Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

Казалось, что горький для Польши опыт насиль­ственного насаждения унии образумит короля и его правительство, но латиняне хорошо учли, что если уния будет предоставлена ее собственным нрав­ственным силам, то она, без сомнения, скоро окон­чит свое существование. А это было вовсе не в видах латинской партии — ей слишком важно было суще­ствование унии, и она решилась поддерживать ее во что бы то ни стало. Поддерживать же ее одной толь­ко внешней силой было опасно, поэтому явилась не­обходимость удачно соединить внешнюю силу с нравственной и удачно направить обе к благу унии и латинства. Этого латиняне и достигли, поставляя во главе унии энергичных, образованнейших и даровитейших людей, но с латинскими убеждениями. Ряд таких людей и появился в униатской Церкви и, спасая погибающую унию, принесли неисчисли­мый вред православию. Это были: Ипатий Поцей, Иосиф Рутский и Иосафат Кунцевич.

Глава XI

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ УНИАТСКИХ МИТРОПОЛИТОВ ИПАТИЯ ПОЦЕЯ (1599—1613) И ИОСИФА РУТСКОГО (1613—1637). УЧРЕЖДЕНИЕ УНИАТСКОГО МОНАШЕСКОГО ОРДЕНА БАЗИЛИАН. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРАВОСЛАВНЫХ В ЛИТВЕ В НАЧАПЕ XVII В.

Ипатий Поцей и его деятельность

В 1599 г. умер униатский митрополит Михаил Рагоза, раскаиваясь во всех своих делах на пользу унии и во вред православию. По свидетельству ав­тора «Фриноса», он, «еще будучи живым, ходил точ­но мертвец и, испуская отчаянные вопли, окончил свою жизнь преждевременно (nagle)». Современни­ки его пишут, что в последнюю минуту жизни он изъявил желание умереть православным, но ок­ружавшие ложе больного униаты не допустили это­го. На место Рагозы грамотой короля Сигизмунда назначен был известный вдохновитель унии Ипатий Поцей. Однако православное духовенство не сразу признало Поцея своим митрополитом, и на­значение его было подтверждено вторичной гра­мотой от 8 апреля 1600 г. Грамотой этой король по­велевал, чтобы все духовные и светские лица «религии русской» признали митрополита Поцея пастырем и, став под послушание «Костела Римс­кого», оказывали ему послушание и почтение до конца его жизни. Король хорошо знал, в чьи руки вверяет судьбу унии, ибо Поцей по своим убежде­ниям был ярким выразителем духа латинства и на унию смотрел сообразно взглядам папы и латинс­кой литовско-польской партии, т.е. как на полное слияние Западно-Русской Церкви с Римской. Он был и не последним ученым, и красноречивым ора­тором, и таким практиком, что не смущался перед самыми громадными трудностями и не содрогал­ся перед самым жестоким насилием.

Какими же путями достигал Поцей своих целей? Мы видели, что православные считали борьбу с уни­ей делом народным и в борьбе этой стали опираться на конституционные начала, в особенности на народ­ные суды. Поцей понимал, какую угрозу для унии представляла подобная постановка дела, и постарал­ся отклонить от нее эту опасность, т.е. освободить унию от влияния судов. Для этого ему, разумеется, нужно было предварительно сделать унию фактом, не подлежащим суждению и разбирательству, — делом, признанным законами, которое остается только исполнить. Необходимо было доказать, что уния была и прежде в Западно-Русской Церкви, и посему ей при­надлежат все гражданские права, предоставленные королями западно-русским митрополитам, и что он законно вступил в обладание ими. С этой целью он издает собрание прав, предоставленных королями западно-русским митрополитам, в котором проводит мысль, что права эти касались именно митрополи­тов униатских. Реальному проведению в жизнь этой мысли посодействовала грамота короля от 8 апреля 1600 г., в которой он предписывал всем православным быть в повиновении у Поцея. Но как же заставить под­чиниться всех тех, которые не убеждались ни дово­дами Поцея, ни грамотой королевской? Поцей решил предавать их как схизматиков и непокорных королю граждан в руки властей, что мы видим, например, из дела архимандрита виленского Троицкого монас­тыря Сенчиловича и членов виленского магистрата Тупеки и Кононовича, первый из которых был осуж­ден королем на изгнание из государства, или банницию, а последние были лишены магистратских дол­жностей и прав, присвоенных горожанам. Впрочем, пример этот не единичный.

