Диакон Андрей Кураев - Ответы на вопросы православной молодёжи

— Исихазм — по-гречески «молчание», высшая форма молитвенного сосредоточения. Когда молитву творишь не устами, а сердцем, и она творится в тебе непрерывно. Специально этим словом называют монашеское движение XIV–XV веков. И тут едва ли не самое интересное то, что исихастская партия не чуждалась и политики — именно исихасты настояли на том, чтобы Константинополь увидел центр общерусской церковно-национальной жизни в Москве, а не в Вильнюсе… Так что Москва стала столицей России не без участия исихастов. А константинопольский патриарх Филофей, который и «продавил» это решение об официальном признании Москвы преемницей Киева как общерусской столицы, был этническим евреем…[124]

— Священники говорят: надо чаще бывать в храме. А если я не имею такой возможности? Достаточно ли домашней веры?

— В храм мы идем для того, чтобы стать христианами. Ведь христианином человек становится не тогда, когда читает книгу о Христе и даже не тогда, когда молится. А тогда, когда он воспринимает то, что Бог передает ему. Потому что христианство — единственная религия в мире, которая говорит не о том, какие жертвы люди должны приносить богам, но о том, какую жертву Бог приносит людям. Поэтому я иду в храм, чтобы принять Его жертву мне, Его плоть и кровь, которые Он дает мне. Если человек живет вне литургической жизни, его душа потихоньку начинает дичать. Точнее, дух — потому что душу еще можно кормить книгами, интернетом, еще чем-то. Но дух без Духа — дичает. Как если бы человек, живя вдали от булочной, читал бы книги по хлебопекарному делу, на сам к хлебу не прикасался бы.

— А если душа не лежит к храму? Священник не устраивает?

— Для москвича этот вопрос решается легко: в столице больше восьмисот священников. Достаточно легко можно выбрать священника по душе, по созвучию ваших душ. Но, кстати, чем меньше по-человечески приятен священник, тем на самом деле больше духовное содержание моей исповеди. Это исповедь Всевышнему, а не священнику. Кроме того, следует помнить, что священник говорит о себе на исповеди: я только свидетель, а человек приходит к Богу.

В покаянии я, как занозу, вытаскиваю из себя свое прошлое. Ведь об одном и том же эпизоде можно рассказывать по-разному. Можно хвастаться: мужики, я вчера с такой бабой вечер провел! Да, как и на исповеди, это будет рассказ о реальном событии, но оценка-то его будет скорее восторженная, чем покаянная. Это не исповедь. А если человек о том же событии рассказывает в покаянии, то, значит, он хочет, чтобы этот вечер греха был стерт из его жизни. Он уже стыдится этого поступка, считает, что в ту минуту он не был собой настоящим. Так вот, когда происходит такой расслоение личности — «я тогдашний» и «я настоящий» — тогда человеку предлагается: расскажи об этом поступке в присутствии другого. Наличие другого человека на исповеди перед Богом — критерий, который показывает, насколько серьезно отчуждение человека от отторгаемого им его прошлого.

— Иногда, когда приходишь в церковь, то чувствуешь, что здесь свято. А иногда такого чувства нет. От чего это зависит? От личного фактора священника?

— Этого я не знаю. Обычно в таких случаях говорю: «А в каком кармане у вас лежит харизмометр?»

— Может ли священник нарушить ауру?

— Это уже из области оккультизма.

— Чушь собачья?

— Лучше сказать «шамбалическая».

— Божья кара.

— Бог не мстит — Бог наказует. А наказание — это от славянского слова «наказ», то есть урок. Некая педагогическая мера. И то, что мы называем карой, может быть следствием ошибок, которые мы сами допустили. Ведь когда мать говорит малышу: не тронь утюг! — а малыш прикасается и получает ожог, травма возникает не потому, что мать мстит ребенку, а вследствие того, что он нарушил некую заповедь. Но главное — очень часто боли и радости приходят к нам не из нашего прошлого, а из будущего. Потому что Бог — Он педагог и иногда предостерегает нас от будущего, к которому мы несемся на всех парах. Промысл Божий как бы ставит нам подножку, чтобы мы упали раньше, чем свалимся в ту волчью яму, которую мы еще не видим, но которая ждет нас в конце пути. Пусть будет разбита коленка, зато сохраним целой голову.

Впрочем, порой боль приходит, чтобы очеловечить нас, чтобы в ее горниле мы подросли.

— У меня сгорел монитор. Наказание?

— Спросите не меня, а себя самого. Наказание это свыше или нет, можете знать только вы сами, зная свои предшествующие событию поступки.

