Генрик Панас - Евангелие от Иуды
...зайдет солнце над пророками,
и потемнеет день над ними.
А я исполнен
силы Духа Господня,
правоты и твердости,
чтобы высказать Иакову
преступление его...
Господи!
по всей правде Твоей
да отвратится гнев Твой
и негодование Твое
от града Твоего, Иерусалима,
от святой горы Твоей;
ибо за грехи наши
и беззакония отцов наших
Иерусалим и народ Твой в поругании
у всех, окружающих нас.
И ныне услышь, Боже наш,
молитву раба твоего
и моление его,
и воззри светлым лицем Твоим
на опустошенное святилище Твое...
Господи, услыши!
Господи, прости!
Господи, внемли и соверши,
не умедли ради Тебя Самого,
Боже мой,
ибо Твое имя
наречено на городе Твоем
и на народе Твоем.
Последняя страстная апострофа взволновала всех, особенно шейхов, после каждого акцентированного стиха они хором повторяли: аминь! аминь! - придавая молитве грозное и торжественное звучание.
Иисус побледнел, измученный долгим чтением пришедших на память строф. Хотел одиночества, его никто не удерживал, когда вышел в сад; все понимали: негоже святому человеку брать участие в совете, цель коего - кровопролитие.
40. После ухода равви наступила тишина, но тотчас все заговорили одновременно и начались дебаты, начало коим положил я в качестве хозяина.
Не скрою, отличился особенным красноречием, тогда-то и приметили мое большое участие в подготовке задуманного, слушали тем охотнее, что не выдавал притязаний на ведущую роль, как иные, и все отнеслись ко мне с приязнию. К тому же я многое, даже в мелочах, знал о римской военной организации и дельно высказался в вопросах первостепенной важности.
Прежде всего обсудили дислокацию наших сил в рощах и садах на Елеонской горе, места доставало, чтобы все силы сосредоточить неподалеку. Я предложил карту, гору разделили на секторы, учитывая наиболее выгодный боевой порядок отрядов, списком подготовленных загодя.
С этой частью плана управились относительно легко, гораздо хуже было со стратегией, о коей я не имел ни малейшего понятия и мог положиться лишь на свой здравый смысл. Молча слушал выступления военачальников, и по мере того, как вырисовывался ход действий, меня начало одолевать беспокойство.
Преимущества человека умного, говорит Гегесий из Магнесии, заключаются в том, что он не столько выбирает доброе, сколько избегает злого. Пылкие номады требовали прежде всего вырезать под корень римский гарнизон. Такой шаг сразу поставил бы против нас всю военную мощь империи.
Правда, на земле Иудеи прокуратор имел в своем распоряжении всего около трех тысяч наемных войск, но едва ли Агриппа откажется помочь римлянам, а в его армии насчитывалось около пяти тысяч воинов. Недалеко в Сирии квартировал легион XII Fulminata, его могли укрепить вспомогательными войсками из соседних царств. По моим предварительным подсчетам, за весьма короткое время против нас могло оказаться почти двадцать пять тысяч хорошо обученных солдат.
Я объявил о своих подсчетах и потребовал: пока не решим внутренних дел, нельзя ввязываться в войну с Римом. Андрей возразил: что значат двадцать пять тысяч язычников и гоим, когда священный меч господень с нами.
- Не убоимся и двухсот пятидесяти тысяч, - убеждал он. - Поднимется люд и все порабощенные народы Сирии. Не сказано ли у пророка Валаама:
...и восстает жезл от Израиля,
и разит князей Моава,
и сокрушает всех сынов Сифовых.
Разве мессия не в силах вызвать небесное воинство, дабы поразить врагов господа нашего?
Громкими криками одобрили собравшиеся Андреевы слова, а меня укорили в трусости и неверии.
- Не трусость и неверие руководят мной, - снова вмешался я, - а здравый смысл. Пусть станется, как вы порешите, хочу одного: знайте, что нас ждет, решись мы посягнуть на империю. Мощь господа воинств ангельских неизмерима, однако Моисей, муж божий, сначала покорил Сигона и Ога, царей аморрейских, после мадиамских, в землю же обетованную вошел не он, а Иисус Навин. Сказываю ли я - делайте так и не делайте этак? Нет, вершите лишь неизбежное, а неизбежно ныне, дабы народ взял власть, овладел храмом, скинул священников-узурпаторов, низверг саддукеев и установил справедливость. Никто не в силах жать единовременно ячмень и пшеницу, спервоначалу надобно жать, что созрело.