Предстояла также Поцею еще одна трудная зада­ча-завладеть имуществом православных монасты­рей и церквей; но так как все спорные дела об этих имуществах подлежали ведению гражданских су­дов, не всегда потворствовавших захватническим притязаниям Поцея, ему необходимо было устра­нить влияние судов на подобные дела. Поцей так толково повел это дело, что король, пользуясь принадлежащим ему правом раздачи общественных имуществ чинам государства, как светским, так и духовным, утвердил за Поцеем все церковные иму­щества, лично принадлежащие западно-русским митрополитам, увеличив их новыми пожалования­ми, и предоставил ему право наблюдения за всеми вообще имуществами Виленской митрополии. Бла­годаря таким благоволениям короля к Поцею, пос­ледний захватил в свое владение все православные церкви в городе Вильне, оставив православным толь­ко одну Свято-Духовскую, причем при отнятии этих храмов не обходилось и без насилий. Так, 27 июля 1609 г. к виленскому Пречистенскому митрополичь­ему собору явились два королевских дворянина со шляхтичами и гайдуками, в числе нескольких сот человек, разбили замки у храма, забрали весь цер­ковный скарб, двух соборных священников и диако­на заключили в тюрьму и соборный храм с соборным и митрополичьим домом отобрали у православных в пользу Поцея. Поцей даже сам лично, ничего не стес­няясь, нападал с вооруженными людьми на право­славные храмы, собственноручно разрывал там на­престольные одежды и даже святые антиминсы, остригал бороды и волосы священникам, подвергал их разным истязаниям и всячески притеснял и уг­нетал самым бесчеловечным образом защищавших свои храмы православных. С особенной яростью он преследовал членов православных братств Виленского и Брестского, их священников и учителей. Бла­годаря его проискам, у Свято-Троицкого братства была отнята в 1601 г. привилегия Стефана Батория на патронатство братства над Троицким монастырем, а в 1609 г., 7 марта, он завладел и самим монас­тырем формально. И не только Виленский Свято-Троицкий, но и другие монастыри, один за другим, переходили в руки Поцея. Настоятелей монастырей, не желавших унии, он предавал проклятию и силой заставлял их принять ее. Не удалось только Поцею осилить Киево-Печерский монастырь, братия кото­рого воспротивилась даже королевским грамотам, выданным сначала на имя митрополита Рагозы, а затем и на его имя. Вообще, в г. Киеве Поцей не имел успеха в насаждении унии, хотя, после больших усилий, и овладел временно Киево-Софийским со­бором.

Направил Поцей острие своего всесокрушающе­го меча и на братства, в особенности на Виленское, как на самое могущественное и упорно проти­вящееся унии. Виленское Свято-Троицкое братство, имевшее своих членов во всех концах Литвы и меж­ду всеми сословиями, страдало одним недостатком. Братство это составилось из различных цехов, т.е. готовых уже корпораций, посему в него влилось много членов, вступивших не столько по добро­вольному и разумному сознанию высоких обязан­ностей братства, сколько по желанию большин­ства членов этих корпораций. Это привело к печальному последствию, ибо некоторые члены этих корпораций, не твердые в православии, с на­чалом унии отпали от него, приняли унию и гото­вы были составить свое братство— униатское. Этим воспользовался Поцей. Он объединил всех перебежчиков в братскую корпорацию при Свято-Троицком монастыре, при котором находилось православное братство, чтобы таким образом раз­бить силы православного братства и перенести все права его и имущество на новое униатское брат­ство. Организатором этого братства Поцей избрал в 1606 г. Иосифа Вельямина Рутского, который выстроил здесь дом и завел училище. Униаты пос­ле этого прочно укрепились в Троицком монасты­ре, и православное братство, после окончательно­го перехода в 1609 г. монастыря в руки Поцея, было изгнано из него. Однако этой мерой Поцею не уда­лось окончательно парализовать деятельность Виленского православного братства. Оно обосно­валось при оставленной православным церкви Св. Духа, куда и перенесло свои благотворитель­ные и прочие учреждения. Впоследствии брат­ство это, в отличие от Троицкого униатского, ста­ло именоваться Свято-Духовским.

Насильственные действия при отнятии в Вильне православных церквей вызывали сильное раз­дражение среди православных против Поцея и, как последствие этого, вызвали насилие и над ним. Когда Поцей, по совершении 29 июня 1609 г. тор­жественного молебствия в Пречистенском соборе по случаю соединения с Римом, возвращался из собора домой, народ провожал его бранью и даже камнями до самых ворот Троицкого монастыря, где он проживал. Так ненавистны были православ­ным Поцей и вводимая им уния. А через непро­должительное время после этого, когда он возвра­щался домой пешком от латинского бискупа, на него набросился мещанин Тупека и нанес ему несколько ударов саблей по шее. Поцей остался в живых только потому, что имел на шее толстую цепь архиерейского креста и защищал свою шею левой рукой, от которой отлетело два пальца. Тупека был схвачен и казнен. Униаты придали этому случаю с Поцеем значение христианского мучени­чества и чуда и положили отрубленные пальцы на престол в Троицком монастыре, но так как нелов­ко было держать в церкви, в особенности на пре­столе, эти тленные частицы Поцея, сделана была серебряная доска с надписью, выбранной из 117 псалма самим Поцеем: «Наказуя, наказа мя Господь, смерти же не предаде мя», и повешена в церкви. После этого случая Поцей не принимал такого горячего участия в насаждении унии, как раньше. За него трудились многие из обращенных им в унию, под руководством Рутского и Иосафата Кунцевича. Чувствуя близкую кончину, он стал выдвигать Рутского, проча его в свои заместите­ли. 18 июля 1613 г. Поцей скончался, и униатскую митрополичью кафедру действительно занял Рутский.