Киприан Керн - «Взгляните на лилии полевые…» Курс лекций по литургическому богословию
После того, как уже «вся совершишася» и Господь «предаде Дух», вся вселенная пережила момент неизреченного изменения. Космичность момента искупительной смерти с особенной подробностью и реальностью схвачена в православном литургическом сознании. Ряд песнопений говорит о том, и уподобляет этот момент по своему необъемлемому значению разве только с таким же космическим переживанием момента грехопадения человечества.
О погребении же Спасителя и плаче говорит все повечерие Великого Пятка и половина субботней утрени. Снова в ярких красках и реальных образах изображают эти минуты Симеон Логофет, Марк Идруинтский, и св. Косьма Маиумский.
«Плачущи глаголаше Браконеискусная к благообразному (то есть Иосифу Аримафейскому): потщися, Иосифе, к Пилату приступити и испроси снети с древа Учителя твоего».
«Видев Пречистую горце слезящу, Иосиф смутися и, плача приступи к Пилату: даждь ми, вопия с плачем, Тело Бога моего». [420]
«Растерзаяся и рыдая, и дивися вкупе с Никодимом, снят Иосиф и уцеловав Пречистое Тело, рыдаше, и стеняше, и поя Его яко Бога». [421]
«Песни Иосиф и Никодим надгробныя поют Христу, умершу ныне, поют же с ними и Серафимы». [422]
«Приимши Его с плачем Мати неискусомужная, положи на колену, молящи Его со слезами, и облобызающи горце же рыдающи и восклицающи». [423]
«Чадо Мое Возлюбленное, нага и уединена, и вонями помазана Мертвеца». [424]
«Зрящи Тя без славы и без дыхания и безобразна, и плачуся, держащи Тя». [425]
«Мироносицам глаголаше: срыдайте Ми, и сплачитеся горце: се бо свет Мой сладкий и Учитель ваш гробу предается». [426]
* * *Но наряду с этими песнопениями, исполненными слез и скорбных восклицаний Божией Матери, наши православные святые песнописцы касаются и иных моментов Ее переживаний у Креста Сына Ее. Вместе с разъяснением важности и догматического значения голгофских страданий и вместе с раскрытием таинственного смысла воспоминаний Страстной Седмицы, сошествия во ад и освобождения сущих в нем, богослужение Постной Триоди и нарочито последних дней поста отмечает с особой проникновенностью и смелым полетом творческого поэтического дара богосознание и догматическое ведение Самой Пречистой Девы, Ее, если можно так выразиться, богословское понимание момента.
Наши песнописцы вкладывают в уста Пресвятой Богородицы исповедание христианских догматов, лишь спустя 3–4 века Церковью открыто изглаголанных в символах. Этим показуется богопросвещенное сознание Богоматери, просветление Ее Духом Святым еще до дня Пятидесятницы. Многое еще прикровенное от учеников и апостолов открылось в некоторой мере Ее Пречистому уму.
Озарение Духом Святым в светлый день Благовещения облагодатствовало Ее ум и положило на него особый отпечаток боговедения; безмужное зачатие и безболезненное рождение вселили в Нее не только сознание себя Честнейшею Херувим, но и Матерью Божьей, и именно Богородицею, а не только Христородицею. На протяжении всей земной жизни Сына Ее Она сознавала Его не только Сыном Своим, не только Учителем и Пророком, но и Господом и Богом Своим, и у Креста Его Она, «вопияше Матерски: Сыне Мой и Боже Мой, Сладчайшее Мое Чадо, како терпиши страсть поносную [427] и «како покрывается гробом неописанный Бог». [428]
Божия Матерь видит в страданиях Господних не только страдания и смерть, но понимает и все искупительное значение их; Она понимает, что эти крестные муки суть продолжение и завершение, завенчание всего искупительного подвига, который Он нес в течение всей Своей земной жизни.
