Николай Морозов - Христос

Иоанн Кипрский, умер 12 ноября 620 г.

Софроний Иерусалимский, умер 11 марта 644 г.

Максим Исповедник (вероятно, конца мира в 666 году), умер 21 января 662 года.

Интересно, что вторая половина этого VII века, которая приходится после апокалиптического страшного 666 года, в котором ожидалась кончина мира, характеризуется сильным падением числа святых. Вероятно, было сильное разочарование и переход от пророческого грозного христианства к мирному евангелическому (см. диаграмму на стр. 170...172).

VIII век.

С 666 года начинается, — как увидим далее, — новое евангелическое христианство.

Андрей Критский, умер 4 июля 712 г.

Марк Афинский, умер 15 января 725 г. Вероятный евангелист Марк.

Герман Константинопольский, умер 12 мая 740 г.

Феофан Исповедник в Константинополе, родился в 758 г. и умер 12 марта 761 г.

Феофил, VIII века, умер 10 октября в Болгарии.

Никита Константинопольский, умер 13 октября 763 г.

Стефан Новый, Константинопольский, родился в 715 г. и умер 28 ноября 767 г.

Иоанн Дамаскин, Богослов, умер 4 декабря 776 г.; сложил много церковных гимнов. Действительный автор Евангелия Иоанна.

Лев, епископ Катонский, умер 20 февраля 780 г.

Тарасий, епископ Константинопольский и участник Константинопольского собора 786 года, умер 25 февраля.

Вторая половина этого VIII века, когда христианский мир опомнился от ожиданий кончины мира в 666 году, характеризуется возникновением новой идеологии христианства. Она, повидимому, была начата Марком афинским, вероятным автором Евангелия Марка.

IX век.

Этот век характеризуется особым подъемом евангелического христианства. Грозные пророчества и громы на земных царей утихают, и начинается союз церкви и государства.

Евфимий Солунский, умер 15 октября 824 г.

Никита Микадийский, умер 3 апреля 824 г.

Феодор Студит, умер близ Константинополя 11 ноября 826 г. Вероятный автор Евангелия Матвея.

Феодор Начертанный, умер 27 декабря 840 г.

Илларион Новый, Далматский (в отличие от Великого, умершего 21 октября в IV веке), умер 6 июня 845 г.

Иоанникий Великий из Вифинии, умер 4 ноября 846 г.

Никифор Исповедник, умер 13 марта 946 г. близ Константинополя.

Игнатий Константинопольский, умер 23 октября 877 г.

Иосиф Песнопевец из Сицилии, умер 4 августа 883 г.

Весь этот век был веком разработки евангельской идеологии.

X век.

Лука Греческий, умер 7 февраля 946 г. Возможный евангелист Лука.

Дальнейшее продолжение этого реестра святых я считаю излишним. В X веке христианство перебросилось уже во все страны Европы, и каждая страна стремилась создавать своих национальных святых. Начались крестовые походы, как результат примирения церкви с государством, после напрасных ожиданий Иисуса, в 666 году. Появились «послания» от имени апостола Павла и других с воззваниями: «нет власти не от бога» и «рабы, повинуйтесь своим господам».

Оставляя этот новый период из-за недостатка места в этой главе без специальной обработки, я привожу лишь диаграмму того, что было изложено мною. Эта диаграмма настолько поучительна, что по ней одной можно было бы сказать, что христианство началось никак не в I веке нашей эры, а только в IV.

Взгляните сами на помещенные на стр. 170...172 диаграммы. На горизонталях отмечены последовательные полувековые промежутки, а по вертикали дано число датированных святых, приводящихся на каждый промежуток.

Если допустить, что евангельская литература возникла в I веке нашей эры, то пришлось бы признать, что до IV века она не вызвала никаких серьезных учителей и идеологов. Там мы видим одну пустоту. Но если в момент своего возникновения христианская идеология была бессильна, то как же она могла бы стать победоносной через 300 лет, когда уже устарела? Это логически немыслимо.

Совсем другое выходит с нашей точки зрения, допускающей, что основателем православного христианства был «Великий Царь» (Василий Великий по-гречески), превращенный последующей легендой в евангельского Христа. Тогда все становится понятным не только в средине века, но и в IV и V веках.

Выходит то же самое, но выступ IV века делается еще втрое больше, чем в диаграммах.

Глава VIII.

