Автор Неизвестен - Откровенные рассказы странника духовному своему отцу
Выслушав все это, я удивился сам в себе и прославил премудрость и благодать Божию, видя, как она различными способами обращает грешников, да и стал ему говорить: «любезный брат! Ты бы во время то страха и тоски молился Богу. Это главное врачество от всех наших скорбей»...
– Да никак нельзя, сказал он мне: «думается, что как скоро я стану молиться, то тут же меня Бог исковеркает».
– Пустое, брат! Эти мысли диавол тебе влагает. Бог бесконечно милосерд и соболезнует о грешниках и прощает кающихся вскоре. Ведь ты знаешь Иисусову молитву, т. е. «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного». Вот ее беспрестанно и говори.
– Да как же не знать этой молитвы! Я когда и воровать то ходил, то иногда читывал ее, чтобы было смелее.
– Так вот смотри же теперь: Бог тебя не коверкал и тогда, когда, шедши на беззаконие, ты говорил молитву; а будет ли погублять тебя, когда ты на пути покаяния станешь молиться? Теперь видишь ли, что мысли твои суть вражеские!.. Поверь, любезный, если будешь говорить сию молитву, несмотря на то, что бы ни проносилось тебе в мыслях, то скоро почувствуешь отраду, весь страх и тягота твои пройдут, и ты напоследок совершенно успокоишься, будешь благоговейным человеком и все греховные страсти пропадут. Заверяю тебя в этом, потому что я много видел сие на опыте.
При сем я рассказал ему несколько случаев, при коих Иисусова молитва оказывала чудотворную свою силу над грешниками. Наконец, я стал его уговаривать, чтобы он прежде родины своей зашел бы со мной к Почаевской Божией Матери, прибежищу грешных, к там исповедывался и причастился. Все сие солдат мой слушал со вниманием и, как было приметно, с радостью. Итак, он на все согласился. Мы и пошли в Почаев вместе, с тем условием, чтобы ничего одному с другим не говорить, а беспрестанно творить бы Иисусову молитву. С таким безмолвием шли мы целые сутки. На другой день он сказал мне, что чувствует себя легче; повидимому, он был и спокойнее прежнего. На третьи сутки мы пришли в Почаев, и я опять ему подтвердил, чтобы он ни днем, ни ночью, покуда не заснет, не прекращал бы молитвы и уверял его, что святейшее имя Иисусово нестерпимое врагам, сильно спасти его, и при сем прочитал ему из «Добротолюбия» о том, что хотя и на всякое время должно творить Иисусову молитву, в особенности же с преимущественной тщательностью прилежать ей тогда, когда готовимся ко причащению Святых Христовых Таин. Он так и поступал и немедленно исповедался и приобщился. Хотя помыслы нередка еще и нападали на него, но и удобно прогонялись молитвою Иисусовой. На воскресный день, чтобы легче встать к утрени, он вечером лег пораньше, и творил непрестанно Иисусову молитву, а я еще сидел в углу и с ночником читал мое «Добротолюбие». Прошло с час времени и он заснул, а я стал молиться. Вдруг минут через двадцать он встрепенулся и, пробудясь, скоро вскочил, подбежал ко мне весь в слезах и с великою радостью сказал: «ах, брат, что я теперь видел! Как мне легко и радостно! Верую, что Бог не мучит, а милует грешников. Слава Тебе, Господи, слава Тебе!»
Я, удивленный и обрадованный сим, спросил его подробно рассказать мне, что с ним случилось.
– А вот что: как только я заснул, то и увидел себя на том же самом лугу, где меня мучили. Я сначала было испугался, но вижу, что вместо тучи восходит ясное солнце, чудный свет осиял весь луг, и я увидел на нем красные цветы и травы. Вдруг близко подошел ко мне мой дед, такой хороший из себя, что не наглядишься, и так ласково и приветливо тихо сказал мне: «ступай в Житомир к церкви Георгия Победоносца; там тебя возьмут в церковные сторожа; живи тут до конца жизни и молись непрестанно; Бог тебя помилует!» Сказав сие, он перекрестил меня и в ту же минуту исчез. Я почувствовал такую радость, что и сказать невозможно, как будто что с меня свалилось и я взлетел на небеса... С сим я вдруг проснулся, чувствуя, что мне легко, а сердце то так и не знает, что делать от радости. Теперь что мне следует делать? Я сейчас же немедленно пойду в Житомир, как велел мне мой дед. Мне и идти то будет легко с молитвой!
– Помилуй, любезный брат, куда ты пойдешь в полночь? Отслушай хоть утреню, да, помолись, и с Богом. Так мы не спали, а после сей беседы пошли мы в церковь. Он всю утреню молился прилежно со слезами и говорил, что ему очень легко и радостно, и молитва Иисусова творится со сладостью. Потом за обедней еще причастился и, пообедавши, я проводил его на Житомирскую дорогу, где мы со слезами и радостию простились.
