Абрам Ранович - Античные критики христианства

32. А что он лицемерно принимает евангелие из тщеславия и закон - из корыстолюбия, явно вытекает из того, что он говорит: "Какой воин служит когда-либо на своем содержании?.. кто, пася стадо, не ест молока от стада?" 1 Кор., 9:7. А чтобы подкрепить это, он в защиту своей алчности призывает закон, говоря: "Ибо в Моисеевом законе сказано: не заграждай рта у вола молотящего". 1 Кор. 9:9. Затем присоединяет сюда глупое пустословие, отвергая божественное провидение для неразумных тварей; он говорит:

"О волах ли бог печется? или для нас говорится? Ведь для нас это написано". 1 Кор., 9:9 сл. Мне кажется, что, говоря так, он серьезно оскорбляет мудрость творца, которая якобы не печется о ранее сотворенном. Ведь если бог не заботился о быках, почему же написано: "Все положил под ноги его: овец и волов, и домашний скот, и рыбы"? Пс., 8:7 сл. Если он помнит о рыбах, тем более о пашущих и работающих волах. Поэтому меня поражает этот столь (бессовестный) шарлатан, который, ради своей ненасытности и чтоб получить от подчиненных достаточную плату, так великолепно манипулирует законом.

33. Затем он внезапно поворачивается, как вскакивает со сна человек, напуганный сновидением, и говорит:

"Вот я, Павел, свидетельствую, что если кто сделал одно по закону, то он должен исполнить весь закон", (Гал., 5:3; автор здесь, вероятно, цитирует на память и прихватил часть от. 2. "Закон" здесь и далее означает иудейский, ветхозаветный закон) желая этим сказать, что вовсе не нужно следовать велениям закона. Этот наилучший, мудрец, разумник, "тщательно наставленный в отечественном законе", (Деян., 22:3) столько раз ловко поминающий Моисея, своим учением, как пропитанный вином и пьянством, отменяет предписание закона, говоря галатам: "Кто прельстил вас не покоряться истине?", (Гал., 3:1) то есть евангелию; затем, напугивая и устрашая тех, кто повинуется закону, он говорит: "Все, утверждающиеся на делах закона, находятся под проклятием"; (Гал. 3:10) тот самый Павел, который римлянам писал, что "закон духовен", (Рим., 7:14) и, далее: "Закон свят, и заповедь свята и праведна", (Рим. 7:12) ставит под проклятие тех, кто повинуется святому. Затем запутывая во всех направлениях суть дела, смешивает все в одну кашу и опутывает это мраком, так что у слушателя почти в глазах темнеет и, как во тьме ночной, он спотыкается об то и другое: и против закона грешит, и евангелие нарушает в этой путанице из-за неразумия руководителя.

34. Вы только послушайте рассуждения этого мудреца! После того как он взял из закона тысячи цитат для связи, (то есть использовал ветхозаветные цитаты для установления преемственности между Ветхим и Новым заветами) он лишает силы и значения свои собственные высказывания, заявляя: "Закон же пришел после, чтобы умножилось преступление" (Рим., 5:20) и раньше: "Жало же смерти - грех, а сила греха - закон"; (1 Кор., 15:56) отточив свой собственный язык чуть ли не как меч, он нещадно режет закон на части; а ведь он же многократно увещевает повиноваться закону и говорит, что жить сообразно с ним похвально. Но, как бы усвоив себе привычку выражать невежественные суждения, он всюду сам опровергает собственные положения.

35. Без всякого сомнения, запрещая вкушать идоложертвенное, он, с другой стороны, учит относиться к этому безразлично, говоря, что не надо допытываться и расспрашивать, а есть, если бы даже то было идоложертвенное, если только никто тебя не предупредил. Поэтому он, как сообщают, говорил: "То, что (язычники) приносят в жертву, приносят бесам, а я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами". 1 Кор. 10:20. И вот, хотя он так говорит и пишет, он, с другой стороны, пишет об этом вкушении как о безразличном; он говорит: "Мы знаем, что идол в мире ничто и что нет иного бога, кроме единого", (1 Кор. 8:4) и вслед за этим:

"Пища не приближает нас к богу; когда мы едим, мы ничего не приобретаем, а когда не едим - ничего не теряем". 1 Кор. 8:8. Затем, после такой болтовни, он отрыгнул, как возлежащий за столом, такую остроту: "Все, что продается на торгу, ешьте для спокойствия совести без всякого исследования; ибо господня земля и что наполняет ее". 1 Кор. 10:25-26. Вот театральная шутка, никем еще не выдуманная! Вот так чудовищное и противоречивое изречение! Вот так рассуждение, которое само себя режет ножом! Вот так диковинный выстрел, который возвращается и поражает стрелка!

