Павел Бегичев - Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов

33. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядёт, Вседержитель» (Откр. 1:8). Слов «начало и конец» в тексте нет.

Поэтому давайте не будем прибавлять ничего к Слову! Аминь!

36. Миф о том, что Библия не входит в наследие Христа

При разговоре с протестантами труднее всего им даётся ответ на вопрос: что оставил Христос людям после Своего Вознесения. Они настойчиво твердят — «Библию». Я пробую им пояснить, что Христос оставил нам Самого Себя, оставил Свой Дух в Теле Своей Церкви — но мои собеседники до последней возможности стоят на своём… в книге для нас заключено Откровение Божие…

Что оставил Христос «после Себя»? Протестантский рефлекс немедленно отвечает на этот вопрос: Евангелие. Но не слишком ли поспешно это отождествление Христа с книгой о Нём?

Складывается впечатление, что оскудела фантазия у православных сектодавов. Уже более пятнадцати лет прошло со дня выхода книжки «Протестантам о православии», а расхожие штампы из сочинений Кураева и Дворкина по-прежнему являются визитной карточкой всякого псевдоправдоборца. Каждый из них норовит в беседе с протестантами непременно спросить: где твоя лопатка (ссылаясь на Втор. 23:13 и аналогичный совет Кураева)?

И мысли «диакона всея Руси», процитированные выше, также сегодня пытаются вставить к месту и не к месту в православно-протестантскую полемику. Слагая, таким образом, прочный миф о том, что Христос и Библия вообще никак не связаны и что только Церковь и Духа Святого оставил Христос, уходя с земли. А в Духе Святом Он и Сам остался с учениками, как и обещал.

Простим А. Кураеву ложь о том, что протестанты не соглашаются с тем, что Церковь и Дух Святой — это наследие Христа, оставленное Им после вознесения.

Давайте выясним, действительно ли Писание не входит в наследие Христа.

Во-первых, забавно наблюдать, что информацию о том, что Христос пребудет с учениками лично даже сектодавы берут именно из Писания, цитируя то главу 28 Евангелия от Матфея, то главу 2 Деяний Апостолов. Всё-таки именно Писание — источник информации о словах и делах Христа.

Поэтому давайте обратимся к первоисточнику, прямо описывающему вознесение Христа — к книге Деяний Апостолов, главе 1.

Первую книгу написал я [к тебе], Феофил, о всём, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознёсся, дав Святым Духом повеления Апостолам, которых Он избрал… (Деян. 1:1,2).

Что же мы видим? В первую очередь Луку интересует именно информация о том, что Иисус делал и чему учил, а потом сам евангелист рассказывает нам: что именно оставил на земле Христос, вознёсшись на небеса — и это, не Церковь, не Дух Святой (хотя позже будет сказано и об этом), но повеления, данные апостолам через Духа Святого!

Эти-то повеления, позже записанные апостолами, и составляют Книгу — Новый Завет. Причём апостол Павел указывал, что христиане, читая его послания, смогут понять тайну Христову так же ясно, как её понимал сам апостол: «потому что мне через откровение возвещена тайна (о чём я и выше писал кратко), то вы, читая, можете усмотреть моё разумение тайны Христовой» (Еф. 3:3,4).

Так что информация, позже ставшая Писанием, входила в наследие Христа после Вознесения. И миф о том, что Библия (записанное Слово Божье) не была оставлена на земле Христом, не поддерживается даже здравомыслящими православными. Судите сами:

Он оставил на земле Своё Божественное учение, указал путь, идя по которому мы можем достигнуть вечной блаженной жизни в неизреченном Царстве Божием (о. Иоанн (Крестьянкин). Проповедь «Слово на праздник Вознесения Господня»).

Кажется, пора писать для юных сектодавов новые инструкции.

37. Миф о неизменности образов и символов в Писании на примере маленькой притчи Христа

Неоднократно приходилось мне встречать мысль, выраженную Ч. И. Скоуфилдом так: «Употребление символов в Писании установлено свыше и неизменно». то есть если, к примеру, однажды сказано, что «поле есть мир», то всегда, как только на страницах Библии мы встретим слово «поле», должны аллегорически понимать его именно как мир.

Примером такого подхода служит его толкование притчи о сокровище, скрытом на поле.

