Александра Давид-Неэль - Магия и тайна Тибета
– Следуй за мной!
Карма Дордже очень удивился: никогда его не просили сделать хоть что-то. Чего же хочет от него лама? Когда спустились к подножию горы, тулку повернулся к нему:
– Я передал кушогу римпош твое желание приобрести различные магические способности, о чем ты говорил. Римпош ответил: нет у него в ритоде книг, которые следует тебе изучить. Полное собрание таких книг есть в моем монастыре, вот римпош и пожелал, чтобы я взял тебя с собой – там ты начнешь работу. Для тебя есть лошадь, поедешь с моими трапа. – И, оставив Карму, он присоединился к небольшой группе высших должностных лиц из гомпа, сопровождавших его в поездке.
Все повернулись в сторону скита, уважительным поклоном попрощались с невидимым отшельником, вскочили в седла и во весь опор поскакали прочь.
Карма стоял не двигаясь – растерялся от неожиданности. Какой-то трапа дал ему в руки повод. Не помня себя сел он на лошадь и поскакал вместе с другими помощниками ламы.
На четвертый день приезда в гомпа явился к нему один из трапа и сказал: по приказу тулку в цам кханг принесли коллекцию книг, упоминавшихся кушогом Тобсгийасом. Пусть начинает изучать их незамедлительно. Еду ему будут регулярно приносить из монастыря.
Карма последовал за своим проводником, и его отвели на гору в крошечный побеленный домик, откуда открывался прекрасный вид. Из окна он любовался золочеными крышами монастыря и открывавшейся за постройками долиной, окруженной горными склонами, поросшими лесом. В келье, рядом с маленьким алтарем, лежали на нескольких полках тридцать больших поти[97], заботливо обернутых в «платья»[98]и помещенных между резными дощечками. Карму обдало волной радостной гордости – вот и обошлись с ним с надлежащим уважением.
Трапа сообщил ему также: тулку вовсе не желает, чтобы он оставался в полном уединении; он свободен выбирать, где и как жить; черпать воду из ручья, протекающего рядом, гулять где и когда желает. Оставшись один, Карма погрузился в книги: учил наизусть множество магических формул, строил десятки кьил– хор, используя тут больше цампа и сливочного масла при изготовлении торма, чем для еды. Практиковался и в различных видах медитации, о которых говорилось в изучаемых текстах.
Примерно восемнадцать месяцев не ослабевало его рвение. Выходил он только набрать воды, не обменялся ни единым словом с трапа, приносившим ему два раза в месяц еду и топливо, и почти не смотрел в окно на мир вокруг. Затем постепенно во время медитаций у него стали появляться мысли, которых никогда раньше не возникало. Некоторые слова из книг, обрывки магических диаграмм проносились перед ним со значениями, о которых он и не подозревал. Подолгу стоял он у окна, наблюдая за монахами, ходившими туда– сюда по монастырю. Наконец, стал бродить по горам, изучая растения и камни, внимательно разглядывая облака, плывущие по небу, наблюдая за стремительно несущейся в потоке водой, за игрой света и тени. Часами рассматривал деревни, рассыпанные внизу в долине; следил за работой крестьян на полях; за животными, что брели с поклажей по дорогам или свободно паслись на пастбищах.
Прошло еще несколько месяцев, и однажды – днем или ночью, он не помнил, когда именно, – Карма Дордже почувствовал, что тело его поднимается с подушки, на которой он сидел. Не меняя своей излюбленной позы, со скрещенными ногами, он пролетел в дверь и долго путешествовал по воздуху. Наконец прилетел на родину, в свой монастырь: утро, монахи выходят из зала для собраний. Он узнал многих – должностных лиц, тулку, нескольких своих старых приятелей: уставшие, полные забот, скучные лица, тяжелая походка. Карма с любопытством их разглядывал. Какими мелкими и незначительными кажутся они с той высоты, на которой он сейчас. Как удивятся, как поразятся в момент, когда появится он перед ними, восседая на воздушном троне! Кто с презрением относился к монаху с низким происхождением – распластаются, трепеща от страха, перед тем, кто с триумфом исполнил дубтоб, перед колдуном, поправшим законы природы!..
Но вот насладился он этими мыслями, минуло упоение победой – и пробудилось в нем презрение, ликование пошло на убыль. Улыбнулся он своему желанию отомстить мелким людишкам – они больше не интересовали его. Мысли сконцентрировались на блаженном созерцании странного, немерцающего белого сияния, разлившегося подобно океану. Нет, не станет он показываться этим монахам. Тот Карма Дордже, который страдал в монастыре, так же полон презрения, как те, кто издевался над ним, – он отверг их всех. И с этими мыслями стал он удаляться.