36. В его посланиях мы найдем другое высказывание, подобное этим, именно когда он хвалит девство, а вслед за этим, изменив свое мнение, пишет: "В последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстительным... запрещая вступать в брак и (проповедуя) воздержание от пищи", (1 Тим., 4:1) а в Послании к коринфянам он говорит: "Относительно девства я не имею повеления господа". 1 Кор., 7:25. Выходит, что соблюдающий девство не поступает хорошо, а также тот, кто воздерживается от брака, повинуясь указанию кого-либо дурного, так как от Иисуса не получили предписания насчет девства;

но почему же некоторые девственницы так величаются и говорят, что они исполнены духа святого, как родительница Иисуса? Но перестанем говорить против Павла, ведь мы убедились, что он сам против себя снарядил словесную гигантомахию. Гигантомахия - борьба гигантов против богов, мифологический образ жестокой борьбы. Но, если ты в состоянии что-либо на это ответить, отвечай не откладывая.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ.

1. Как это Павел говорит, что "проходит образ мира сего"? и как это возможно, чтобы "имеющие были как не имеющие, а радующиеся как не радующиеся" (1 Кор., 7:31, 30) и чтобы остальные подобные старушечьи россказни были верны? Как это возможно, чтоб имеющий оказался не имеющим? Как можно верить, что радующийся - как бы не радующийся? И как может пройти образ мира сего? Кто его заставит пройти и во имя чего? Если творец это сделает, то он заслужит осуждения за то, что приводит в движение и изменяет прочно установившееся. Если он изменяет его к лучшему, то и в этом случае на него падает обвинение, что при сотворении мира он не нашел гармоничного, подходящего образа для мира, а создал его хуже, чем лучший проект, как бы не совершенным. Да и откуда можно знать, что в позднейшие времена природа мира изменится к лучшему и перестанет существовать (в нынешнем виде)? И что толку в изменении порядка явлений? А если видимый мир мрачен и причиняет печаль, то опять-таки в смешном положении творец, и над ним на разумном основании можно посмеяться, что он соорудил части вселенной печальными и наводящими страх по своему плану, а затем, раскаявшись, решил все изменить. Не в этом ли смысле Павел учит, что имеющий - как бы не имеющий, поскольку творец, имеющий вселенную, как бы не имея ее, меняет ее образ? а "радующийся как не радующийся",- поскольку творец, взирая на свое приятное и блестящее творение, не радуется и решил переделать и изменить его, так как сильно огорчается им? Итак, наградим это рассужденьице достойным смехом!

2. Рассмотрим и другой его бестолковый и ошибочный софизм, когда он говорит: "Мы, живущие, оставшиеся, не предупредим умерших при пришествии господа. Потому что сам господь при возвещении, при гласе архангела и трубе божией сойдет с неба и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними вознесены будем на облаках, в сретение господу на воздухе, и так всегда с господом будем". Фес.. 4:15-17. Действительно, нечто простирающееся до неба, нечто необыкновенно высокое нестерпимое, исключительное вранье! Если такое продекламировать со сцены, то даже неразумные твари вынуждены будут заблеять и закаркать, поднимая невообразимый шум, когда узнают, что люди во плоти летают, как птицы, по воздуху и уносятся на облаке. Ведь это верх наглости (утверждать), что животные, отягощенные бременем тяжести тела, приобретают свойства крылатых птиц и плавают по воздуху как по какому-то морю, пользуясь облаком вместо корабля. Если бы это было возможно, это было бы чудом и противоречило бы порядку вещей. Ведь высшая творческая природа определила для всех существ соответствующие места и установила для каждого свое местопребывание - для водяных море, для земных сушу, для птиц воздух, для светил эфир. И если б одно из них было вырвано из обычной среды, оно погибло бы, перенесенное в чуждую обстановку и среду. Если, например, ты захочешь взять водяное животное и заставить его жить на суше, оно легко погибнет и умрет. С другой стороны, если земное, живущее на тверди животное бросить в воду, оно задохнется. И если лишить птицу воздуха, она этого не переживет; а если звездное тело удалить из эфира, оно не выдержит. Но божественный и творящий божественное разум ничего подобного не делал и никогда не сделает, хотя он в состоянии изменить судьбу творений; ибо в своих действиях и желаниях он руководится не тем, на что он способен, а тем, чтоб вещи сохранили свою последовательность, и для этого он соблюдает закон распорядка. Он поэтому не допускает, хотя бы и мог, чтобы по земле плыли корабли, чтобы море пахали и возделывали, он не превращает, хотя это в его власти добродетель в порок, а порок, в свою очередь, в добродетель, он не снаряжает человека так, чтоб он стал птицей, не перемещает звезды вниз, а землю вверх. Отсюда, очевидно, следует, что совершенно нелепо говорить, будто люди будут восхищены когда-нибудь на воздух. Совершенно ясна ложь Павла, когда он говорит: "Мы, живые";