Пол Брэнд - Ты дивно устроил внутренности мои

Семьдесят различных мышц участвуют в движении руки. Я могу заполнить всю комнату хирургическими руководствами, предлагающими различные способы восстановления поврежденной руки. Но за сорок лет практики я ни разу не встречал руководства, предлагающего усовершенствовать работу нормальной, здоровой руки.

Я всегда вспоминаю свои лекции, когда сижу на концерте и наблюдаю, как тонкие пальцы пианиста взлетают вверх и падают вниз, как они скользят по клавишам. Я глубоко уважаю руку. Рубинштейн использует ее функцию, как что–то само собой разумеющееся. Руки — его покорные слуги. Часто он закрывает глаза или смотрит прямо перед собой, как бы не замечая своих рук. Он совершенно не думает о мизинце: он осмысливает Бетховена или Рахманинова.

Множество различных мышц выстраивается в очередь, готовое прийти на помощь рукам Рубинштейна. Предплечья его рук напряжены, локти изогнуты под прямым углом, чтобы соответствовать высоте рояля. Находящиеся в движении мышцы тыльной стороны плеча должны сокращаться, чтобы поддерживать руки, простертые над роялем, а мускулатура шеи и груди надежно удерживает плечи. Когда он доходит до особенно сложного музыкального отрывка, все мышцы его торса и ног напрягаются. Они образуют прочную опору, обеспечивающую возможность рукам свободно двигаться. Без помощи этих цепких мускулов Рубинштейн заваливался бы вперед каждый раз, когда ему нужно было наклониться, чтобы прикоснуться к клавишам.

Чтобы познакомиться с различными типами протезов рук, на создание которых были затрачены миллионы долларов и годы труда ученых и инженеров, я побывал на нескольких заводах радиоактивных материалов. С нескрываемой гордостью научные работники демонстрировали мне свое детище — ловкие автоматы, позволяющие избежать воздействия радиации. С помощью кнопок и рычагов можно управлять движениями искусственной руки, запястье которой движется вверх–вниз и поворачивается. Самые последние модели даже имеют большой палец — в природе такое строение встречается лишь у приматов. (Только человек может соединить большой палец со всеми остальными, благодаря чему мы можем легко и крепко захватывать и удерживать предметы.) С видом гордого папаши разработчик этой модели наставил на меня большой палец искусственной руки.

Я одобряюще закивал и наговорил ему кучу комплиментов по поводу такого огромного диапазона возможностей этой механической руки. Но он так же, как и я, конечно, знал: по сравнению с человеческой рукой его машина — типичное создание атомного века — выглядит топорной и неуклюжей, даже какой–то жалкой. Она так же далека от настоящей руки, как детский рисунок от шедевра Микеланджело. Концерт Рубинштейна доказал это.

Шестьсот мышц, составляющих 40 процентов веса нашего тела (в два раза больше, чем кости), потребляют огромное количество энергии, получаемой с пищей. Это дает нам возможность совершать движения. Самые маленькие мышцы обеспечивают получение светового изображения нашими глазами. Другие мышцы длиной в два–три сантиметра позволяют нашему лицу принимать разные выражения, с помощью чего мы можем многое поведать своему собеседнику. Самая большая мышца — диафрагма — руководит кашлем, дыханием, чиханьем, смехом и вздохами. Массивные мышцы ягодиц и бедер управляют нашим телом при ходьбе. Без мышц кости превратятся в бесформенную груду суставы разъедутся в разные стороны, и движение станет невозможным.

Мышцы человека делятся на три типа: гладкие мышцы осуществляют «автоматические» процессы, которые происходят без участия сознания; поперечнополосатая мускулатура обеспечивает произвольные движения, например, игру на фортепиано; а сердечные мышцы настолько специализированы, что заслужили выделения в особую категорию. (Сердце птички колибри весит всего 3 г, а бьется с частотой 800 ударов в минуту; а вот сердце кита весит целых 4,5 кг. По сравнению с ними функции человеческого сердца кажутся крайне ограниченными, но оно вполне справляется со своими обязанностями — в среднем по 70 лет работает без передышки.)