«Неправедно како страждеши, хотяй избавити сущия от Адама земнороднии»… [429]
Умными очами Своими Она взирает и разумеет небесную славу величия Господня. «Егоже трепещут всяческая, яко Создателя и Бога, Долготерпеливе, слава Тебе»… [430]
«Видимый Мною, видим был еси Ангелом, Неприступне Иисусе, Сыне Мой»… [431]
«Единородне Сыне, покажи славу Твою, всех спасение»… [432]
«Не остави Мя Едину, Единородне, Отцу Соприсносущный»… [433]
«Како прославляемый яко Бог от Ангел, от беззаконных ныне человек, Сыне, хотяй, распинаешися; пою Тя, Долготерпеливе». [434]
Но величайшее Ее смирение показуется в этих песнопениях ясно и неизменно. Все они чужды обожения Богоматери, превозношения Ее до высоты, равной Триединому Богу, нездорового сектантского мистицизма, латинской «Мариолатрии», как все сие было чуждо и Самой Пречистой Деве. Божией Матери не приписывается абсолютное божеское разумение и понимание всего. Она не одарена божественным разумом. Она по своему смирению, избранию и святости, облагодатствованный человек и Божия Матерь. Со свойственным смирением, напоминающим известный диалог в благовещенском каноне, песнь говорит от лица Девы Богородицы:
«…не поемлю высоты таинства, и глубины великих судеб Твоих». [435]
А в других песнях выступает опять богоразумение Богоматери. Рыдающи взывает Она: «како Тя немолчно ангельскими песньми славословимаго дети еврейския Пилатову судищу, Сыне, представиша; песнословлю Твое, Слове, многое и неизреченное благоутробие». [436]
Смысл сего песнопения и его контрастные тона особенно резки и ярки. Богоматерь «умным» оком видит горнюю славу Триединого величия Божия, «еяже ангели не могут терпети» и в безпрестанных гласах пений величают сияние этой славы; [437] и как контраст сему великолепному и непередаваемому человеческим языком хвалению и славословию в ушах Пречистой раздается резкий и фанатический, беспощадный и злобный крик еврейских детей у Пилатова судища: «распни Его, распни Его!»
Особенно ярко видится проникновение в догматическое тайноразумение в этих словах:
«Зрящи Тя, Христе, Всенепорочная Мати, мертва на Кресте простерта вопияше: Сыне Мой, Собезначальне Отцу и Духови, кое неизреченное смотрение Твое сие, имже спасл еси пречистых рук Твоих, Щедре, создание». [438]
«Тления Тя кроме родих из чрева (то есть без истления Тя родила) прежде век Егоже Отец роди; и како тлееши, человецы терзают Тя, Сыне». [439]
Просвещение и разумение сокровенных тайн бытия Божия, неизвестное еще ученикам (ибо их ум не был еще
«отверст разумети Писания»
в то время — Лк. 24, 45) и в самой Святой Церкви раскрытое лишь изволением Святого Духа устами святых отец на Соборах IV века, было раскрыто и известно Пречистой Деве. Да и могла ли Предызбранная от всех родов, Введенная во Святая Святых, Воспитанная во храме от юности Своей, Обрадованная Ангелом, Зачавшая по Предвечному смотрению Отца и наитием Святого Духа и Родившая безболезненно и неизреченно Сына, могла ли Она не проникнуть в некоторые тайны Троичного Ипостасного Бытия, Она, Рождшая Ипостасное Слово? И далее, столь мало и кратко раскрытый в нашей догматике момент сошествия в ад и лишь слегка обрисованный на древних покоробившихся досках московских писем, получает известное раскрытие в литургическом сознании Православия. И опять-таки сущность сего ясна и открыта умному взору Пречистой Девы:
«…неправедно како страждеши, хотяй избавити сущия от Адама земнородныя»… [440]
«…како в худом гробе полагаешися, мертвыя повелением возставляй во гробех»… [441]
«…ни от гроба Твоего востану, Чадо Мое, дондеже и Аз сниду во ад: не могу бо терпети разлучения Твоего, Сыне Мой»… [442]
«…не косни, Животе, в мертвых»… [443]
«…приими с Тобою… да сниду в ад с Тобою и Аз, не остави Мене Едину: уже бо жити не терплю». [444]
Но Сын Ее, претерпевый страдания, смерть и сошедший во ад, не низводит Ее с Собою туда, но воскресши из ада и вознесшись через сорок дней на Небо, предуказывает Ей место одесную славы Своей. Не в ад с Ним нисходит Она, но, Преображенная, на Небо восходит. Посему Ее Успение — не только Успение, но и воскресение и вознесение Божией Матери.
«Ангели Успение Пречистыя зряще, удивишася; како Два восходит от земли на Небо».
Видя все происшедшее на Голгофе и сострадая по человечеству невыразимыми муками и скорбью, Божия Матерь до конца понимает смысл страданий и видит за тридневною смертью воскресение для вечной жизни всего человечества. В литургической концепции Постной Триоди сознание этого Божией Матерью выявляется впервые на четвертой, Крестопоклонной неделе Великого Поста:
