Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 2
Если хочешь, я и иначе докажу тебе, что будет страшный суд по смерти. Открой дверь твоей совести, и посмотри на судию, сидящего в твоей душе. Если же ты, несмотря на самолюбие, осуждаешь себя самого и не допускаешь, чтобы был произнесен неправедный суд, то не гораздо ли более Бог попечется о Своем правосудии и беспристрастно произнесет суд о всем? Или Он оставит все на произвол и без внимания? Но кто отважится сказать это? Никто. Напротив, с нашим мнением согласны и эллины и варвары, стихотворцы и философы, и вообще весь род человеческий, – хотя и не в равной мере, так как допускают некоторого рода судилища в аде. До такой степени это для всех ясно и несомненно. Но скажут: для чего же здесь не наказывает Бог? Для того, чтобы показать Свое долготерпение, и чрез покаяние доставить нам спасение, чтобы в противном случае не истребить совершенно нашего рода, и чтобы не лишить спасения тех, которые чрез перемену порочной жизни на лучшую могут еще спастись. Если бы Он тотчас наказывал каждого за грехи его, то как бы спасся Павел, как бы Петр, эти верховные учители вселенной? Как бы Давид чрез покаяние получил спасение? Как бы (получили спасение) галатяне и многие другие? Вот почему Он не всех наказывает здесь, но из всех только некоторых, и не всех там, но одного (наказывает) здесь, а другого там, – чтобы, здесь наказывая одних, чрез то возбудить и самых бесчувственных (от усыпления греховного) и, не наказывая других, заставить ожидать будущего наказания. Ужели ты не знаешь, что многие наказываются и здесь, как, например погребенные под развалинами башни (Лук. 13: 4), или те, кровь которых Пилат смешал с их жертвами (Лук. 13: 1), или те из коринфян, которые умирали внезапною смертью за то, что недостойно причащались таин (1 Кор. 11: 30), как фараон, как те из иудеев, которые побиты были некогда варварами, и как многие другие, как тогда, так и ныне, и всегда? И другие, хотя и много нагрешили, но умерли, не получив здесь наказания, как например богач (живший) во дни Лазаря, и многие другие.
4. Так поступает (Господь) с одной стороны для того, чтобы возбудить веру в тех, которые не верят будущему, с другой стороны для того, чтобы и верующих, но живущих беспечно, сделать более ревностными. Бог судия праведный и сильный и долготерпеливый и не наводит гнева на всякий день (Псал. 7: 12). Но если мы будем во зло употреблять Его долготерпение, то придет время, когда Он нисколько уже не потерпит, но тотчас накажет. Итак, не будем предаваться мгновенным удовольствиям, – а настоящая жизнь и есть мгновение, – чтобы не навлечь на себя вечного наказания; но лучше – мгновение потрудимся, чтобы после вечно торжествовать. Ужели вы не видите, что и в делах житейских многие так поступают, и предпринимают малый труд ради долговременного спокойствия, хотя часто и выходит наоборот? Здесь выгоды бывают соразмерны с трудами, но часто и то бывает, что труд требуется необычайный, а польза от него очень малая, часто и той не бывает. Но не так в царствии небесном: там труд небольшой, а наслаждение обильно и беспредельно. Вот смотри: здесь земледелец трудится целый год, и часто под самый конец лишается и одежды и плода многих трудов своих. Опять, мореплаватель и воин проводят жизнь до глубокой старости в борьбе и трудах, но часто и тот и другой оставляют свое поприще так, что первый лишается богатого своего груза, а второй вместе с победою теряет и самую жизнь. Итак, скажи мне, какое мы будем иметь оправдание, когда предпочитаем тяжкие труды в делах