Кирилл Александрийский - Творения
Посланіе къ клиру и народу константинопольскому
Возлюбленнымъ и вожделеннейшимъ братіямъ, пресвитерамъ, діаконамъ и народу константинопольскому епископъ Кириллъ и соборъ, сошедшійся въ Александріи изъ египетскаго округа, желаетъ о Господе всякаго блага.
Поздно и съ трудомъ пришли мы къ тому, къ чему лучше было бы обратиться въ начале, именно, чтобы позаботиться о спасеніи всехъ васъ и объ избавленіи отъ смущенія относительно веры. Впрочемъ мы сочувствуемъ общей вашей скорби по сему случаю. Ибо мы провели минувшее время не безъ слезъ. Но мы ждали, что благопочтеннейшій епископъ Несторій, въ следствіе советовъ и убежденій Церкви и въ следствіе обличеній со стороны всехъ васъ, отстанетъ отъ своего гнустнаго ученія и вместе съ нами будетъ чтить ту веру, которая предана церквамъ святыми апостолами и евангелистами и всемъ освященнымъ соборомъ, и реченіями святыхъ пророковъ запечатлена въ ея истинности. Но какъ изъ речей его, какія онъ не перестаетъ говорить у васъ по церквамъ, такъ и изъ письменныхъ его объясненій, мы видимъ его заблуждающимся и безмерно нечествующимъ относительно веры: поэтому наконецъ мы вынуждены засвидетельствовать предъ нимъ соборнымъ посланіемъ, что если онъ въ скорейшемъ времени не откажется отъ своихъ нововведеній и въ срокъ, назначенный святейшимъ и благочестивейшимъ Келестиномъ, епископомъ Римской Церкви, письменно не проклянетъ того, что онъ говорилъ у васъ и изложилъ въ книгахъ или по крайней мере приготовилъ къ изданію, каковыя книги есть и у насъ, — то онъ будетъ лишенъ всякаго общенія со священниками Божіими и будетъ отъ всехъ отчужденъ.
Впрочемъ никто да не обвиняетъ насъ въ медлительности. Ибо мы не были безпечны, когда находилось въ смятеніи столь великое стадо и даже народы и церкви во всехъ местахъ. Но мы подражали опытнымъ врачамъ, которые болезненные припадки въ телахъ не тотчасъ исторгаютъ приложеніемъ железа и огня, но въ начале ослабляютъ мягкими лекарствами, ожидая времени, приличнаго для сеченій. Итакъ, будьте мужественны о Господе, и, сохраняя свою веру неизменно, старайтесь благоугождать Христу, единому и единственному, истинному Сыну Божію, памятуя святыхъ отцевъ нашихъ, правильно и свято священствовавшихъ у васъ, которые при жизни своей называли Святую Деву Богородицею. Ибо она родила Еммануила, который есть истинный Богъ. Слово же стало плотію и плотски родилось отъ жены для того, чтобы мы сделались братіями Того, кто превыше всякой твари. Они проповедывали вамъ не двухъ Христовъ, но одного, тогоже самаго — Бога Слова и вместе человека по плоти отъ жены, человека, соединеннаго съ Богомъ не простымъ соприкосновеніемъ и какъ–бы только равночестіемъ (такое холодное, безплодное и оглупевшее ученіе принадлежитъ ему (Несторію). Они говорили, что Христосъ одинъ и тотъ же плотію претерпелъ за насъ смерть и божествомъ воскресъ, поправъ державу смерти, и Онъ же придетъ Судіею всехъ. Всегда возгревая въ себе эту веру, храните себя нескверными и непорочными, не имейте съ помянутымъ человекомъ общенія, не внимайте его ученію, если онъ вместо пастыря остается волкомъ и если после такого нашего увещанія решится еще мудрствовать превратно. Съ теми же изъ клириковъ или мірянъ, которые за православную веру отлучены или извержены имъ (Несторіемъ), мы имеемъ общеніе, не одобряемъ несправедливаго его решенія, но особенно ободряемъ пострадавшихъ, говоря имъ и то: если васъ злословятъ за Господа, то вы блаженны: ибо Духъ силы и Божій на васъ noчиваетъ (1 Петр. 4, 14).
Посланіе къ константинопольскому клиру, смущенному разномысліемъ въ церкви
Я читалъ запись, которую вы прислали ко мне. Изъ нея узналъ я, что Анастасій пресвитеръ въ своей речи къ вамъ старался показать, что онъ ищетъ единомыслія и мира; онъ говорилъ о мне: «нашъ образъ мыслей такой же, какой и у него въ письме къ монашествующимъ». Но после, уклоняясь къ своему образу мыслей, говорилъ обо мне: «и онъ сказалъ, что святый соборъ не употребилъ слова: Богородица». Но мною было написано такъ: соборъ, если и не употребилъ слова Богородица, поступилъ весьма хорошо, потому что въ его время не было такихъ, какія ныне, смутъ, a потому не было никакой надобности выставлять на видъ то, что не требовало изследованія. Соборъ, если вникнуть въ сущность его мыслей, признавалъ, что Святая Дева Марія есть Богородица; потому что говоритъ, что рожденный отъ Отца, Тотъ, которымъ все получило бытіе, воплотился, вочеловечился, страдалъ, воскресъ изъ мертвыхъ, возшелъ на небеса и придетъ судить живыхъ и мертвыхъ; а не говоритъ, что Слово, родившееся отъ естества Отца, умерло или прободено копіемъ въ ребро. Какое есть ребро, скажи мне, у Того, кто безтелесенъ? какъ бы умерла жизнь? Но Слово, соединивъ Себя съ плотію, когда она подверглась страданію, усвояетъ себе страданіе, потому что страдаетъ Его собственное тело. Ложно мудрствуютъ и заблуждаютъ те, которые говорятъ иначе.