Хотя мы живем в постоянном окружении созданных человеком движущихся предметов — самолетов, автомобилей, цветовых бликов на экранах телевизоров, мы просто цепенеем от полнейшего восторга, который вызывают у нас различные виды движений, ставшие возможными благодаря мышцам. Но даже низшие представители животного мира демонстрируют поразительное мастерство. Мышцы обычной домашней мухи срабатывают за тысячную долю секунды — вот почему не так просто поймать ее голыми руками. Какая–то жалкая блоха совершает такие акробатические прыжки и сальто, которые, применительно к достижениям человека, вызвали бы страшную зависть у наших олимпийских чемпионов. Посетите зоопарк и понаблюдайте за тюленями и морскими львами, такими неловкими на суше. Тогда слово «грациозный» наполнится для вас новым смыслом. Посмотрите, как деревенская ласточка, камнем падая вниз, вдруг описывает дугу и возобновляет свой полет.

А вот человек более консервативен, диапазон его движений ограничен. Мы не такие зоркие, как орел; не так хорошо слышим, как сова; не светимся, как светлячок. Мы не способны бегать подобно собаке, прыгать подобно кузнечику, летать подобно птице. Но наши мышцы устроены таким образом, что вполне позволяют нам заниматься балетом, фигурным катанием, гимнастикой. Мы не раз наблюдали по телевизору выступления представителей этих видов искусства и спорта: одни невесомые красавицы словно скользят по воздуху, на пальчике одной ноги выделывают сложнейшие пируэты; другие соскакивают с верхней перекладины брусьев, легкой пружинкой приземляясь на пол. У людей, достигших подобного мастерства, грациозность — результат упорнейших тренировок. Во время выступления слышатся различные звуки: толчки, глухие удары, поскрипывание снарядов, тяжелое дыхание; перед нашими глазами натруженные, потные тела, тяжелый физический труд. Эти люди могут преобразовывать напряженную мышечную деятельность в плавность и отточенность линий. Их изящество возможно благодаря двойной природе движения: огромной силе и жесткому мышечному контролю.

21.

Равновесие

Христианство преодолело трудности и объединило яростных противников: теперь они все вместе присоединились к нему и все так же яростны.

Движения, осуществляемые, например, Рубинштейном или Барышниковым, не происходят сами по себе. Двигательный очаг коры головного мозга, на который будут записываться определенные коды для каждого движения, сначала чист, как вытертая школьная доска. И хотя некоторые движения выполняются нами инстинктивно, все же новорожденный ребенок из–за действия силы притяжения не может держать головку и принимать вертикальное положение. Его ручки и ножки совершают отрывистые и нелепые движения, как в старом немом фильме. Но он меняется очень быстро: уже через месяц может держать головку, а через два его можно сажать, прислонив к опоре. Через семь месяцев, если все идет нормально, ребенок уже сидит без опоры. В восьмимесячном возрасте он способен стоять без посторонней помощи и, в среднем, еще через семь месяцев устойчиво ходить со скоростью один шаг в секунду. При этом он совершенно не задумывается о своих движениях.

Если мы проанализируем все участвующие в движении сигналы тела, то обнаружим: этот улыбчивый, шатающийся, делающий первые шаги ребенок является непостижимо сложным механизмом. Более сотни миллионов чувствительных клеток каждого глаза воспроизводят образ стола, к которому малыш направляется. Рецепторы, отвечающие за вытягивание шеи, соотносят положение его головы с туловищем и определяют соответствующее мышечное напряжение. Нервные окончания суставов, как автоматная очередь, выстреливают сообщения с информацией об углах костей его ножек. Органы чувств, находящиеся внутри уха, информируют мозг о направлении силы притяжения и равновесии тела. Величина давления пола на кончик каждого пальчика фиксируется в каждом сообщении — это определяется типом поверхности, по которой малыш идет.

Для того, чтобы ребенок мог остановиться, мышцы «противоположного» действия — сгибатели и разгибатели бедра, колена и лодыжки — должны сократиться с одинаковым и «разнонаправленным» напряжением, придав суставам устойчивость и не позволяя им разогнуться. Слова «мышечный тонус» описывают сложный процесс взаимодействий, которые обеспечивают умеренную степень сокращения мышц стоящего ребенка, — в этом положении они столь же деятельны и энергичны, как и при сменяющих неподвижную позу движениях.

Мимолетный взгляд вниз, чтобы ненароком не наступить на игрушку, валяющуюся на ковре, заставит все органы чувств полностью перестроиться. На сетчатке глаза мгновенно появится образ пола, но внутреннее ухо и отвечающие за растяжение рецепторы успокоят мозг: тело не падает. Любое движение головы изменяет центр тяжести всего тела, вызывая натяжение каждой мышцы ног. В организме малыша кипит работа — миллионы сообщений передают информацию в его мозг и отдают приказ совершить экстраординарный поступок — сделать шаг вперед.