Неизвестный автор - Христианские притчи

Придя в сознание, этот человек понял, что путь сопротивления ни к чему не приведёт. Он решил не спорить с врачами, быть предельно терпеливым, спокойным, и ничем не возмущаться. Очень скоро он заметил, что отношение к нему со стороны персонала изменилось - уколы уже не назначали, а вскоре отменили и таблетки. Наконец настал день, когда его выписали из лечебницы.

"Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный" (Мф. 6:14).

Аббат Лот пришёл к Аббату Иосифу и сказал:

- Отец, я стараюсь жить по совести, соблюдаю посты, молюсь, провожу время в медитациях и молчаливых размышлениях. Я очищаю своё сердце от греховных мыслей настолько, насколько могу. Скажи мне, что ещё я должен делать?

Старик привстал в ответ. Он вытянул свою руку в небо, и его пальцы стали похожи на десять факелов. Он произнёс:

- Вот что нужно: нужно полностью стать огнём.

Столяр-умелец делал прекрасную мебель, и у него было много заказчиков. Однажды он услышал, как люди говорили, что его образцы устарели и не так современны, как хотелось бы. Столяр перешёл на новые образцы мебели, но и в них многие усматривали старомодность. Мастер стал пользоваться самыми современными материалами, но люди всё меньше и меньше покупали его мебель, говоря, что она всё равно не соответствует современным требованиям. Столяр стал придумывать собственные образцы, но неожиданно услышал от клиентов, что он отстал от жизни, потому что сейчас в ходу изделия под старину и из настоящего дерева.

- Как ни стараюсь, а людям не угодишь! ― пожаловался разочарованный мастер одному из своих старых клиентов.

- Не надо было подстраиваться под заказчиков, - ответил тот. - А так ты и под старину работать разучился, и новую мебель делать уже не можешь.

"И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная" (Рим. 12:2).

В мастерской работал столяр-умелец. Жители посёлка часто делали ему заказы. Однажды в мастерскую, во время обеденного перерыва, зашел заказчик, но не прошло и минуты, как он выскочил оттуда, сильно напуганный. Рабочие, сидевшие под навесом, спросили его, - что случилось?

- Как что случилось? Ваш столяр умер!

- Не может быть! - засомневались столяры. - До обеда он был совсем здоров!

- Не знаю, что с ним было до обеда, - возмутился заказчик, - но сейчас он лежит уже мёртвый в новом гробу.

- А, вот оно что! - засмеялись рабочие. - Да, это у него привычка такая: он всегда в обед спит в новом гробу!

"Так и вы почитайте себя мёртвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем." (Рим. 6:11)

Когда настало для аввы Арсения время кончины, братья, бывшие при нём, увидели, что он плачет.

Тогда они спросили его:

- Отец! Неужели и ты страшишься?

Он отвечал:

- Страшусь! Страх, ощущаемый мною в настоящий час, пребывал со мною с того времени, как я сделался монахом.

Один из монахов монастыря в Сцете совершил серьёзную ошибку, и для суда над ним братья позвали самого мудрого отшельника.

Мудрый отшельник не хотел приходить, но братья были такими настойчивым, что он согласился. Но всё же прежде, чем отправиться, он взял ведро и сделал в его днище несколько дырок. Затем он наполнил ведро песком и пошёл в монастырь.

Отец настоятель, обратив внимание на ведро, спросил, для чего это было сделано.

- Я пришёл судить другого, - сказал отшельник. - Мои грехи бегут за мной, как и этот песок в ведре. Но поскольку я не смотрю назад и не могу видеть свои собственные грехи, то я способен судить других.

Немедленно монахи решили отменить суд.

Когда настало время кончины аввы Агафона, он пребывал три дня без движения, смотря открытыми глазами в одном направлении. Братья толкнули его, сказав:

- Авва! Где ты?

Он отвечал:

- Стою перед судом Божьим.

Братья сказали ему:

- Отец! Неужели и ты боишься?

Он отвечал:

- Хотя я старался всеми силами исполнять заповеди Божии, но я человек, и не знаю, угодны ли дела мои Богу.

Братья сказали:

- Неужели ты не уверен, что дела твои благоугодны Богу?

Старец ответил:

- Невозможно удостовериться мне в этом прежде, нежели предстану пред Богом: потому, что иной суд Божий и иной - человеческий.