житейских, предпринимаемые для кратковременного успокоения, или даже совсем напрасно, – потому что надежда в них очень сомнительна, – а в делах духовных поступаем напротив, и за кратковременное нерадение навлекаем на себя страшное наказание? Потому прошу вас всех, – хоть поздно, но позаботьтесь высвободить себя из этого оцепенения. Ведь в то время никто уже нас не избавит – ни брат, ни отец, ни сын, ни друг, ни сосед, ни другой кто, но если дела наши осудят нас, то все будет потеряно, и мы непременно погибнем. Какие вопли испускал богач, как он умолял патриарха, и просил послать Лазаря? Но послушай, что отвечал ему Авраам: "между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят" (пропасть между вами и нами, яко да хотяще прейти отсюду к вам не возмогут) (Лук. 16: 26). Сколько девы умоляли своих подруг, чтобы они уделили им немного елея? Но послушай, что и те говорят: "чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас" (еда како не достанет нам и вам) (Мф. 25: 9). И никто не мог ввести их в чертог Жениха. Размышляя об этом, позаботимся и сами о своей жизни. На какие бы труды ты ни указал, какие бы ни представил мучения, все это ничего не значит в сравнении с будущими благами. Представь, если угодно, огонь, железо, зверей или что-нибудь еще более страшное: все это не составит даже и тени будущих мучений. В самом деле, здешние мучения, когда усиливаются, тогда особенно и делаются легкими, потому что ускоряют минуту освобождения, когда тело не может более выносить ни жестокости, ни продолжения казни. Но там будет не так. Там соединяются и продолжительность, и чрезмерность, как в радостном состоянии, так и в плачевном. Итак, пока есть время, "предстанем лицу Его со славословием " (предварим лице Его во исповедании) (Псал. 94: 2), чтобы тогда нам узреть Его кротким и милостивым, чтобы избежать тех грозных сил. Посмотри здесь на воинов, служащих своим начальникам, как они влекут виновных, как вяжут, как бичуют, как прокалывают бока, как, для умножения мук, подносят факелы, как отсекают члены тела. Но все это игрушка и смех в сравнении с будущими мучениями. Эти мучения временны, а там "червь их не умирает и огонь не угасает" (ни червь не умирает, ни огнь не угасает) (Марк. 9: 48), потому что и тело нетленно. Не дай Бог нам узнать это на опыте, но пусть эти ужасы останутся для нас только на словах; не дай Бог, чтобы мы были преданы тем мучителям, но чтобы здесь исправились. Сколько тогда будем мы говорить в обвинение самих себя! Сколько будем плакать, сколько рыдать! Но все будет уже бесполезно. Так и кормчие не помогут уже кораблю, когда он разрушился и погрузился на дно, ни врачи – когда больной умер. После только говорят, что то и то надлежало бы сделать; но все тщетно, все напрасно. Тогда надлежит обо всем и говорить, и все делать, пока еще есть надежда исправить дело. А когда не осталось ничего в нашей власти и все погублено, тогда напрасно уже и говорить, и делать. Тогда и иудеи скажут: "благословен грядущий во имя Господне" (Иоан. 12: 13), но это восклицание нисколько не поможет им, чтобы избежать вечного наказания, потому что, когда надобно было говорить это, они не говорили. Итак, чтобы и с нами, в соответствии с образом нашей жизни, не случилось того же, переменим отныне нашу жизнь, чтобы предстать пред судилище Христово со всяким дерзновением, которое и да сподобимся получить все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава (ныне и присно и во веки веков. Аминь).
БЕСЕДА 10
"Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный" (2 Кор. 5:1).