Остановимся же несколько подробнее на вышеприведенном реестре «святых» и выясним сначала несколько чисто лингвистических недоразумений, господствующих среди нас. Возьмем, например, начало ново-греческого национального гимна времен последнего греческого королевства, соответствующее бывшему русскому императорскому гимну «боже, царя храни». По-гречески он начинается так (пишу нарочно русскими буквами):

«Калостон Василея ке Василиса!»

Зная, что калостон значит наилучшее, что ке значит и, а Василий иВасилиса греческие собственные имена, вы, конечно, переведете его так:

«Наилучшего Василию и Василисе!»

И вы переведете правильно… А между тем это значит:

«Наилучшего царю и царице!»

Дело в том, что подобно тому как и по-русски, если вы воскликнете:

«Да здравствуют Надежда и Любовь!», то непосвященный в суть дела никак не будет в состоянии сказать, говорите ли вы здесь об общечеловеческих чувствах или о двух знакомых вам женщинах, так в данном случае и по-гречески, потому что на греческом языке имя Василий значит — царь, а имя Василиса — царица.

Чтобы показать, насколько изменяется характер изложения, когда мы переводим с иностранных языков прозвища действующих лиц, я привожу здесь следующее место из Евангелия Иоанна о суде над «Христом», оставив в нем непереведенным только слово царь (по-гречески Василий), и, наоборот, переводя слово Иисус его значением — избавитель (спасатель). Вот что выходит при таком переводе:

«Пилат сказал ему (царю иудейскому): „И так ты Василий?“ Избавитель отвечал: „Ты верно говоришь, что я Василий. Я родился таким, и пришел в мир, чтобы свидетельствовать о6 истине“ (Иоанн 18 — 37)… С этого времени Пилат искал средств отпустить его, но иудеи (ариане) кричали: «Если ты отпустишь его, ты не друг императору! Всякий, называющий себя Василием (т.е. царем), противник императора…» Пилат, услышав это слово, вывел вон избавителя и сел на судилище, на месте, называемом Каменный помост (отмечу, что все это могло произойти только в Кесарии, где жил и судил римский наместник, а никак не в Эль-Кудсе, называемом христианами Иерусалимом)… и предал его им на столбование… и велел поставить на столбе надпись: «Избавитель миропомазанник Василий богославский».

Читатель сам видит, что при таком переводе выходит совсем другой рассказ. А между тем, вся Библия, и все классические писатели, и вся древняя история переведены именно без указания значения собственных имен, в которых и заключался тогда главный смысл, потому что они были лишь характерными прозвищами, а не случайными именами, как у нас теперь.

Таким же образом, как я уже показывал выше, параллельно сказанию об основателе христианского богослужения Василии Великом, которым христианские «Четьи-Минеи» начинают православный год, возникло сказание и об евангельском «Христе», основателе христианской религии. Кто из них реален? И тот и другой окружены, как мы видели, мифами, но Василий Великий оставлен на своем хронологическом месте, и потому я считаю, что евангельский «Христос» есть гигантская тень от Василия на фоне древнего мира.

Его младшего ученика, Иоанна Богослова, имя которого значит иониец (т.е. грек), мы видим в Четьи-Минеях раздвоившимся тоже на двух первоклассных святых: Ионийца Богослова, прозванного сыном грома и помещенного под 26 сентября, и Ионийца теолога, прозванного Златоустым, помещенного под 13 ноября.

Первый есть тоже тень второго, хотя и не такая гигантская.

Местом рождения этой тени называют город Рыбный (по-еврейски Вит-Саида), ее отцу дают прозвище Надел божий (по-еврейски ЗБД-ИЕ=Заведей), а матери — божие примирение (Соломия) и считают ее за одну из женщин, сопровождавших евангельского великого учителя. В царствование Укротителя (по-римски Домициана), который налегает по нашей хронологии на императора Валента, эта тень Златоуста была, — говорит сказание, — взята под стражу и отправлена в Рим на суд, а потом сослана на Патмос, где она будто бы написала Апокалипсис. Когда Марк Нерва, налегающий по нашей хронологии на одного из первых соправителей Аркадия, прекратил гонения на христиан, эта тень будто бы поселилась в Ефесе, где написала «Евангелие от Иоанна», и умерла в столетнем возрасте, а место погребения ее осталось неизвестно. Но эта основная канва так переплетена с чудесами различного рода, что не может иметь никакого исторического значения: во всякой сказке, отбросив все чудесное, можно найти такую же по внешности правдоподобную канву. Такого Евангелия, как Иоанново, тогда не могло еще быть написано, и я далее покажу, что автором его был Иоанн Дамасский, а Иоанн Златоуст, кроме утраченных теперь сочинений, написал только Апокалипсис.