Иеромонах Исаак - Житие старца Паисия Святогорца
В том месте, где расположена келья Старца, собиралось многосоловьев и других птиц, которые щебетали и пели, не умолкая. Они мешали нам, и Старец сказал: "Прервитесь (он не сказал "замолчите"), благословенные птицы, ведь вы видите, что я беседую с людьми! Когда закончу, тогда начинайте вы". В то же мгновение птицы "прервались", оставшись при этом на своих местах.
Происшедшее произвело на нас такое впечатление, что поддерживать беседу стало невозможным. Этот случай был и тайным ответом мне лично, ответом на те сомнения, которые у меня были относительно Старца Паисия. Пусть он простит меня за то, что я рассказываю об этом случае после его кончины. Я прошу его благословения и молитвы».
Необычный престольный праздник
Свидетельство епископа города Лимасол на Кипре митрополита Афанасия: «В сентябре 1977 года, в понедельник, накануне праздника Воздвижения Честного Креста, я пришел к Старцу Паисию. Было раннее утро. Я постучал, и Старец мне открыл, он был очень радостным и благодушным. "А, слава Богу, что ты пришел, дьякон, — сказал он. — У меня ведь завтра престольный праздник. Придут певчие, на обед я заказал очень вкусную рыбу. Только вот дьякона не хватало. Но сейчас — когда ты пришел — праздник будет в полном порядке". Потом он добавил: "Сегодня вечером ты останешься здесь".
Я знал, что Старец не оставлял у себя на ночь никого, и, услышав эти слова, чуть не подпрыгнул от радости.
Мы пошли в церквушку, он велел мне привести в порядок святой престол. Я вытирал пыль, подметал коридор, делал другие работы, чувствуя очень большую радость. Около полудня мы сели есть. Он сделал чай, принес сухарь и немного дикой травы со своего огорода.
На меня произвело впечатление то, как Старец молился перед трапезой. Читая"Отче наш", он поднял руки и прочитал молитву с такой любовью и благоговением, словно действительно разговаривал с Богом.
Он отвел меня в мою келью, и около часа я отдохнул. Потом мы совершили по четкам малую Вечерню.
После малой Вечерни Старец сказал: "Гляди, дьякон, сейчас мы совершим бдение по четкам, а утром придет священник и отслужит нам Литургию. Ты умеешь молиться по четкам? Я объясню, что тебе надо будет делать". И он объяснил мне порядок Всенощного бдения по четкам. По этому мудрому распорядку все было предусмотрено так, чтобы ночью мною не овладел сон. Он сказал, чтобы я совершал по четкам триста молитв"Господи Иисусе Христе, помилуй мя". Потом сто молитв Пресвятой Богородице. Потом еще триста молитв Христу о живых. Сто молитв о живых Пресвятой Богородице. Потом четку-трехсотницу Христу об усопших. Потом сотницу об усопших Пресвятой Богородице. Потом четку-трехсотницу Честному Кресту и потом четку-трехсотницу с молитвой"Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе". О подобном уставе Всенощного бдения я услышал впервые. Старец объяснил мне: "Последняя четка — это славословие. Когда закончишь все эти четки, начнешь круг сначала".
"Если услышишь шум, не бойся, — предупредил он. — Здесь возле кельи ходят дикие кабаны, шакалы и другие звери". Он поселил меня в своем маленьком архондарике и сказал, что около полуночи позовет в церковь, чтобы мы вместе прочитали правило ко Святому Причащению.
Я слышал, как время от времени за стенкой Старец глубоко вздыхает. Иногда он стучал в стену и спрашивал: "Эй, дьякон, ты не спишь? У тебя все нормально?"
Ближе к часу ночи мы пошли в церковь. Он поставил меня в единственную стасидию, которая была в храме, и дал в руки свечу, чтобы я читал правило ко Святому Причащению. Сам он стоял слева от меня и произносил стихи к тропарям Канона ко Святому Причащению:"Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе". Каждый раз, говоря этот стих, он осенял себя крестным знаменем и совершал глубокий поясной поклон.
Мы дошли до тропаря"Марие, Матерь Божия...". Помню, едва я успел прочитать эти слова как почувствовал в себе что-то... не знаю, не могу это описать. Я остановился. Лампада перед иконой Пресвятой Богородицы начала раскачиваться — нерезко, от одного края иконы к другому, — и вся церквушка наполнилась Светом. Я видел текст правила к Святому Причащению без свечи и в какой-то момент подумал, что ее можно погасить.
Я увидел, что, держа руки окрещенными на груди, Старец пригнулся к самому полу. Он понял, что я хотел спросить его о том, что происходит, и сделал знак, чтобы я молчал. Я стоял в стасидии, а Старец — согнувшись — рядом со мной. Я чувствовал к Старцу такую любовь и благоговение, что ощущал себя находящимся в Раю.
Мы пребывали в таком состоянии полчаса или час — точно понять я не мог. Я не знал, что делать.
Неосознанно я сам продолжал чтение правила к Святому Причащению, и, когда дошел до молитвы "От скверных устен...", потихоньку исчез этот необычный Свет, а потом перестала качаться лампада. Мы закончили правило и вышли в коридор. Старец посадил меня на скамейку, а сам присел рядом на сундучок. Мы молчали. Потом я спросил: "Геронда, что это было?" — "Что было?" — "Ну, лампада. Как лампада могла качаться так долго?" — "А что ты видел?" — "Я видел, как лампада перед иконой Матери Божией раскачивалась". — "Ты видел только это?" — "И еще Свет". — "И все?" — "Больше ничего не видел". Думаю, если Старец спрашивал у меня о том, видел ли я что-либо еще, то, наверное, сам он видел нечто большее. "Ну, ладно, ничего особенного в этом не было", — сказал наконец Старец. "Да как же ничего особенного, Геронда! Ведь раскачивалась лампада, и был Свет!" — "Э, да разве ты не слышал, что в книгах написано, как Матерь Божия посещает кельи монахов и смотрит, чем они занимаются? Ну вот, Она зашла и сюда, а увидев двух сумасшедших, решила их поприветствовать и покачала Своей лампадой", — ответил Старец.
После этого Старец рассказал о различных пережитых им сверхъестественных опытах. Он сказал, что видел святую Евфимию и многое другое. Все его прежнее нежелание говорить исчезло, и он рассказывал охотно. До утра мы беседовали на духовные темы. Он особо подчеркнул: "Я, дьякон, рассказываю тебе обо всем этом от любви, для того чтобы тебе помочь, а не для того, чтобы ты считал, что я что-то из себя представляю".
В половине шестого пришел священник, и Старец хотел, чтобы я принял участие в Литургии. Но диаконского облачения у него в келье не оказалось. Он принес мне старый стихарь, взял одну епитрахиль, сложил ее подобно орарю и с помощью булавки укрепил у меня на плече. Потом он разыскал поручи и надел их мне на руки. В разноцветных пестрых облачениях я был похож на клоуна, но это была самая прекрасная Литургия в моей жизни. Мы были только втроем: Старец, иеромонах и я.
Он оставил меня у себя до субботы. В один из дней он послал меня в Буразери[117], чтобы я повидался со своими земляками и пообедал у них. В другой раз он послал меня на трапезу в Ставроникиту — потому что у него в келье были только чай и сухари».
Старец отвечает «по-своему»
Господин Феодор Хаджипатерас, владелец бакалейного магазина из города Ксанфи, свидетельствует: «Услышав об отце Паисии от одного студента, я посетил Старца в его келье и рассказал ему и о своей проблеме: "Геронда, у меня в магазине много мышей, и я расстраиваюсь. Никак не могу от них избавиться. Прошу тебя, помолись Богу, чтобы они ушли". Я просил Старца об этом с душевной болью, потому что мыши портили продукты и вещи, постоянно было слышно, как они бегали наверху, на чердаке. Они постоянно прыгали на глазах у покупателей даже среди бела дня. У меня был большой радиоприемник, который я привез из Германии. Мыши забрались в него, устроили там гнездо, нарожали мышат, поели электромагнитные катушки... Старец ответил мне: "Благословенная душа! Из-за мышей мы будем беспокоить Бога?" Мне показалось, что он не придал моим словам значение.
Я вернулся домой. Моя душа ликовала, лишь немного я расстраивался от мысли, что Старец не понял меня, когда я рассказывал о мышах.
Однако, придя к себе в магазин, я понял: что-то изменилось. Через два дня убедился, что мыши исчезли, не осталось ни одной. Я понял, что их прогнала молитва Старца.
Спустя время я начал ощущать большую усталость, меня оставили силы, я очень похудел. После медицинского обследования три врача назначили мне лечение, потому что мой организм мучили какие-то микробы. Я лежал в кровати и не мог работать.
Я решил написать о своем состоянии Старцу Паисию и просил его, чтобы он ответил, нужно ли мне уезжать из Ксанфи [на лечение] или же оставаться здесь, доверившись Промыслу Божию и местным врачам.
На второй день лечения у меня начались сильные желудочные боли. "У тебя будет желудочное кровотечение, — сказал врач. — Тебе надо прекратить принимать лекарства". Меня положили в стационар. Глубокой ночью я поднялся с кровати и без сознания упал на пол. У меня совершенно не было аппетита. Я таял, подобно свече. Врачи осматривали меня и ничего не говорили. Меня положили в больницу в четверг, а к вечеру субботы мне стало совсем плохо.
