Генри Клауд - 12 христианских верований, которые могут свести с ума
Уровни послушания
По мере того как мы взрослеем, меняется и характер послушания. Наши отношения с Богом и людьми всем меньше нуждаются во внешней структуре, если внутри нас развивается структура характера. Чем ближе мы к зрелости, тем меньше нам нужны конкретные указания.
Трехлетнего ребенка приходится укладывать в постель — он не осознает собственной физиологической потребности во сне, но пятнадцатилетний сам (будем надеяться) ложится вовремя, чтобы утром подняться в школу. Духовным младенцам требуется молоко, зрелые духом могут вкушать твердую пищу (см. Евреям 5:12–14). Становясь более зрелыми, мы переходим от конкретных указаний к структуре, обеспечивающей нашу жизнь. Нам уже не нужно, чтобы кто–то направлял нас при каждом решении, Слово стало частью нас самих: «В сердце своем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою» (Псалом 118:11).
Почему послушание ради послушания не соответствует библейскому учению
Ложное убеждение «важно, что ты делаешь, а не почему» чревато такими проблемами.
Оно подменяет подлинное послушание самопожертвованием
Джейсона можно было счесть образцовым христианином: он принимал активное участие в жизни общины, хорошо справлялся со своей работой, занимался спортом, отлично выглядел, поддерживал близкие отношения с друзьями.
Но однажды ни с того ни с сего на Джейсона обрушилась настолько сильная депрессия, что он едва мог заставить себя встать с постели. Жизнь показалась ему бессмысленной. Тогда он обратился ко мне за помощью.
Какое–то время мы обсуждали, по всей видимости, безмятежную, налаженную жизнь Джейсона до этого срыва, и постепенно выяснилось, что структурированный образ жизни был для Джейсона лишь способом укрыться от давней депрессии. Он вырос калечившей детей семье, с пьющими родителями, среди хаоса и постоянных кризисов.
Ответственная и деятельная натура спасла Джейсона. В доме некому было постирать его одежду, приготовить еду, вести бюджет, и Джейсон с малолетства освоил все эти премудрости. В десять лет он вел себя точно тридцатилетний.
Джейсон поступал правильно не потому, что был преисполнен любви и альтруизма, а просто чтобы выжить. Депрессия все–таки настигла его.
Разумеется, нет ничего нездорового в чувстве ответственности — проблема заключается в стимуле, пробуждающем ответственность. Джейсон всю свою жизнь приносил себя в жертву. Он боялся развалиться на куски, а потому трудился изо всех сил, пытаясь отодвинуть от себя неизбежный срыв.
Перед тем как обратиться ко мне, Джейсон доверился другу–христианину. «Делай свое дело, — посоветовал ему друг. — Это пройдет». Но «это» не прошло.
Джейсон находил себе массу занятий, лишь бы заглушить свои потребности. К послушанию его принуждала не любовь Христова, а страх, паника. О подобных случаях Иисус сказал: «Пойдите, научитесь, что значит: «милости хочу, а не жертвы» (Матфея 9:13). Наши акты самопожертвования, послушания, высокой ответственности не приносят пользы ни Богу, ни нам, пока мы не постигнем милосердие Бога, любящего нас такими, какие мы есть, и не начнем возвращать эту любовь.
Подлинно ответственная жизнь — результат того, что мы любимы такими, какие мы есть, со всеми нашими грехами, несовершенствами, травмами и слабостями. Поскольку мы любимы в этом состоянии, мы учимся возвращать эту любовь. Джейсон не знал такой любви, а потому не мог слушаться с любовью. Он исполнял библейские заповеди просто потому, что ему внушили, что так надо.
Некоторые люди ведут чрезвычайно достойную жизнь не для того, чтобы избавиться от депрессии, а для того, чтобы избежать стыда. Одна моя знакомая контролировала свой вес таким способом: она все время общалась с критически настроенными людьми, которые принимались стыдить ее, как только она поправлялась. Однако стоило этим критически настроенным друзьям уехать, как она за считанные месяцы набрала семьдесят фунтов. Внешний контроль, осуществляемый с помощью стыда, не разрешил проблему, а лишь отсрочил ее. Наконец она смогла сбросить вес в силу правильных причин, но сначала ей нужно было научиться милосердию и жертве — она должна была воспринять милость Божью, чтобы пожертвовать своей страстью к еде.