1. (Апостол) опять возбуждает ревность коринфян, среди многих скорбей их. И легко ведь им было ослабеть среди них по причине отсутствия (апостола). Что же он говорит? "Не должно удивляться тому, что мы терпим скорби, и смущаться от этого, потому что от них мы получаем великую пользу". В чем заключается эта польза, он сказал уже и раньше, а именно: "(терпя скорби), мы носим мертвость Иисуса (4: 10), и представляем в себе неоспоримое свидетельство силы Его" (именно говорит: "чтобы преизбыточная сила была [приписываема] Богу" (да премножество силы будет Божия) – 4: 7), и ясное доказательство воскресения: "чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей" (да живот Иисусов явится в мертвенной плоти нашей) – 4: 11. Но так как он сказал, кроме того, что через скорби и внутренний наш человек делается лучшим: "если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется" (аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни) (4: 16), то, чтобы показать опять, как полезно терпеть бичевания и гонения, присовокупляет еще, что когда страдания достигают последнего предела, тогда для претерпевших их произрастают безчисленные блага. Чтобы ты, слыша, что внешний твой человек тлеет, не стал скорбеть, он говорит, что когда это случится вполне, тогда-то ты больше всего и возрадуешься, и перейдешь к лучшему жребию. Таким образом, тому, кто ныне отчасти тлеет, не только не следует скорбеть, а, напротив, должно еще и желать этого тления в полной его мере, потому что оно более всего и ведет тебя к нетлению. Поэтому-то (апостол) и говорит: "Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный" (вемы бо, яко аще земная наша храмина тела разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворенну, вечну на небесех). Так как (апостол) раскрывает опять учение о воскресении, относительно которого они особенно хромали, то присоединяет в качестве основания суд об этом самих слушателей, и таким образом утверждает это (учение), – впрочем не прямо, как прежде, но как бы приведенный к этому рассуждению другими размышлениями, потому что они были уже прежде наставлены (в этом учении). "Ибо знаем, – говорит, – что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный". Некоторые под земною храминою разумеют этот мир, но я думаю, что (апостол) скорее намекает здесь на наше тело. Смотри же, как он самыми наименованиями показывает превосходство будущего пред настоящим. Сказав: "земной дом" (земная храмина), он противоположил ей небесную; сказав: "храмина тела" (хижина), тем указал на ее удоборазрушимость и кратковременность, противоположив ей храмину вечную. Слово "хижина" действительно часто означает кратковременность, – почему и Господь сказал: "В доме Отца Моего обителей много" (в дому Отца Моего обители многи суть) (Иоан. 14: 2). Если же Св. Писание и называет иногда места успокоения святых хижинами, то не просто, а с прибавлением (какого-нибудь другого слова). Так Господь не сказал: "чтобы приняли в кровы свои" (хижины – σκηνάς), но: "в вечные кровы" (εις τάς αιωνίους σκηνάς, – Лук. 16: 9). (Апостол) назвал будущую нашу храмину еще "нерукотворенною", чем как бы указал на храмину рукотворенную. Что же? Неужели тело наше есть рукотворенное? Никак. Но он указывает или на здешние рукотворенные дома, или, если не так, то назвал будущее тело нерукотворенною храминою не для противоположения, но для того, чтобы более возвысить его достоинство и усугубить его славу. "От того мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище" (Ибо о сем воздыхаем, в жилище наше небесное облещися желающе) (ст. 2). Скажи мне, в какое жилище? В нетленное тело. Отчего же ныне воздыхаем? Оттого, что то тело гораздо лучше. Небесным же называет его по причине нетления. Этим словом он выражает не то, будто это тело низойдет на нас с неба, а указывает только на благодать, посылаемую с неба. Итак, мало того, что не должно скорбеть, когда постигают нас некоторые искушения, но должно желать, напротив, всевозможных (искушений). Как бы так сказал (апостол): "Ты воздыхаешь, что тебя гонят, что твой внешний человек тлеет. Воздыхай о том, что тебя не со всею жестокостью гонят, что твой внешний человек не истлеет еще совершенно". Видишь ли, как он дал речи противоположное направление, показав, что не о том надобно воздыхать, что постигают нас некоторые искушения, но о том, что они недостаточны. (Апостол) не назвал (будущее наше тело) хижиною, но "жилищем"; и весьма справедливо, потому что хижина легко разрушается, а жилище пребывает вечно. "Только бы нам и одетым не оказаться нагими" (Аще же (εί γε) и облекшеся[1], не нази обрящемся) (ст. 3). То есть, хотя и сложим с себя это тело, однако не без тела там явимся, но с тем же самым телом, которое сделается тогда нетленным. Некоторые же читают: "аще точию (είπερ) и облекшеся, не нази обрящемся", – и весьма рассудительно. Чтобы не все полагались на воскресение, (апостол) и говорит: "аще же (είγε) и облекшеся, – то есть в нетление, и получив нетленное тело, – не нази обрящемся" – славы и известности спасения. О том же говорит он и в первом послании, то есть, что хотя и все воскреснем, "кийждо же во своем чину"; и: "есть телеса небесная, и телеса земная" (15: 23, 40). Воскресение будет для всех, но слава не для всех. Одни воскреснут в чести, а другие в бесчестии; одни для царствия, а другие для мучения. То же самое он хотел показать и здесь, когда сказал: "аще точию и облекшеся, не нази обрящемся. Ибо сущии в теле сем воздыхаем, понеже не хощем совлещися, но пооблещися" (ст. 4).