Вдруг здание монастыря стало трясти и оно пошло трещинами. Соседние горы наклонились и начали беспорядочно сотрясаться, вершины их навалились друг на друга, образуя новые. Солнце молнией пронеслось по небу и упало на землю; выскочило новое солнце, пронзая небо, – все это с нарастающей скоростью билось в едином ритме. Наконец Карма разглядел в этом хаосе яростно клокочущий поток – волны его состояли из всего сущего в мире.
Видения такого рода не редкость среди тибетских мистиков. Их не следует смешивать со снами: такое видение – это не сон. Зачастую, несмотря на воображаемые путешествия, на чувства, что испытывают, и пейзажи, которые видят, мистики не забывают о настоящем своем окружении и сохраняют ощущения, связанные с собственной личностью. Входя в транс там, где уверены, что им не помешают, совершенно сознательно надеются, что никто не пройдет мимо, не заговорит с ними, не побеспокоит каким-либо образом. Сами они не могут в это время разговаривать и двигаться, но слышат и понимают, что происходит вокруг; они не чувствуют связи с материальным предметом, – все их интересы сосредоточены на событиях и ощущениях, связанных с трансом. Если состояние транса внезапно прервано внешним раздражителем или тот, кто находится в таком состоянии, прервет его усилием воли, шок, а он неминуемо последует, особенно болезненный и оставляет длительное ощущение дискомфорта.
Чтобы избежать подобных неприятных последствий, влияющих на общее здоровье тех, кто их ощутит на себе, выработаны правила проведения экстатической или даже обычной медитации, если она длится некоторое время. Советуют, например, медленно поворачивать голову в разные стороны, массировать лоб и кожу под волосами, вытягивать руки и хлопать в ладоши за спиной, делать наклоны назад. Существует великое множество таких упражнений, и каждый может выбрать те, что ему подходят.
Последователи дзэн-буддизма в Японии, медитирующие все вместе, в общем зале, выбирают своего рода надзирателя, который обладает способностью определять момент, когда монах устает, освежает того, кто потерял сознание, и возвращает ему энергию, ударив по плечу тяжелым посохом. Испытавшие это на себе заверяют, что ощущения самые приятные: происходит полное расслабление нервной системы.
Вернувшись из своего удивительного путешествия, Карма Дордже ощутил себя сидящим в своей келье, на обычном месте, с интересом осмотрел все вокруг: его комнатка с книжными полками, алтарь, очаг те же, что за день до этого, ничего не изменилось за те годы, что прожил он тут, в цам кханге. Он встал и выглянул в окно: монастырь, долина и лес такие, как обычно. Да, ничего не изменилось – и все же стало другим.
Карма спокойно разжег огонь и, когда дрова ярко разгорелись, обрезал свои длинные волосы и бросил их в пламя. Потом приготовил чай, выпил, поел не спеша, собрал немного провизии в мешок и вышел на улицу, тщательно закрыв за собой дверь В монастыре пошел прямо к дому тулку; во дворе встретил слугу и попросил передать хозяину, что уезжает и благодарит за любезное гостеприимство. И ушел из гомпа.
По дороге услышал – кто-то его зовет. Молодой монах, один из прислуживающих в доме тулку, бежал за ним.
– Кушог римпош желает вас видеть, – сказал он.
Карма Дордже вернулся вместе с ним.
– Вы нас покидаете? – вежливо осведомился лама. – Куда вы отправляетесь?
– Поклониться в ноги моему гуру и поблагодарить его, – ответил Карма.
Тулку немного помолчал, а потом грустно сообщил:
– Мой досточтимый дядя ушел за пределы печали[99] шесть месяцев назад.
Карма Дордже не проронил ни слова.
– Если вы хотите пойти в его ритод, – продолжал лама, – я дам вам лошадь, это мой прощальный подарок. Вы найдете там одного из учеников кушог Тобсгийаса, который остался жить в ските.
Карма поблагодарил хозяина, но подарка не принял.
Несколько дней спустя ему снова предстал белый дом, – свет, что лился от него, когда-то привел его к скиту. Вошел в небольшую личную комнату ламы, куда был допущен лишь однажды, и долго лежал распростертым перед тем местом, где сиживал покойный отшельник; ночь он провел в медитации, а утром ушел от того, кто наследовал учителю. Он вручил Карме монастырскую тогу, принадлежавшую умершему отшельнику: перед смертью кушог Тобсгийас изъявил желание, чтобы ее отдали Карме Дордже, когда он выйдет из цам кханга.
