или непонятного: в святилище было все то же, что и в обычном доме, только несравненно роскошнее и обильнее. Два раза в сутки, утром и вечером, на жертвенник отправлялся годовалый барашек, словно израильтяне приглашали Господа к собственной трапезе.

Впрочем, это не совсем так: приглашающей стороной были не люди, а сам Господь. Ведь это Он дал Моисею подробные указания— что, как и когда можно приносить в жертву. В отношениях Бога и человека все определяет Бог, а не человек, которому только кажется, что своими ритуальными действиями он побуждает Бога оказать необходимую помощь. На самом деле Бог изначально подает человеку все, что ему действительно нужно, а человек может только выражать свою благодарность, жертвуя Богу первые и лучшие плоды.