— А вы знаете наказанного Богом человека?

— Мне кажется, классический случай такого наказания — судьба Никиты Хрущева. Знаменитый пленум ЦК КПСС, снявший его с должности, состоялся в день празднования Покрова Божьей Матери. Это типично, исключительно русский праздник, незнакомый другим православным Церквям. Хрущев, самый рьяный гонитель русской церкви, был снят по промыслу Божьему именно в такой день[125].

— В последнее время очень часто приходится сталкиваться с одинаковой, почти стандартной реакцией современного человека на несчастье. Когда случается большое горе, человек спрашивает: ну и где же Ты был, Господи? И приходит к выводу, что Бога вообще нет. Можно ли чем-то объяснить такой общий поворот мысли? Можно ли донести до человека, что одно из другого не следует?

— Христианину легче отвечать на этот вопрос. Если человек из глубины горя спрашивает — где же Ты был, Господи? — для христианина ответ очевиден: в бездне страдания Он был прежде тебя. Тебя еще не было, а Он уже был на голгофском кресте.

Сложнее отвечать человеку другой религиозной традиции, если она не признает за Богом права испытывать человеческую боль и сострадание.

В целом такого рода разборки — это свидетельство слабости характера человека. Это желание переложить с себя на кого-то ответственность за свою судьбу. В этом смысле замечательна этика «Властелина колец» Толкиена. Не столько фильма, сколько книги. Прочитав ее, я понял, что я хоббит до глубины души. У Толкиена Бог явно не проявляется, Он остается неназванным. Его Промысл действует, но при этом не вешает на себя ярлык: внимание, тут на сцену выхожу Я, Промысл Божий. Герои сказки не опускают руки в потерях и неудачах, и именно поэтому в конце концов оказывается, что даже неудачи оборачиваются к пользе.

— Достаточно ли сегодня иметь те древние 10 заповедей?

— Вполне достаточно. Все нынешние грехи укладываются в них.

— А если человек соблюдает, образно говоря, 90 процентов заповедей, нарушая только одну — спит с чужой женой? Он грешник или больше праведник?

— Это все равно что человек с больной печенью говорит: в целом я здоров. Хорошая у него жизнь? «Больная печень» ему все равно воздаст…

— Но ведь по неофициальной статистике чуть ли не у каждого второго есть любовник или любовница. Получается, что эти люди потеряны для церкви?

— Здесь важно раскаяние: осознает, что живет в грехе, — уже хорошо. Значит, не безнадежен. Покаянная самооценка человека важнее греха.

— Но далекие от церкви люди полагают, если они не убивают, не прелюбодействуют, не крадут — то и не грешат. Что же такое грех с Вашей точки зрения?

? В церковном понимании грех? это рана, которую человек наносит своей душе. Сразу признаюсь, всех моих научных и богословских знаний не хватит, чтобы определить, что такое душа, поэтому позволю себе сказать о ней по-детски: душа, это то, что болит у человека, когда все тело здорово.

Человек понимает, что у него есть сердце, печень, желудок, когда они начинают болеть. Я когда начинаю разговор с детьми на эту тему, порой спрашиваю у них: «Встань, пожалуйста, и покажи — где у тебя находится пченнь». Ребенок, конечно, показывает на живот… А я ему говорю: «Ответ неправильный. Садись, пять. Да, пять. Это же ведь очень здорово, что ты не знаешь, где у тебя печень! Значит, ты здоров! Дай Бог, чтобы как можно дольше ты оставался в таком счастливом неведении!». Пока боли нет — нет и ощущения наличия органа. В детстве и юности для всей требухи есть одно название: «живот». А к 50-ти годам начинаешь отличать почки от надпочечников… А уж раз болит — значит, существует!

Во так же — если, просыпаясь ночью от боли, ты осознаешь, что болит у тебя не сердце, не желудок, не суставы, а… душа, — то начинаешь понимать, что есть у тебя и такой орган. И пока человек не обретет опыт душевной боли, он и не знает, что у него есть душа. Есть печальное наблюдение медиков: у каждого человеческого органа обязательно должна быть своя болезнь. Если же у нас есть душа, у нее тоже должны быть свои болячки.

Поэтому так же, как мы заботимся о здоровье и чистоте своего тела? соблюдаем правила личной гигиены, санитарии, не едим, что попало, не подбираем то, что валяется на обочинах, не пьем из дорожных луж,? надо следить и за чистотой своей души: не пускать в сознание мусор, доносящийся из эфира или с экрана телевизора. Не покупать каждую газетенку или журнальчик, пусть даже самые цветастые и привлекательные, не верить сплетням…