Дмитрий Щедровицкий - Сияющий Коран. Взгляд библеиста
Здесь образ весов может пониматься по-разному. С одной стороны, само Писание может рассматриваться как мера (собственно, арабское «ми?зан» значит именно «мера») всех человеческих дел, поскольку содержит заповеди на самые различные случаи жизни, и поэтому людские поступки могут «взвешиваться» на «весах» Писания, соразмеряясь с Божественными заповедями. С другой стороны, помимо Писания, человеку даны «весы» его собственных разума и совести – на них душа сама «взвешивает» все жизненные обстоятельства, сообразуясь с нравственным чувством (ср. Ис. 28, 17). Возможно, говоря о весах, Коран подразумевает также необходимость руководствоваться одновременно и внутренним этическим мерилом, и Божественным словом; ср. новозаветное:
...Когда язычники, не имеющие Закона, по природе законное делают, то...
...Показывают, что дело Закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их... (Римл. 2, 14–15)
Существует также мнение, что под «весами» (или «мерой») подразумевается тот образец жизни, который являл каждый из пророков, приходивших с Писанием от Бога. Так, помимо Корана, пророк Мухаммад оставил своим последователям пример для подражания в виде собственной жизни, каждый эпизод которой, зафиксированный преданием, научает верующих следовать пророку в исполнении Божественных предписаний.
Ниспослание Писания (слова от Бога) вместе с «весами» (в каком бы смысле ни понималось это слово) позволяет верующим поддерживать гармонию между велениями, данными свыше, и собственной совестью; сплачивает их и стремление подражать примеру жизни самого Мухаммада и других пророков.
Сплоченность верующих уподоблена армейской дисциплине: мусульмане составляют воинство Бога. Под «сражениями» этого воинства подразумевается, в первую очередь, борьба со злом – и в собственных душах, и в социальной жизни. Примеры, с которых «списаны» образные сравнения соответствующих аятов, следует искать в воинской практике первого поколения мусульман, сражавшихся против аравийских язычников; точно так же и библейское предписание о борьбе против «духов злобы поднебесной» (Еф. 6, 12–17) заимствует подробности воинского снаряжения из практики древнееврейских воинов, а отчасти и современных апостолу Павлу римских солдат (там упоминаются «всеоружие Божие», «препоясание чресл истиною», «броня праведности», «обувание ног в готовность благовествовать мир», «щит веры», «раскаленные стрелы лукавого», «шлем спасения» и «меч духовный» – Еф. 6, 13 – 17).
Один из аятов, описывающих битвы верующих, звучит так:
? Воистину, Аллах любит тех, которые сражаются стройными рядами на Его пути, словно они – прочно сложенное здание. ([О] 61, 4)
Здесь содержатся два образа единства верующих. Первый, как мы сказали, связан с военной практикой (причем подчеркивается, что Бог любит и одобряет согласованность действий верующих, сплоченных взаимной любовью и солидарностью, когда они действуют, «становясь в ряды»). Второй образ представляет мусульман в виде отесанных камней, слагающихся в «прочно сложенное здание». Это очень напоминает новозаветный образ Церкви как строящегося духовного Храма:
...И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое... (I Петр. 2, 5)
Коранический образ продолжает, вместе с тем, целый ряд библейских уподоблений праведника или целой общины благочестивых Божьему Храму (I Кор. 6, 19; 3, 16 и др.). Особенно заметно сходство при сопоставлении приведенного аята с таким местом Павловых посланий:
...Ибо вы – Храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них... (II Кор. 6, 16)
Следует подчеркнуть, что требования к верующим несравненно строже тех, которые предъявляются к неверующим; ср. евангельское:
Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много;
А который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше... (Лук. 12, 47–48)
Особенно неприглядными выглядят деяния тех, кто, первоначально уверовав, впоследствии от веры отступил:
? Прикрываясь своими клятвами, словно щитом, они сошли с пути Аллаха. Воистину, мерзки их деяния!