Что они прельщаются и въ своемъ сердце носятъ ядъ зловерія, можно видеть изъ следующаго. Къ мученику, діакону Вуфе, который заботливо принимаетъ участіе въ делахъ церковныхъ, они написали два посланія: одно сочинено Фотіемъ, или кемъ другимъ, противъ моего письма къ монашествующимъ; а другое, составляющее небольшую тетрадь, имеетъ странное заглавіе, въ такихъ словахъ: «противъ техъ, которые въ ученіи о соединеніи естествъ (во Христе) или уничижаютъ божество Единороднаго, или боготворятъ человечество». Въ предисловіи делается нападеніе на хуленія еретическія, которыя выставлены очень резкими; потомъ старается сочинитель доказать, что страданія терпело тело, а не Слово Богъ, такъ какъ, по его словамъ, некоторые говорятъ, что непричастное страданіямъ Слово божественное страдало. Но никто не доходилъ еще до такого безразсудства. Святый соборъ, какъ я часто уже говорилъ, сказалъ, что страдало само Слово — Тотъ, которымъ все получило бытіе, но страдалъ плотію, по Писанію. Говорится, что само Слово страдало, когда страдало тело Его, также какъ говоримъ о человеке, что страдаетъ душа его, когда страдаетъ только ея тело, потому что она, по своему естеству, не подвержена страданіямъ. И какъ скрытая мысль ихъ — допустить двухъ Христовъ и двухъ Сыновъ, изъ которыхъ одинъ есть только человекъ, а другой есть только Богъ, и допускать соединеніе только лицъ (а не естествъ): то отъ этого они такъ и цветисты на словахъ, такъ искусны непщевати вины о гресехъ, какъ говоритъ писаніе (Псал. 140, 4). Когда вамъ случится говорить съ ними, то скажите имъ: не хорошо вы делаете, что заставляете некоторыхъ своимъ пустословіемъ смущать вашего епископа, и своимъ благопріятствомъ и одобреніемъ делаете ихъ орудіемъ своей злобы. Но не въ этомъ кроется причина скорби; вашъ епископъ не противъ этого возстаетъ. Печалитъ всехъ епископовъ, восточныхъ и западныхъ, то, что возникло ученіе о Христе, не только неправое, но извращенное. Для уличенія этого достаточно указать на то, что содержится въ беседахъ Несторія и чего никто никогда еще не говорилъ въ церквахъ. Ученіе это таково: Несторій говоритъ: «любовь народа ко мне я измеряю не кликами его, но его усердіемъ къ ученію, темъ, какъ онъ мыслитъ о божестве и человечестве Господа». Чрезъ несколько словъ, читаемъ: «внимательно наблюдая за народомъ, вижу, что онъ имеетъ и глубокое благоговеніе и теплоту благочестія; но въ богопознаніи онъ полонъ неточныхъ понятій. Вина этому не въ самомъ народе; а въ томъ, что (скажу ближе къ делу) учители не имели времени передать ему сколько нибудь более вернаго ученія». Какъ? ужели его предшественники не уделяли времени для ученія народа? Ужели онъ благоречивее Іоанна? ужели онъ разсудительнее блаженнаго Аттика, или по крайней мере равенъ ли ему? На что опирается это высокомеріе его? Не лучше ли было бы ему искренно сознаться, что онъ принесъ ученіе странное, небывалое, такое, о которомъ, какъ нелепомъ, не мыслила ни одна изъ святыхъ церквей, ни одно собраніе верующихъ? До сего времени я не имелъ съ нимъ никакого дела. Но какъ хорошо было бы, если бы онъ раскаялся и исповедалъ правую веру! А за тó, что онъ сделалъ противъ меня, что возбудилъ на меня враговъ, раздражилъ ихъ противъ меня, онъ дастъ ответъ Богу. Нимало не удивительно, что насъ злословятъ люди, самые ничтожные въ городе, каковы: Херемонъ, Викторъ, Софроній и прислужникъ везде поднимающаго смуты Флавіана: во все времена бываютъ люди злые, на вредъ и себе и другимъ. Но тотъ, кто возбуждаетъ ихъ противъ насъ, пусть знаетъ, что мы не боимся ни продолжительнаго переезда, ни труда защищаться предъ судомъ ихъ, какъ скоро этого потребуютъ обстоятельства. Обыкновенно бываетъ такъ, что промыслъ Спасителя, по поводу даже малыхъ и незначительныхъ делъ, собираетъ соборъ, чтобы очистить свою Церковь, которая содержигь веру непорочную, чистую и благоисточную. А тотъ несчастный, хотя бы и много людей сановныхъ, по его искательству, было моими обвинителями, да не надеется быть судіею въ моемъ деле, хотя бы право на это дано было ему амфиктіономъ. По прибытіи моемъ туда, я буду требовать иного суда, и онъ самъ, если угодно будетъ Богу, долженъ будетъ оправдываться въ своихъ хульныхъ словахъ. Мы нимало не уклоняемся отъ мира; а еще стремимся къ нему, если только они исповедуютъ правую веру и перестанутъ говорить те странныя слова, которыми они вызываютъ смерть. Посланная ими тетрадь съ богохульнымъ ученіемъ его, содержитъ такъ много превратнаго, что читающій оскверняется ея нечистотой.