После сего я начал размышлять о себе и думал, куда бы мне теперь идти. Наконец решился на той мысли, чтобы возвратиться опять в Киев. К сему тянули меня мудрые наставления тамошнего моего духовника, да и то, что, поживши у него, не найдет ли он каких христолюбивых благодетелей, чтобы отправить меня в Иерусалим или, по крайней мере, на Афонскую гору. Итак, проживши еще неделю в Почаеве, проводя время в воспоминании тех поучительных встреч, кои я видел на своем пути, и в записывании некоторых назидательных предметов, я собрался в дорогу, надел котомку, да и пошел в церковь, чтобы в напутствие поклониться Божией Матери и помолиться за обедней, да прямо идти.
Стоял взаду церкви. Вот и вышел какой-то человек, хотя не очень богато одетый, но по виду как благородный, да и спрашивает меня, где продаются свечи. Я указал. Обедня отошла, я остался помолиться при стопе Матери Божией. Помолился и пошел себе в путь. Пройдя немного на улице, увидел в одном доме отворенное окно, под которым сидел барин и читал книгу. Мне должно было идти мимо сего окна, и я увидел, что сидит тот, который в церкви спрашивал меня о свечах. Я, проходя, снял шапку, а он поманил меня к себе и спросил: «ты, должно быть, странник?» и, позвав к себе, расспросил, кто я такой и куда прохожу; затем поднес мне чаю и говорит: "послушай, голубчик! я бы советовал пойти в Соловецкий монастырь, там есть преуединенный и спокойный скит, называемый Анзерским. Это такое место, как второй Афон, и всякого туда принимают, а послушание только в том и состоит, чтобы по очереди читать в церкви псалтирь, часа по 4-е в сутки. Вот я и сам путешествую туда же и по обещанию иду пешком. Мы пошли бы вместе и мне было бы с тобой безопаснее, ибо, говорят, дорога-то здесь глуха, а при мне есть и деньги, и я прокормил бы тебя всю дорогу. И пошли бы сажени на три один от другого, дабы друг другу не мешать творить молитву. Подумай-ка, брат, да согласись! Будет сие и тебе на пользу.
Услышав сие приглашение, я счел оное при сем неожиданном случае за указание мне пути Матерью Божией, Которую просил о наставлении меня на стези благие, и, ничего не думая, тут же и согласился.
Так мы и вышли на другой день в поход. Шли трое суток, как условились, один позади другого; он беспрестанно читал книгу, которую ни днем, ни ночью не выпускал из рук, а иногда о чем-то размышлял. Наконец, мы остановились в одном месте пообедать. Он сам кушал, а книга пред ним лежит раскрытая, и он часто в нее посматривает. Я увидел, что эта книга – Евангелие, да и сказал ему: «осмелюсь вас, батюшка, спросить, для чего вы беспрестанно ни днем, ни ночью не выпускаете из рук Евангелие и всегда вы его держите и носите?»
– Для того, отвечал он, почти беспрестанно учусь из одного его...
– Чему же вы учитесь? продолжал я.
– Христианской жизни, которая заключается в молитве; молитву я почитаю самым главным и необходимым способом ко спасению и первейшею обязанностью каждого христианина. Молитва составляет и первую ступень и венец благочестивой жизни; потому то Евангелие и заповедует непрестанно, всегда молиться; как другим делам благочестия назначается свое время, а для молитвы нет праздного времени; без молитвы ничего доброго сделать нельзя, а без Евангелия достодолжной молитве научиться нельзя. Поэтому, все достигшие спасения путем внутренней жизни, как священные проповедники слова Божия, так пустынники и отшельники и даже все богобоязненные из христиан, непременным и всегдашним своим занятием имели поучение в глубине Слова Божия, и чтение Евангелия составляло существенное их дело. Многие из них непрестанно Евангелие в руках своих имели и просящим их наставления во спасении таковой давали совет: «сиди в безмолвной келлии и читай и перечитывай Евангелие».
Мне очень понравилось сие его рассуждение и стремление к молитве, и еще спросил его: «из которого же в особенности Евангельского наставления почерпаете Вы учение о молитве?»
– Из всех четырех Евангелистов, ответил он, словом из всего Нового Завета, читая его по порядку. Долговременно читая оный и вчитавшись, мне открылось, какая находится постепенность и правильная связь учения о молитве по всему Евангелию, начиная с первого Евангелиста, так и идет по ряду правильным порядком (в системе). Например: с самого начала изложен приступ или введение к учению о молитве, потом форма или наружное выражение в словах, далее условие, необходимое для молитвы, средство, как научиться оной, и примеры. Наконец, таинственное учение о внутренней, духовной, непрестанной молитве во имя Иисуса Христа, которая представлена выше и благотворнее молитвы форменной; потом ее необходимость, благие плоды и проч. Словом, все подробно, полное познание молитвенного упражнения в систематическом порядке или последовательности изложено в Евангелии с самого начала и до конца.
