Алден Томпсон - Библия без цензуры Ключ к самым загадочным текстам Ветхого Завета
Если мы признаем, что основу для веры апостолов в мессианство Иисуса составляли пророчества первой и второй категорий, тогда нам легче будет признать их право пользоваться и пророчествами третьей категории, которые звучали куда весомее в I веке, но кажутся странными для человека с современным мышлением. Но давайте рассмотрим на некоторых примерах, как Новый Завет использует иудейскую методологию, чтобы подтвердить притязания Иисуса на титул Мессии.
Хорошим примером подхода апостолов к «мессианским» пророчествам Ветхого Завета служит проповедь Петра в день Пятидесятницы. Петр говорит здесь о том, что иудеи предали Иисуса на распятие «по определенному совету и предведению Божию» (Деян 2:23). Затем он обращается к Пс 15, утверждая, что Давид здесь говорил «о Нем», то есть об Иисусе (Деян 2:25). Я не могу найти в Пс 15 ничего такого, что заставило бы ветхозаветного читателя найти здесь указания на Мессию. Это просто гимн благодарения Богу за то, что тот хранит своих людей. Разумеется, это царский псалом, связанный с именем Давида, а потому в широком смысле его можно отнести к мессианским, но вряд ли мы, опираясь на Ветхий Завет, вправе сделать вывод, что псалмопевец желал указать читателю на Мессию. И тогда, по нашей логике, остается, казалось бы, признать, что Петр просто допустил ошибку. Но этот вывод не учитывает общепринятые методы толкования Писания того времени. Петр здесь не ошибается, но просто пользуется описанной выше иудейской методологией, которая допускает включение позднейших событий в тексты, созданные раньше. Так что Петр даже может сказать, что Давид был пророком (Деян 2:30), который предвидел и предвозвещал воскресение Христа, зная, что Христос не останется во аде и плоть его не увидит тления (Деян 2:31). Петр представляет это слушателям как пророчество. Это может вызвать у нас недоумение, но нам следует вспомнить о распространенной логике иудейских толкователей, согласно которой в каком–то библейском отрывке можно увидеть «пророчество» в свете произошедших позднее его написания событий. Другими словами, нам следует понять, насколько широким понятием было «пророчество» в I веке н. э., поскольку оно относилось не только к предвидению, но и к пониманию смысла событий «задним числом». Такой подход к «пророчеству» дает нам ключ к пониманию многочисленных мессианских цитат в Новом Завете, которые, если взять их в оригинальном ветхозаветном контексте, не являются предсказаниями. Это можно, в частности, сказать и о цитатах из Пс 68 в Евангелии от Иоанна, которые мы уже приводили. Оригинальные тексты не содержали предсказаний, но методология I века позволяла превратить их в предсказания. Авторы Нового Завета нашли массу таких «пророчеств» и смело их использовали, так что в Новом Завете мы найдем множество подобных примеров.
Здесь следует заметить, что консервативные христиане часто возмущаются выводами современных библеистов, которые, вероятно, без каких–либо недобрых намерений просто констатировали тот факт, что ветхозаветные отрывки не содержат того смысла, который им приписывают авторы Нового Завета. Современный исследователь может сказать: «Пс 15:10 на самом деле не является предсказанием о воскресении Христа». На это консервативные христиане нередко отвечают: «Это неверно, поскольку Новый Завет видит здесь предсказание». Если мы ничего не знаем об иудейском подходе к ветхозаветным цитатам, нам может показаться, что существует лишь две возможности: либо путь ученого, либо благочестие. Если мы согласимся с библеистами, мы отвергаем Новый Завет; если мы согласны с Новым Заветом, мы не можем соглашаться с выводами ученых. Но эту жесткую дихотомию можно преодолеть, если мы понимаем, во–первых, как Бог действует в Писании, во–вторых, как иудеи I века толковали Ветхий Завет.
Я хотел бы подчеркнуть, что вера в воскресение Христа никак не зависит от использования того или иного ветхозаветного текста. Вера в воскресение основывается на повествованиях Нового Завета, подобно тому как вера в девственное рождение основывается на Матфее, а не на Исайе, о чем мы уже говорили. Разумеется, авторы Нового Завета постоянно используют такие отрывки, но в них следует видеть дополнительные доказательства для иудейской аудитории, а не основополагающие свидетельства для современного читателя. Нам не нужно отказываться ни от единого важного положения нашей веры, нам только лишь следует осторожнее выбирать аргументы для современного человека, когда мы пытаемся передать другим важнейшие основы христианского вероучения. Как мы уже говорили, в разные эпохи и в разных местах одни аргументы становятся более весомыми, чем другие. Но все равно нам следует помнить, что эти различные аргументы использовали Божьи люди, которых направлял Дух Святой. Но если Дух ведет нас и сегодня, мы не станем приводить в качестве основополагающих доказательств такие аргументы, которые имели вес только в совершенно иной культуре. Когда, наконец, я это понял, я совершенно примирился с авторами Нового Завета. С тех пор они остаются моими добрыми друзьями.