Ещё подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нём идёт и продаёт всё, что имеет, и покупает поле то (Мф. 13:44).

В толковании Ч. И. Скоуфилда содержится занятная мысль о том, что этот стих повествует нам не столько о Царстве Божьем, сколько об отношениях Христа с Израилем. Вот, что он пишет:

Толкование притчи о сокровище, которое представляет купца, купившего поле, грешником, ищущим Христа, не подтверждается самой притчей. Поле означает мир (ст. 38). Ищущий грешник не приобретает мир, но, напротив, оставляет его ради того, чтобы прибрести Христа. Более того, грешнику нечего продавать, а Христос не продаётся, не скрыт Он и где-то в поле; а сам грешник, найдя Христа, не станет снова прятать Его (ср. Мк. 7:24; Деян. 4:20). Так что подобное толкование не выдерживает критики от начала до конца. Это Господь — купец, совершивший «акт купли» великой ценою собственной крови (1 Пет. 1:18), а Израиль, в особенности Ефрем (Иер. 31:5-12, 18–20), — потерянные племена, запрятанные на поле, то есть в мире; они-то и являются сокровищем… Божественный Купец покупает поле ради сокровища, другими словами, Он покупает — «Возлюбленных Божиих ради отцов», то есть тех, которым возрождение и спасение только предстоят…

Мне же представляется, что право, скорее, традиционное толкование. Урок этой притчи заключается в том, что ради того, чтобы войти в Царствие, можно пожертвовать всем.

Вот некоторые умозаключения по этому поводу:

Во-первых, аллегорический подход к толкованию притч Иисуса Христа всегда таит в себе опасность… Притча — не аллегория. Это история, в которой заложена, как правило, только одна центральная идея. Если каждую притчу Христа толковать аллегорически, то конца и края таким толкованиям не будет… Попробуйте, например, объяснить, почему женщина берёт не четыре, а три меры муки, или почему купец находит именно жемчужину, а не алмаз или хризолит?

Во-вторых, Ч. И. Скоуфилд стал жертвой заблуждения, которое он выразил словами: «Употребление символов в Писании установлено свыше и неизменно». Вся аргументация строится на утверждении, что поле — есть мир. Но это толкование из совсем другой притчи… из притчи о пшенице и плевелах. Однако поле в притчах Христа не всегда означает мир. Например, притчу в Лк. 12:16–21 вообще нельзя толковать аллегорически. Глупо было бы искать аналогии амбарам, житницам, замкам, пшенице, богачу и, конечно же, полю. Горчичное зерно может означать и «зародыш» Царства Божьего и степень веры… даже в аллегорических текстах значение символов порой различно: женщина может означать и нечто порочное, и нечто святое (ср. Откр. 12 и Откр. 17).

В-третьих, если придерживаться аллегорического подхода к толкованию этой притчи, то возникает много неясностей? У кого покупает Господь поле? Разве не Ему всё принадлежит? Если сокровище — это Израиль, то после покупки им надо «пользоваться» немедленно, но мы видим, что после смерти Христа на кресте Израиль на время отвержен Богом.

В-четвёртых, Христос ясно говорит, что это не Израиль подобен сокровищу, но Царствие Небесное.

Таким образом, мы видим, что толкование Ч. И. Скоуфилда не укладывается в рамки современных принципов герменевтики и не выдерживает критики. Притчу Христа нужно понимать только как повеление оценить Царство дороже всех сокровищ мира!

А заодно нужно помнить, что значение образов в Священом Писании может изменяться, и памятование об этом должно удержать нас от герменевтических ошибок.

38. Миф о недопустимости критики в адрес пресвитера

55. Если кто из клира досадит епископу, да будет извержен. Ибо [сказано: ] правителю твоих людей да не скажешь зла.

56. Если кто из причта досадит пресвитеру или диакону: да будет отлучён от общения церковного

Слова, вынесенные в эпиграф, взяты из так называемых апостольских правил. Их появление относят к IV веку, но, кажется, что многие современные протестанты не прочь вписать их золотыми буквами в уставы своих церквей.

Стоит только сказать, что пресвитер в чём-то неправ, тут же поднимают свой голос апологеты фрунта и кричат о том, что пастор, дескать, — помазанник Божий!!! А на помазанника даже сам Давид не осмеливался поднять руки!