Если мы совершаем правильный поступок нехотя, по принуждению, несвободно (см. 2 Коринфянам 9:6–7), мы живем в страхе — страхе утраты, срыва, вины, чьего–то неодобрения. Никто не может расти и расцветать в атмосфере страха, где нет места для любви, ибо «совершенная любовь изгоняет страх» (1 Иоанна 4:18).
Это ложное убеждение пренебрегает цельностью человеческой личности
Если мы слушаемся исключительно ради послушания, мы не только уходим от любви, но и становимся жертвами внутреннего расщепления. Душа распадается на отдельные фрагменты, отъединяясь от Бога. Мы желаем одного, а делаем другое. «Этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня» (Исайя 29:13).
Мы задуманы цельными, интегрированными телом и душой, с Богом и другими людьми мы должны вступать в контакт как цельные личности, любя Бога всем сердцем, разумом, душой и силою.
Случалось ли вам встречаться за ужином с человеком, которому не хотелось находиться в этой компании? Вы ведете вполне приятный, даже интересный разговор, но чувствуете, что ваш сотрапезник далеко от вас. Следствием расщепления становится охлаждение отношений, препятствующее подлинной близости. Вот почему Бог предпочитает даже холодность такому недостатку сердечности: человек, в сердце которого царит холод, может осознать это как свою проблему и найти искупление. Прохладный же, наполовину участвующий в общении, наполовину отсутствующий человек не искренен с самим собой, а потому остается вне досягаемости для действия Божьей благодати, которая могла бы его исцелить.
«Повиновение ради повиновения» способствует такого рода расщеплению в душе. Мы не пытаемся исследовать, почему мы не делаем то, что следует, и проработать внутренние конфликты, а просто отказываемся замечать эту проблему.
Это ложное убеждение подрывает чувство ответственности
Какое–то время я консультировал Карен, разведенную женщину, только что возвратившуюся в мир свиданий (опасное место, как помнят все, кто в нем побывал). Она начала встречаться с Берни, несмотря на то что он часто подводил ее, срывал свидания. Правда, у него всегда находилась для этого причина.
Карен спросила меня, не могу ли я провести для них несколько совместных сеансов. Я согласился, но сначала мне нужно было встретиться с Берни, чтобы поставить диагноз.
На первый взгляд Берни производил приятнейшее впечатление — симпатичный парень слегка за тридцать, самый внимательный и готовый к сотрудничеству клиент, какого только может пожелать психотерапевт. К сожалению, скоро выяснилось, что он чересчур готов к сотрудничеству — «соглашатель» Берни так стремился мне угодить, что подхватывал любую мою фразу, прежде чем я успевал ее закончить. Когда я намекнул ему на это, он с таким же энтузиазмом признал: да, есть проблема!
— Поможете мне с этим, док? — спросил он. — Я сделаю все, что вы скажете, чтобы справиться с этим.
История болезни включала множество разрушенных отношений и ряд несостоявшихся карьер. Берни приступал к любому делу, пылая энтузиазмом, источая сверхъестественную энергию и готовность угодить. Но как только появлялась даже отдаленная угроза конфликта, Берни ускользал. Так окончился и его роман с Карен — однажды Берни бесследно исчез, и больше она ничего не слышала о нем.
Берни хотел — по крайней мере так казалось — сделать все как надо. Не сомневаюсь, что это желание было искренним, однако он так стремился угодить мне и другим людям, что не мог принять на себя ответственность и признать свои истинные эмоции по поводу сложившейся ситуации.
В этом заключается вторая проблема с верованием «делай, как надо, и все тут»: человек снимает с себя ответственность и за свои поступки, и за свои настроения. Он настолько сосредоточен на необходимости угодить внушающему страх авторитету — Богу, родителям, боссу, супруге, — что ему не до тонкостей.
Один из признаков зрелости — переход от бессознательного выбора к сознательному. Мы оставляем заученные до автоматизма способы осуществления предписанных Библией решений. Берни все еще сохранял тот внушенный страхом и тревогой способ отношений, к которому он привык с детства. Он не мог даже на минуту перестать угождать и разобраться, что же он на самом деле думает и чувствует в данной ситуации. Его поступки (опоздания на встречу, периодические исчезновения) позволяли, однако, догадываться о его истинных ценностях.
«Не спрашивай, почему». Под бременем убеждения «надо просто делать, что надо» люди не решаются спрашивать, почему так надо. Задавать вопросы — значит проявлять склонность к мятежу, неповиновению, нарушению субординации. Послушание должно быть автоматическим и безоговорочным.
