Максим Грек - Догматические сочинения
При Василии царе константинопольском, и при святейшем патриархе Фотии, когда кормилом патриаршеским правил святейший Иоанн, папа римский, украшенный всяким православием и честностью евангельского жития, по повелению царя и святых патриархов был собран Вселенский Собор в Константинополе для утверждения святого Седьмого Собора и для низложения вновь появившейся и возвысившейся латинской ереси, которая, подобно сильной буре, смущала Святую Божию Церковь. На этом соборе были присланы от святейшего папы Иоанна наместники его, Павел и Евгений, божественные епископы, и третий с ними Петр пресвитер и кардинал. Этот священный собор, после утверждения Седьмого Собора, латинскую ересь достаточно обличил, и защищающих ее предал анафеме, сделав такое определение против тех, которые дерзнули изменить нечто в исповедании веры. "Если кто, говорит, помимо этого священного исповедания веры осмелится написать иное, или прибавить, или убавить, и дерзнет называть это заповедью соборною, тот да будет осужден, и от всякого христианского общества отвержен" Такое отлучение божественный священный собор объявил против того беззакония. О сем блаженнейший папа Иоанн возрадовался, будучи этим доволен, и написал к святейшему патриарху Фотию пространнее и яснее, совершенно отвергая прибавление в священном символе веры. Он говорит: "Твоему братству хорошо известно, что когда пришел к нам тот, кто незадолго пред тем был послан, и расспросил нас о святом исповедании веры, то нашел нас сохраняющими оное в целости, как сначала нам было преподано, и что мы ничего не прибавляем и не убавляем, зная достоверно, что дерзающих таковое ожидает тягчайшее осуждение. Поэтому опять объясняем святости твоей, что касательно известного мудрования, по поводу которого произошли соблазны в церквах Божиих, мы не только не говорим этого, но и тех, которые прежде осмелились самовольно это делать, считаем преступниками Божиих глаголов и извратителями богословия Господа Иисуса Христа и святых Отцев, которые, собравшись на соборах, преподали святое исповедание веры. Мы тех преступников считаем наравне с иудою, так как они дерзнули сделать тоже, что и он, предав на смерть не Господне Тело, но верных, которые суть члены Его Тела, разлучив и разделив их друг от друга и предав таким образом вечной смерти, и в особенности себя самих, как неправедно поступил названный ученик". Вот как ясно блаженнейший тот Отец этими краткими словами показал, что ересь эта ненавистна и отвержена, так что с Иудою сравнивает тех, которые ее изобрели и которые после них поддерживают ее. Что против этого опять могут сказать противники? Или и против этого также затыкают уши на подобие аспида глухого, и не принимают обличения? Все это не вчера и не третьего дня, и не в углу или в темном месте было сказано и сделано; этого они не смеют сказать, если рассуждают здраво и пекутся о истине. Не больше ли шестисот лет прошло с тех пор, как это было написано и сделано? Не в ветхом ли Риме и в самом царствующем тогда граде, пред самодержцами и архиереями и учителями все это совершалось, когда не только в боговдохновенной философии, но и во внешних науках в совершенстве процветали оба названные славнейшие города, но и великою святостью, и целомудренною жизнью, и кротостью духовною преизобильно блистали как священнический, так и гражданский чин. Но и преосвященнейший папа Адриан, бывший после Иоанна, как говорит преосвященнейший Фотий, по принятому древнему обычаю, прислал Фотию соборное послание, в котором проповедует тоже благочестие, и Духа богословит исходящим от Отца.
Но зачем много говорить, когда мы можем заградить уста противящимся истине — тем, что сделал блаженный Лев, папа Римский? Этот блаженнейший папа Лев, когда увидел, что новоявленная сия ересь растлевает врученную ему Святую Великую Церковь, то, кроме многих других мер, принятых им к истреблению этого еретического недуга, он придумал и такое средство: отправил соборные послания во все подчиненные ему области и страны, повелевая всюду святым Божиим Церквам возглашать исповедание святой веры на божественной литургии не на латинском наречии, а по-гречески, без прибавления "и от Сына", — достигая этим двух некоторых целей: во-первых, при пении исповедания веры греческою речью, которая более подходяща для выражения понятий, удобнее может множество подчиненных ему верующих без беды избежать пропасти ереси; во-вторых, союз любви, существовавший изначала с Восточною Церковью, который уже начал нарушаться по причине злого произволения желавших еретичествовать, этим способом возобновлялся. Также этим он показал всем, какою честью и каким уважением должна пользоваться у всех Святая Божия Великая Апостольская Константинопольская Церковь и прочие восточные святые Божии Церкви, как то: Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская. Так эти блаженные, воистину, ученики кротчайшего Иисуса умели и любить друг друга и возвышать честью в простоте сердца и в духе кротости. И не это одно сделал блаженнйший тот Лев, как повествует святейший Фотий, но, найдя в церковной ризнице собора Св. Апостолов сохранившиеся от древних времен, когда процветало благочестие, два щита, на которых написано было на греческом языке священное исповедание непорочной веры, без прибавления "и от Сына", — эти щиты он вынес и приказал всем показывать и читать пред всем множеством римского народа, как бы другой Моисей, принявший от Бога богописанные скрижали, и показывал их непокоряющимся, чтобы хотя таким способом принудить их отложить жестокость сердца и воспринять любовь. Но в злохудожную душу, сказал премудрый Соломон, не внидет премудрость; так и те, однажды проглотив улицу кичения и самомнения, которую злобный ловец закинул на пагубу им, остались неисцеленными и неисправленными. Но те пусть идут своею дорогою; мы же, небольшими некоторыми доводами сделав достаточное указание тем, которые слушаются божественных писаний, в простоте здравой веры, со страхом Божиим и всею истиною, засвидетельствовали им, что отнюдь не следует что-либо из исповедания веры, ни малое, ни великое, ни речи, ни слога из положенного там передвинуть или изменить, но что должно в целости все то сохранять всеми силами и со всяким вниманием, как зеницу ока, чтобы не подвергнуть себя анафеме стольких и столь великих святых отцев. Этим заканчиваем первую часть настоящего слова, которую твоя светлость да примет и прочтет. И если найдешь в ней что-либо сказанное хорошо, то припиши это Подателю всех благ — Богу, благодатью Которого укрепляемые, скоро пришлем и остальную часть этого слова, где сделаем, насколько Бог поможет, обличение глав Николаевых, какие составил Николай немчин против правильного догмата о Всесвятом Духе, как мы обещали тебе. Будь здоров!
XIII. Продолжение того же слова (Часть 2-ая)
Начало словес Твоих истина, и во век вся судьбы правды Твоея (Пс. 118, 160), — воззвал Богоотец Давид, освятившись в разуме словом Утешителя. И как же не быть и не называться судьбам правды истинными, когда Бог законополагает и заповедует их нам? И если содержащееся в них учение о Нем и обо всем есть истинное, и мы, сохраняя оное, можем получить вечную жизнь, то следовало бы и латинянам, если уж не считают справедливым оказывать большую веру и большую честь боговдохновенным словам божественных евангелий, чем сколько они имеют к изречениям высокопочитаемого ими мудреца Аристотеля, то хотя бы удостоили божественные словеса Спасителя равной с теми чести, и как учение мудреца своего считают непреложным, так и словеса Владыки всех должны бы сохранять чистыми и неизвращенными. И как всякое, придуманное помимо учения Аристотеля, положение и учение, они привыкли называть ложным и обманчивым, так и того, кто без боязни учит вопреки изречений Господних и установлений блаженных отцев, особенно в деле благочестия и исповедания православной веры, следовало бы им считать и называть еретиком и льстецом. Теперь же они до того обезумели, что не только считают себя имеющими власть изменять изречения Владыки, но и не боятся лгать против евангелиста Иоанна, и, будучи по гордости дерзки на все, ложно говорят, что блаженный Иоанн с особым намерением сказал, что Дух исходит единолично от Отца — для того, чтобы уверить апостолов право мудрствовать об Отце, Которого они еще достоверно не знали. Не знают они, окаянные, что святое евангелие от Иоанна было написано спустя много лет по сошествии Утешителя на блаженных апостолов, когда они все одинаково, по мере удобоприемлемости человеческого естества, обильно обогатились познанием неизреченных Божиих таин, по откровенно Святого Духа, — после чего они все одинаково величали Вышнего и по всей вселенной явно и чисто проповедовали Его, и не прикровенно и не гадательно, не как у евреев чрез прообразования. Тем, как и следовало, величие Божие проповедовалось посредством теней и гаданий по причине дебелости еще слушателей и младенческого их устроения; здесь же ясно и чисто, не гаданиями, проповедуется Святая Троица. Ныне Господь говорит: видевый Мене, виде Отца; так же: Аз во Отце, и Отец во Мне (Иоан. 14, 9. 10). Также и о Святом Духе многие слова Господа объясняют и показывают Его Богом, во всем равносильным и единосущным Отцу и Сыну. Но латиняне, будучи спрошены православными, для чего придумали они прибавление "и от Сына", говорят, что они предусмотрительно это делают — для того, чтобы показать, что Сын во всем равен Отцу и всесилен. Так равнодушно и бессмысленно отвечают латиняне. И не понимают они, что о том можно предусмотрительно составлять какое либо правило и учение, относительно чего соборных божественных догматов сначала не было установлено, или где эта предусмотрительность относится не к самому главному предмету веры, и не причиняет вреда боговдохновенному учению о божественных догматах и апостольских повелениях. Достоверный свидетель сказанного есть блаженный Кирилл, который на третьем святом соборе утвердил священное изложение веры строжайшими законоположениями, в числе которых говорит и это: "Если кто изменяет что-либо из святых и божественных отеческих догматов, то это не должно называть предусмотрительностью, но преступлением и отступлением от догмата, и нечестием против Бога". Блаженный же Златоуст, желая вселить в нас наибольший страх относительно божественных словес, говорит: "Как на царской монете, если кто уничтожит хоть малую часть царского изображения, то всю монету делает фальшивой, так и в истинной вере: кто малейшее в ней изменит, тот всю ее повреждает". Последуя сему и божественный Исидор Пелусиотский говорит: "Которые осмеливаются отнять или прибавить что либо к боговдохновенным словесам, те недугуют одним из двух: или не верят, что Священное Писание произнесено было Святым Духом, и суть неверные; или себя считают премудрее Святого Духа, и это означает не что иное, как то, что они бесноватые". Следовало бы, поэтому, нам против этих, называемых блаженным отцем бесноватыми и неверными, не говорить ни слова; ибо какую пользу может приобрести кто-нибудь когда-либо от таковых? Но чтобы не могла ложь хвалиться против истины, я признал нужным, о мудрый Феодор, восстать с помощью Божиею на разорение Николаевых глав, в которых он высказал свое нечестие против истины, и которые я постараюсь изобличить при помощи Божией словами истинной любви, а не посредством коварства, как он везде оказывается поступающим, извращая ложью внешнего, скорее, безумия, а не премудрости века сего преходящего, — чистое и непорочное боговдохновенное учение.
