Ольга Иженякова - На крыше храма яблоня цветет (сборник)
Его родители – Санек и Натка, на следующий день выиграли в лотерею крупную сумму денег и за две недели ее пропили. Теперь отравляют жизнь младшей дочери, часто просят у нее денег. Благо те у Ленки водятся, она помимо стипендии получает еще и зарплату – подрабатывает санитаркой в районной поликлинике.
Дочери Елизаветы Тимофеевны в вопросы наследства не вникли, родительскую квартиру продали совсем недорого каким-то беженцам, а вот дача находится в сильном запустении. Клубничные грядки и малиновые кусты заросли высокой полынью.
Зато одна из них решила всерьез заняться наукой, и теперь, поговаривают, будто пишет даже кандидатскую диссертацию по гистологии – науке о тканях человеческого организма – и собирается в скором времени на стажировку в Париж.
Основание Любви
Мне до операции оставалось всего пару дней.
Я давно попросила прощения у своих близких, подготовила, насколько это возможно, сына к тому, что на звездное небо вечерами ему придется любоваться в одиночку, сказала, чтобы он попросил бабушку не обижаться, когда он, балуясь, будет сдувать на нее одуванчики, как не обижалась я. Попросила также будущей весной посадить в огороде ромашки. Вроде все сделала, но образ яблони на крыше храма не выходил у меня из головы. Я четко представила корень столь мужественного растения, ствол, затем величественную крону. Господи, это какое же нужно отчаяние и силы, чтобы расти в таком месте? Мне вдруг нестерпимо (именно нестерпимо, как когда-то пить, есть) захотелось увидеть эту яблоню.
Что бы ни случилось, но я должна посмотреть на это чудо. Так решила я про себя. И с особым усердием стала вспоминать разговор давнего спутника. На память пришли его черты, фамилия, а после – и станция, где он садился в поезд. Но этот город – крупный промышленный центр, рядом с которым маленьких деревушек не счесть.
Я долго думала, как мне поступить. Пока не пришла к простому выводу: нужно элементарно купить карту и объехать все мелкие деревушки той области, постоянно расспрашивая у селян о яблоне, наверняка весть о смелом дереве облетела давным-давно всю округу. Да и в городе вернее всего о ней знают. Я так и поступила.
Следующим утром, оставив родным сообщение на телефоне, села в первый же поезд до интересующей меня станции и поехала.
От той поездки я не помню ни чувства усталости, ни голода, хотя на еду я даже смотреть уже не могла, а уставала в последнее время довольно часто. Теперь все это отдалилось и позабылось. У меня появилась цель!
По приезде в город я тут же наняла такси и с горящими глазами весь день ездила по деревням, бесконечно всех расспрашивала и искала, искала. Заночевала в деревянной гостинице барачного типа, бывшем Доме колхозника, где ночью меня атаковали клопы.
Здесь все и вся было пропитано недавним социализмом: огромные чугунные рукомойники, отсутствие крючка на дверях в туалет, давно не крашенные узкие подоконники, железные койки. Ну а самая главная «прелесть» – номер, в котором я остановилась, значился в документах как люкс, хотя в нем было двенадцать аккуратно заправленных коек, опять же на советский манер – рваными и выцветшими покрывалами.
Мне повезло сразу же на следующее утро, как только за окном рассвело. Я спросила у сонной горничной про чудо-яблоню и услышала, что она находится всего в пяти километрах от моей гостиницы.
Я ликовала!
А поскольку туда давно не ходят автобусы, то я соответственно направилась пешком. Пять километров по непривычной грязи – и я рядом со своей мечтой. Чтобы в дороге не скучать, я взяла с собой четки и молилась. Отныне у меня появилась своя единица измерения пути. Итак, сегодня я могу сделать вывод, что расстояние в пять километров равняется одной тысяче шестидесяти восьми молитв «Богородице Дево, радуйся». Еще две я прочитала вслух, когда увидела яблоню.
…Такое представить трудно. Мощная корневая система (именно система) прочно обвила крышу церковного притвора и боковую часть купола. Множество маленьких, больших и средних корней охватили друг друга, словно сговорившись раз и навсегда жить и умирать вместе. «В горе и в радости», – подумалось мне.
Все корни обнажены, а потому напрочь заросли твердым, как церковная стена, камбием. Ствол несколько раз изогнут, наверное, чтобы никто не вздумал случайно сломать или спилить. Листочки на ветру еле заметно подрагивают, но по всему видно – держатся крепко, если всмотреться внимательно в листву, то можно увидеть совсем небольшую молодую завязь. И что характерно, ее здесь много.
Получается, будущей осенью яблонька прихожан снова порадует урожаем. Вот молодчина! Нет, у меня не было чувства, что эта яблоня просит людей о помощи, она уверенно тянется вверх, черпая силы в самой себе и опираясь только на собственные корни. Земли бы ей, хоть немножечко…
Я внезапно разрыдалась, плакала так, как будто хотела выплакать все-все накопившееся за долгие нелегкие годы: усталость, болезнь, приступы отчаяния и тоски. И вместе с тем в этих моих слезах было что-то очищающее, вместе с горячими слезами вышло что-то грязное, отравлявшее мою жизнь давным-давно, может быть, с самого рождения.
Враз – и как будто тяжелый камень с души спал. Немного придя в себя, я увидела неподалеку у деревенского сарая железную лестницу, взяла ее и принесла к храму.
Она подходила в аккурат к самой крыше, я попросила у селян ведро и лопату. Накопала возле речки глины, принесла к яблоне сначала одно ведро земли, затем второе, третье… Пока весь корень плотно не ушел в землю. Затем немного присыпала сверху и затоптала.
А после всего обняла чудо, снова заплакала и попросила прощения за всех людей в мире.
Вдруг, так бывает редко, а потому запоминается на всю жизнь, из неба пошел мелкий теплый дождик, как бы желая полить мою яблоньку. Наверное, чтобы я лишний раз тяжелые ведра на купол не таскала.
Я спряталась от дождя в открытую церковь и сразу же на лавочке заснула. Это был самый спокойный и безмятежный сон, какие бывают, наверное, только в глубоком детстве, когда все хорошо, светло и мечты обязательно сбываются.
Когда проснулась, увидела, что листочки яблони так же дрожат, а на большой нижней ветке сидит довольный соловей и чистит клюв.
«Теперь, – решила про себя я, – можно спокойно отправляться в больницу. Больше никто и ничто не потревожит меня. Теперь есть все основания быть спокойной. Навсегда».
Прощай, яблоня!
Прощай…
Законы счастья
Накануне предстоящей операции Саэль и Гриша во сне посетили меня. Они сказали, что я должна пройти путь испытаний, уготованный мне задолго до рождения. И это будет последнее, что от меня требуется и от меня зависит. Остальное – предопределено небесами.
Они считают, что мужества мне не занимать, а потому заранее уверены в успехе. Когда они это говорили мне, их лица были невероятно печальными, но я все равно им улыбнулась.
Я сказала, что раз уж суждено мне было появиться на этот свет, то, стало быть, надо понимать, что обречена на смерть и одиночество, как и любой другой человек… Другого просто не может быть…
– И жизнь! – утвердительно в один голос сказали мужчины.
– Что есть Я? – начала я рассуждать вслух. Я – это всегда прошлое. Потому что только о прошедшем я могу говорить с уверенностью. Об очень небольшом отрезке времени. Когда говорю «я родилась», я говорю неправду. Просто на свет много лет назад появился маленький ребенок, было неизвестно, станет ли он мной… И это не была я.
Я – это тот человек, который начал осознавать себя в окружающем мире. В потоке слов находить слова, адресованные именно ему, то есть мне.
И вся история для меня началась в этот период…
Но потом спустя время, когда мое Я сотрется из событий жизни, а затем из человеческой памяти, оно полностью перестанет существовать. А история со всеми открытиями будет происходить у других, таких же Я.
Мы же не знаем, например, сколько людей жили в местах, где мы сейчас живем, за сто, двести, пятьсот лет назад. Что они чувствовали, когда открывали этот мир. Мы не знаем причин их страданий и боли. Может быть, мой дом находится на том отрезке Земли, за который кто-то положил свою жизнь, а до этого лет пятьсот назад кто-то выиграл его в лотерею. И тот, кто будет жить через двести лет на месте, где, например, находится моя квартира, вряд ли будет знать, какой ценой она мне досталась. Зачем ему это знать? У него будет своя история.
Он скорее всего не будет знать ничего о кредите, который я выплачивала утомительно долго, как стояла в банковских очередях жаркими летними днями. Тот человек не будет иметь представления, что я много сил потратила на ремонт, а потом все равно страдала от отсутствия воды и электричества. И как однажды в ванной комнате, частично оштукатуренной, мне пришел в голову такой стих:
Свет и тень.Тень и тьма.Что ни день,То тюрьма.
В тот момент я остро почувствовала одиночество и зависимость от многих людей…
