Романо Гвардини - Господь
Приведенный нами эпизод вызывает в памяти аналогичные места, где рассказывается, как мучающихся людей доставляют к Иисусу и Он им помогает. Но помогает не как врач и не чудом воссоздавая поврежденное тело; за муками тела и души Иисус видит злую силу, демона, скажем точнее - сатану. Он обитает в больном, и телесные муки знаменуют собой следствие этого страшного вселения. Против него обращается Иисус и изгоняет его силою Духа. Тогда исчезают и муки.
Когда мы читаем это, наш рассудок вначале протестует: не означает ли это просто недостаточность медицинских познаний? Ведь там, где искусство врачевания было слабо развито, оно всегда усматривало за болезнями враждебные силы - нет ли и здесь подобного? Не смотрел бы Иисус на положение вещей совсем по-другому во времена прогресса науки? Однако современные исследования, начинающие освобождаться от оков рационализма нового времени, говорят нам, что более ранние времена были восприимчивее наших и благодаря этому имели представление о таких состояниях и силах, которые впоследствии были перекрыты рассудочными построениями. Таким образом, мы опять начинаем догадываться о религиозных предпосылках здоровых и болезненных состояний.
Но затем возникает возражение со стороны нравственного чувства. Оно противится допущению существования неуловимых сил. Оно безо всякого труда признает природную действительность с одной стороны и духовную норму - с другой, факты бытия и факты психики, - но здесь оно подозревает невежество и фантазию. Ссылка на бесовщину кажется чем-то неприемлемым, порожденным низкой ступенью религиозности и подлежащим преодолению. И совесть права, когда она противится двусмысленности и сомнительным представлениям, возникающим из склонности к демонизму.
Все же и здесь решающим является наше отношение к Иисусу: признаем ли мы Его окончательно Тем, Кто Сам есть высшая норма, или придерживаемся собственного суждения? Если имеет место последнее, то мы должны согласиться, что Иисус в этом отношении стоит на преодоленной с тех пор ступени сознания, что Он разделял медицинские воззрения Своего времени и т.п. Если же мы мыслим по-христиански, и принимаем Его как начало и норму, то мы прислушаемся к Нему и примем Его поучение. Тем более, раз здесь речь идет не о случайных высказываниях, а о принципиальной позиции Иисуса, которая постоянно проявляется. В основе Его мессианского самопознания лежит необходимость борьбы против сатанинской силы. Он знает, что Он не только должен научить некоей истине и указать некий путь, не только принести живое отношение к религии и установить связь с Богом, но и сломить силы, которые противостоят воле Божией. Для Иисуса речь идет не только о возможности зла, которое заложено в свободе человека, и не только о склонности ко злу, проистекающей из грехов отдельных людей и всего рода человеческого, но и о личной власти, которая принципиально стремится ко злу. Не столько об испорченности самих по себе добрых вещей или обретении злых свойств, но о самом зле. Существует некто, явно противостоящий Богу. Он хочет вырвать мир из Божией власти и даже свергнуть Самого Бога. Но так как Бог есть абсолютное добро, то он стремится отвратить мир от Бога и разрушить его.
Это имеет в виду Писание, когда говорит, что Сатана создает тьму, непроницаемую для света, исходящего от Бога, что он совращает людей и что он «человекоубийца от начала» (Ин 8.44). Согласно Писанию, он - владыка некоего «царства». Он созидает обращенный во зло противопорядок, при котором между сердцами людей, их духом, их деятельностью и творчеством, их отношением друг к другу и к вещам существует связь, как будто осмысленная, но в действительности противная всякому смыслу. В Евангелии от Иоанна мы находим особенно знаменательные слова о том, что сатана стремится воздвигнуть против святого Царства Божия свое антицарство, некий антимир против возникающего нового творения Божия. Это не имеет ничего общего, например, с романтическим мышлением, которое говорит о «другом полюсе», «противоположном» Богу, о противостоянии темного светлому, злого доброму, представляющемся необходимым для устроения всего целого, поскольку предполагается, что бытие созидается из взаимодействия этих двух сил. Это нехристианские мысли, и к тому же они почти всегда ничем не обоснованы. У Бога нет противоположного Ему полюса. Бог живет в чистой святости и свободе, и Он самодостаточен. Он один истинно Сущий, и нет ничего другого, что существовало бы «рядом» с Ним или «напротив» Его. Сатана - не принцип, не изначальная сила, а отпавшая, взбунтовавшаяся тварь, старающаяся воздвигнуть против Бога безумное царство мнимости и беспорядка. У него, конечно, есть власть, но лишь потому, что человек согрешил. Против сердца, соблюдающего себя в истине и смирении, сатана бессилен. Его власть ограничена пределами распространения человеческого греха. И она продлится лишь до Суда, что само по себе нестерпимо долго, так как каждое мгновение зла ужасающе длительно для людей, которым оно угрожает, но перед лицом вечности - это не более, чем миг. Как предсказывает Апокалипсис, сила эта прейдет «скоро» (Откр 3.11 и 22.7).