? Это потому, что они сначала уверовали, а потом отреклись от веры... ([О] 63, 2–3)
Подобным людям и новозаветные тексты предрекают самую печальную участь:
Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от переданной им святой заповеди. (II Петр. 2, 21)
...Если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи,
Но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников. (Евр. 10, 26–27)
Однако даже к лицемерам от веры Коран предписывает проявлять терпение и снисхождение; лицемеры тоже имеют свое предназначение в мире: они призваны внешним соблюдением традиции, хотя и без внутреннего ее усвоения, всё же поддерживать здание религии. —
? Когда ты видишь их, наружность их тебе нравится; и если они говорят, ты слушаешь слова их: они как бы столбы, поставленные для подпоры здания... ([С] 63, 4)
Что же касается искренних верующих, то им предписывается постоянный самоконтроль, наблюдение за собственным состоянием и поступками. Каждый замеченный в себе грех должен быть преодолен, всякое недолжное состояние души – изжито:
? ...Те, которые остерегают себя от скупости, – те блаженны. ([С] 64, 16)
Скупость в этом аяте приводится как пример глубоко въевшегося в душу, с трудом изживаемого порока. И, однако, «блаженство», т. е. райское состояние в будущем мире, а также благодатные переживания в жизни земной, обетованы тем, кто постоянно борется с пороком и преодолевает его. Такое состояние самоконтроля описано словами «остерегать себя» – т.е. наблюдать за своей душой, напоминая ей о грядущем наказании.
Еще одна причина, по которой именно скупость в данном аяте выступает как собирательное наименование греха, состоит в том, что, как гласит новозаветный текст,
...Корень всех зол есть сребролюбие... (I Тим. 6, 10)
В основе всех грехов лежит эгоизм, неразрывно связанный с корыстолюбием, желанием присваивать, в то время как основа праведности – альтруизм, стремление отдавать, помогая и делясь с другими.
Скупость, упоминаемая в Коране как черта характера, от которой следует всегда «остерегать себя», и сребролюбие, названное в Новом Завете «корнем всех зол», – понятия очень близкие. Однако же человек, скупой «по природе», услышав призыв изменить свой характер, может с испугом возразить, что у него не останется ничего, если он перестанет следовать своей излюбленной «бережливости» (как любят именовать это свойство скупцы). Но Коран содержит такое обетование:
? Тому, кто боится Аллаха, Он создает выход из [трудного] положения
? И наделяет его уделом оттуда, откуда он даже не предполагает... ([Ку] 65, 2–3)
Всемогущий протянет руку помощи тому, кто ради Него взялся за исправление своих духовных свойств: Господь Сам направляет дела ищущего Его ко благу, и притом неожиданному («наделяет его уделом оттуда, откуда он даже не предполагает»); ср. евангельское:
... Не заботьтесь и не говорите: что нам есть?..
<...>
Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам. (Матф. 6, 31–34)
Отношение к инаковерующим
Сохранение прежних заветов
Признавая правомочными перед Богом обе предшествующие монотеистические религии – иудейство и христианство, – и ставя ислам в качестве третьей Богооткровенной религии рядом с ними, Коран в то же время подчеркивает, что спасения удостоятся только те последователи этих религий, которые верны завету с Богом, твердо держатся основ исповедуемой ими веры:
? Те, которые нарушают завет с Аллахом после вступления в него, разделяют, что повелел Аллах соединять, и делают непотребства на земле, – те несчастны. ([С] 2, 27/25)
Здесь перечислены три великих греха, в которые могут впасть верующие – последователи любой религии единобожия, включая самих мусульман.
Первый из этих великих грехов – «нарушение завета с Аллахом», т. е. ниспровержение на словах и/или на деле основ собственного вероучения; впоследствии мы разберем некоторые указания Корана на этот счет.
Второй великий грех – «разделять то, что повелел Аллах соединять». Поскольку одним из основных предписаний каждой религии является единение ее приверженцев, основанное на общих взглядах, общем служении Богу, братской любви и взаимопомощи, то разделение религии на толки и секты, особенно же на враждующие друг с другом конфессии, рассматривается как тяжкое преступление.
Третий великий грех – «делать непотребства на земле», т.е., зная нравственные предписания религии о человечности, сострадании и т. п. и соглашаясь с ними на словах, в действительности постоянно их нарушать; а это последнее ведет к тому, что, вместо того чтобы служить для неверующих, язычников и колеблющихся в вере образцом благочестия и добрых дел, представители той или иной религии умножают зло в огромных масштабах («на земле» – подразумевается как бы вся населенная часть земли, поэтому речь идет не о частных грехах и пороках тех или иных верующих, а об «общих грехах» целых конфессий, совершающихся с благословения их ведущих представителей).