Когда братья хотели ещё что-то спросить, он сказал им:

- Окажите любовь, не говорите со мной, потому что я занят.

Сказав это, он немедленно испустил дух с радостью. Братья видели, что он скончался, как бы приветствуя своих возлюбленных друзей.

Святой Антоний, волнуемый сомнениями, однажды вопрошал Бога:

- Господи, для чего одни бедны, а другие богаты? Для чего нечестивые богаты, а благочестивые бедны?

Святому подвижнику был дан ответ Господа:

- Антоний! Себе внимай! Суды - Божьи, а тебе нет пользы узнавать о них.

Атеист спросил Мастера:

- Существует ли Бог на самом деле?

- Если ты хочешь откровенного ответа, то я не смогу тебе его дать.

Позже ученики спросили у Мастера, почему он не ответил.

- На этот вопрос нельзя дать ответ, - сказал Мастер.

- Но вы же не атеист?!

- Конечно, нет. Атеист совершает ошибку, отрицая то, что нельзя выразить словами. Теист - напротив, делает ошибку, утверждая то, что нельзя выразить словами.

Для выяснения вопроса, в чём же состоит сущность смирения, как-то раз собралось несколько духоносных мужей. Один из них сказал:

- Смирение состоит в постоянном забвении своих добрых дел.

- Смирение состоит в том, чтобы считать себя самым последним и грешным из всех людей, - высказал своё мнение другой.

- Смирение есть осознание своей немощи и бессилия, - произнёс третий.

Другие подвижники дали ещё несколько определений сущности смирения, но ни одно из них не было исчерпывающим.

Выслушав всех, преподобный Иоанн Лествичник суммировал мнения этих благочестивых мужей.

- Смиренномудрие, - сказал он, - есть безымянная благодать души, имя которой тем только известно, которые познали её собственным опытом; оно есть несказанное богатство, божие именование.

Преподобный Иоанн в своём выводе по сути признал, что человеческим языком невозможно выразить сущность смирения. Почему? Потому что смирение божественно по своему существу и его природу может познать только тот, кто обрёл в себе Самого Бога. А таковых всегда было очень мало.

С преподобным Иоанном Лествичником в своём понимании смирения согласен преподобный Исаак Сирин. Он пишет, что смирение есть некая таинственная сила, которая во всей своей полноте подаётся Богом только святым. Смирение является совокупностью всех добродетелей и поэтому венчает человека, достигшего духовного совершенства. "Смиренномудрие есть одеяние Божества. В него облеклось вочеловечившееся Слово и чрез него приобщилось нам в теле нашем. И всякий, облечённый в оное, истинно уподобился Нисшедшему с высоты своей, сокрывшему добродетель величия своего и славу свою прикрывшему смиренномудрием, чтобы тварь не была попалена видением сего". Кто облекается в одежду смирения, тот облекается в самого Христа. Но даже такой человек не может объяснить другим людям в доступных им понятиях сущность смирения, он только имеет возможность ощущать её сам.

Хотя нашему рациональному мышлению недоступно понимание природы смирения, мы можем видеть признаки смиренномудрия в человеке. Таких признаков существует множество, но главными являются бесстрастие и полное предание человеком себя в волю божию. Эти два признака смирения можно было наблюдать, например, у преподобного Саламана Молчальника.

Святой Саламан поселился в селении на западном берегу Евфрата в маленькой хижине, в которой наглухо затворил дверь и окно. Раз в год он выходил наружу через подземный ход и запасался пищей. Местный епископ, узнав о праведнике, пожелал посвятить его в сан священника. Разобрав часть стены хижины, посланцы епископа взяли Саламана и доставили его к владыке, который и рукоположил преподобного. Через некоторое время епископ, так и не услышав от подвижника ни одного слова, приказал доставить его в хижину, а стену вновь заложить. Между тем жители селения Каперсаны, где родился преподобный, загорелись желанием видеть святого в своём селе. Однажды ночью они взяли Саламана, привели его в Каперсану и поселили в заранее построенной хижине. При своём переселении Саламан не спорил, не сопротивлялся и даже не проронил ни слова. Вскоре жители селения, в котором преподобный жил ранее, так же ночью пришли к его новому жилищу, разобрали хижину и отвели Саламана на прежнее место жительства. Смиренный молчальник и на этот раз не сопротивлялся и не требовал, чтобы его оставили в покое.