Прежде чем мы перейдем к четвертой, и последней, категории пророчеств, нам следует поговорить о том, как определенные слова Нового Завета помогают лучше понять некоторые отрывки, которые христианские толкователи называли «пророчествами». Это ключевые слова «сбыться» или «исполниться», которые часто встречаются в евангелиях. Мы уже приводили примеры употребления этих слов в нескольких разных случаях, в частности говоря о девственном рождении (см. Мф 1:22–23 и Ис 7:14). А сейчас мы обратимся к примеру из Матфея 2:15, где евангелист ссылается на Книгу Осии 11:1.
Матфей повествует о бегстве Иисуса и его родителей в Египет. А в завершение евангелист говорит такие слова: «Да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф 2:15). Современному читателю на первый взгляд может показаться, что Матфей ссылается на ветхозаветное пророчество первого типа, в котором ветхозаветный читатель увидел бы предсказание о приходе Мессии. Но если мы откроем Книгу Осии, мы найдем, что речь там идет совершенно о другом — об избавлении Израиля из египетского рабства во времена Исхода. Каким образом это событие станет для читателя указанием на приход Христа в мир? Прежде всего, нам надо понять, что Матфей — хотя бы отчасти — пользуется здесь типичной иудейской методологией, связывая древний отрывок с последующим событием. Однако стоит обратить внимание на то, что в данном случае Матфей не употребляет слова «пророчество», хотя позднее так это понимали многие христианские интерпретаторы, что еще более усугубляло обсуждавшуюся выше проблему. Но кроме знаний об иудейской методологии, которая помогает нам понять общий подход Матфея, здесь есть еще один более важный ключ к пониманию такого типа «пророчеств». Это слово «сбудется». Оно представляет собой перевод греческого глагола pleroo, который означает «сбудется» или «исполнится», но также и «наполнится». Если мы выберем последний смысл этого глагола, то можно будет перифразировать слова Матфея примерно так: «Древние слова пророка о том, как Бог вывел своего сына из Египта, теперь наполнились новым смыслом в жизни и служении Иисуса Христа». Таким образом, вместо предсказания, которое было некогда произнесено, а потом должно было «исполниться», мы можем увидеть нечто иное: Матфей вспоминает о древних событиях, которые теперь наполнились новым смыслом, таким смыслом, о котором раньше нельзя было и подумать.
Тот же греческий глагол Матфей использует в другом месте, когда Иисус говорит, что он пришел не нарушить закон, но «исполнить» (Мф 5:17). Далее же Иисус показывает, что он пришел именно для того, чтобы наполнить закон новым смыслом. Так, закон говорит: «Не убий». Но когда закон наполняется новым смыслом, мы понимаем, что мы не должны и гневаться на других людей (Мф 5:21–22). Если мы будем понимать слова «исполнится» или «сбудется» в таком смысле, мы увидим во многих ветхозаветных отрывках не предсказания, которые исполняются, но слова, которые обрели новый и порой совершенно иной смысл в новой ситуации, когда на землю пришел Иисус Христос.
Теперь подведем итоги нашего разговора о мессианских «пророчествах» третьей категории. Здесь можно выделить следующие основные положения. Во–первых, следует признать, что Бог действует через людей, принадлежащих к определенной культурной среде, и потому богодухновенные писатели сохраняют особенности своего воспитания и своей культуры. Признав это, мы можем сделать следующий шаг: постараться понять среду I века н. э. Как можно было убедиться из приведенных примеров, иудейский подход к толкованию Писания часто основывался на таких методах, которые кажутся нам крайне странными. В частности, нам трудно понять склонность связывать древние тексты с произошедшими позднее событиями. Именно такой иудейский подход объясняет нам склонность новозаветных авторов искать удивительные «доказательства» в Писании. И наконец, еще один важный и более конкретный момент связан с использованием слова «сбыться» или «исполниться». В отличие от многих иудейских толкователей, новозаветные авторы часто передают нам мысль, что древние тексты в свете новых событий наполнились новым смыслом. И тогда «сбудется» или «исполнится» говорит не о том, что нечто было предсказано в прошлом, а сегодня осуществилось, но о том, что старое повествование обрело новую жизнь.