Я высказался приблизительно в таком духе, хотя отнюдь не был уверен: а не прав ли Андрей? Идеи общественного и народного освобождения могли подвигнуть люд на деяние, превышающее силы человеческие. Всеобщая неразбериха, а оную затеять сподручно, могла поставить под оружие сто или даже двести тысяч фанатиков-пилигримов - довольно подать знак, кликнуть защитить, мол, веру отцов надобно; победу же удержать может истинный воин, полководец, мессия воинствующий, кого предрекли пророки, и в нем неразрывны святость и мужество, властелин и мудрец, лев и лис.
Иисус же и по сию пору не проявил полководческих талантов, напротив, всячески избегал милитарных споров, оставляя нам порешить все насчет возможных военных действий.
Увы, среди нас, мужей воинственных, я не видел прирожденного стратега и диктатора. Легко взъярить толпу, она морским прибоем затопит берега, все сокрушая на своем пути, но вести людей в долголетней освободительной войне дело многотрудное, превышающее военные способности шейхов. Так, бунт Спартака, начатый едва ли не семьюдесятью гладиаторами, пожаром классовой борьбы охвативший половину Италии, Красе подавил без особых усилий, а ведь Спартак, этот фракийский князь, научился военному искусству у римлян, да и мужества ему было не занимать. Думаю, не пади он на поле брани и продолжай сражаться в первых рядах своего войска (ошибка, свойственная героям!), все равно не добился бы полного успеха. Разные интересы иноземных и римских невольников, освобожденных Спартаком и введенных в бой, отсутствие теоретически обоснованной идеологии (идея мщения, свободы, понимаемой всеми по-разному, - еще не идеология) предопределили поражение даровитого полководца. Люди всегда жаждут свободы, да редко когда разумеют, свободы от чего и для чего.
Установили четкую и определенную цель - из пророков позаимствовали, а также теократическую структуру будущего устройства согласно божьей справедливости, а до военной организации и отлаженности было далековато: являли мы собой просто банду изгоев, да к тому же без Спартака. Одно дело главарь пары сотен забияк, и совсем иное - военачальник многотысячной армии, буде таковая у нас сберется.
Опыт поставщика римской армии подсказал мне: регулярную войну вести должно, ежели забеспечим тыловое хозяйство и доброе интендантство. Римляне покорили мир и одерживали победы нередко малыми силами над десять-крат сильнейшим противником, не только применяя свою несравненную тактику, допрежь всего претщательно организовав поставки и интендантские службы.
Я самолично взялся бы обеспечить пятидесяти- и даже стотысячную армию, да надобно не менее двух-трех лет и соответствующие кредиты. Наши же безумцы рвались воевать с Римом немедля, имея в своем активе двести тысяч голодных ртов, и то весьма проблематичных, в расчет же можно взять не более трех тысяч человек; нельзя не посчитаться и с тем, что толпа останется толпой, какие бы добрые намерения ни побудили ее действовать.
А коль нет опытного военачальника, люди разбегутся в первом же сражении. На рубежах империи таких инцидентов не счесть было, и я отлично понимал, чем закончится еще одно подобное выступление. Впрочем, известный тебе ход Иудейской войны поясняет мою мысль: выступи мы против Рима, приключилось бы то же и с нами.
И еще одно неотступно мучило и теснило меня: с нами ли божие заступничество и явит ли бог свою силу нам в помощь?
И во дни своей юности я не был столь прост, как моя братия, не надеялся на небесное воинство, что совершит бранные подвиги плечом к плечу с нашими фанатиками. Такого не бывало ни при Моисее, ни при Иисусе Навине, но господь все ж вывел Израиль из неволи египетской, все ж потопил войска фараоновы близ Ваал-Цефона, все ж пред киотом завета господня рухнули стены Иерихона, так почему, мыслил я, не подсобит господь и нам, ежели Иисус поистине предстатель, коего обещал Яхве. Одолеть римлян - тут надобно чудо ратное, тысячекратно великое, нежли изгнание бесов из одержимого, а наперед всего моральное возрождение народа. Заметь, дорогой друг, коль все беды божьим повелением настигли народ израилев за нечестие его, мог ли сей народ одержать верх в ратном деянии, не искупив ране грехов своих. Наука ессейская, кое-кого из фарисеев, и самого Иисуса, спору нет, вела к очищению, да благочестие было лишь уделом малой части народа, и, только свергнув узурпаторов-первосвященников и свершив религиозную и социальную реформу, возымел бы народ право на помощь воинства господня.