Иисус знает, что Он послан против Сатаны. Тьму, наведенную сатаной, Он должен пронизать светом Бо-жией истины, растворить в Божией любви самоупоение себялюбия и закоренелость ненависти: созидающей силой Божией преодолеть опустошение, производимое злом; Своей святой чистотой усмирить смятение, вызываемое сатаной в чувствах человека. Таким образом, Иисус ведет борьбу со злым духом, стремится проникнуть в совращенную человеческую душу, просветить совесть, разбудить сердце и высвободить добрые силы.
А сатана сопротивляется. Он даже нападает сам. Уже искушение в пустыне - нападение, цель которого - низвести Иисуса на более низкую ступень его послан-ничества, превратить в себялюбие Его спасительную волю (Мф 4.1-11). Сатана возбуждает соблазн в сердцах людей. Его стараниями они распаляются. Он ожесточает умы так, что люди не принимают благовестия. Он вводит во внутренний обман, в силу которого они, якобы для соблюдения Славы Божией и Его порядка, восстают на Его Сына. И сатана достигает того, что в момент бесконечных возможностей происходит невообразимое: носитель союза с Богом отказывает Ему в вере, более того - обращается против Вестника Божия и обрекает Его на гибель.
Но Иисус стоит непоколебимо. В незамутненной ясности Он продолжает нести искупление. Никакой противник не может Его запугать. Возвещаемое Им Он не ослабляет ни на йоту. Он не дает ненависти вовлечь себя в ответную ненависть, насилию - в дух насилия, хитрости-в неправедное лукавство. Он неуклонно возглашает Божию Весть, святую реальность Царства Божия... Поэтому сатана не может одолеть Его суть, но убивает Его, как человека. Однако именно то, что уничтожает великую мессианскую возможность, приносит искупление. Иисус видит, что Своей непосредственной силой Он не пробьет ожесточения. Тут Он «слаб». Любовь, благодать, жизнь, которая есть «свет человеков» (Ин 1.4), «не в силах» пробиться. Так сознание Спасителя возвышается до непостижимого величия жертвы: Он приемлет гибель и превращает ее в искупление. Замышленное на погибель становится во спасение. Из глубины этого сознания Он говорит (Лк 11.21-22): «Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение. Когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него». То же убеждение высказано в Евангелии от Иоанна, когда Христос говорит Своим ученикам: «Мужайтесь: Я победил мир» (Ин 16.33). И еще: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин 12.31). Эти слова основываются на других, переданных Лукой, повествующим о том, как посланные Им ученики возвращаются и сообщают, что злые духи повиновались им:
«Я видел сатану, спадшего с неба, как молния» (10.18). В этом заключен тот же смысл, что и в приведенных Иоанном словах: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь»(Ин8.58).
Эта борьба скрыта под такими внешними проявлениями, как речь, исцеление, воспитание. Но за внешне воспринимаемой борьбой с видимыми противниками идет борьба таинственная, страшная, недоступная человеческому восприятию. В ней Иисус борется всеми глубинами Своего существа, всеми силами Своего духа, всем накалом Своего сердца, недоступными разуму и чувствам Его близких. Здесь Он в полном одиночестве противостоит противнику в предельно беспощадной борьбе.
Нам кажется, что, в сущности, Он мог бы легко одолеть врага. Ведь по отношению к духу лжи и бесчестия дух Иисуса не только сильнее, но просто силен. Однако - и здесь нам приоткрывается значение вочеловечения и искупления - задача, поставленная Отцом, была, очевидно, иной. Как видно, искупление должно было произойти не путем прямого вмешательства божественной силы, а посредством вступления Сына человеческого на арену борьбы этого мира; поэтому Он обладал только некоторой, определенной таинственным образом степенью могущества. Видимо, кенозис- «уничижение», как определяет вочеловечение апостол Павел (Флп 2.7), означает, что Отец предназначил Сыну вести борьбу слабым и уязвимым, так, чтобы оставалось неизвестным, победит ли Он, - «победит» в том изначальном смысле, согласно которому стены тьмы падут немедленно, а в порабощенных людских сердцах воссияют истина в духе и любовь. Эта борьба могла быть и проиграна, - тогда само поражение означало бы иную победу, а преодолен-ность превратилась бы в преодолевающую жертву.
