Мария Кикоть - Исповедь бывшей послушницы
13. Контроль общения. Настоящая дружба в секте не поощряется, так как дружеские отношения между членами секты (горизонталь) служат препятствием для проявления эмоциональной преданности лидеру (вертикаль). Друзья опасны: если один из друзей покинет группу, он может увести за собой и остальных. Когда человек уходит из секты, «любовь» к нему перерастает в ненависть и презрение. Члены деструктивной секты полностью утрачивают способность самостоятельно принимать решения и обязаны согласовать любое действие с теми, кому подчиняются в пирамиде. На встречу с родственниками или больным другом нужно получить разрешение старшего. Чем больше контролируются члены группы, тем меньше вероятности, что они будут делать то, что им хочется, и ходить туда, куда им хочется. В некоторых сектах регламентируются даже социальные отношения членов группы.
14. Манипулирование виной и страхом. Человек приходит в секту, надеясь обрести там свободу. Но в действительности он начинает жить в узком туннеле страха, вины и стыда. Во всех проблемах всегда виноват он, его слабая вера, его скудные знания, его плохая наследственность, его прошлые грехи. Он постоянно живет в напряжении, ощущая глубокую вину за то, что не соответствует стандартам. Он начинает верить, что находится во власти злых духов, с которыми должен самоотверженно бороться.
Во всех деструктивных сектах главной движущей силой является страх. В каждой группе есть свой дьявол, который жаждет захватить, соблазнить, растлить, убить или свести с ума последователя.
15. Манипулирование эмоциями. Эмоциональная жизнь в секте напоминает участие в аттракционе «американские горки». Последователя бросает из состояния невыразимого счастья познания «истины» среди «избранных» в состояние, где он испытывает невыносимое бремя вины, страха и позора. Причины всех проблем коренятся в его, а не в групповой, несостоятельности. Всегда и во всем он может винить только себя. Если он начинает выражать несогласие, группа либо объявляет ему бойкот, либо его переводят в другой филиал группы.
16 Физическое воздействие. Как только человек становится членом деструктивной секты, резко сокращается продолжительность его сна. При недостатке сна человек перестает функционировать в обычном режиме. Это приводит к тому, что его умственные способности и критичность притупляется. Кроме того, его перегружают различными видами деятельности, когда времени на размышления не остается. Резко изменяется режим приема пищи и рацион питания. Во многих группах часто практикуются продолжительные посты. Из-за несбалансированности рациона одни люди резко худеют, другие существенно набирают вес. Все свободное время члены деструктивной секты занимаются групповой общественной деятельностью в условиях казарменной дисциплины. Они лишены возможности уединиться, почитать книгу или поразмышлять.
17. Безысходность. В отличие от обычных организаций, где у каждого человека есть выбор уйти или остаться, в деструктивной секте законных оснований для выхода нет. Членам секты внушают, что на уход из секты толкает только слабость духа, незрелость, глупость, невменяемость, искушение, промывание мозгов, гордыня, нетерпимость, греховность и так далее.
Им внушают фобии и заставляют поверить в то, что если они покинут секту, с ними, с их семьями и всем человечеством произойдет беда. Они заперты в психологической тюрьме. Члены деструктивных сект – это нейрологические пленники, которым во время сессий внушения вводятся в подсознание разного рода фобии, в частности, страх перед выходом из секты. Члены сект лишены свободы выбора, хотя, по мнению руководства, «они не уходят, потому что у них нет причин уходить». Любая организация не хочет терять членов, но ни одна нормальная группа не станет эксплуатировать чувство страха или вины у рядовых членов.
Чтобы определить характер группы, надо знать, существует ли у ее членов свобода выбора. Для этого нужно выяснить, имеют ли члены группы право на свободное получение информации, на критику и на свободный выход из группы.
Даже самые сложные доктрины в конце концов сводят реальность к двум полюсам: черное и белое, добро и зло, духовный мир и физический мир, мы и они. В некоторых группах последователи начинают страдать фобиями и даже становятся параноиками, ибо им постоянно внушают, что духи за ними наблюдают и даже завладевают ими, если они чувствуют и думают не так, как положено в секте».
Конечно, можно сказать, что цели у обычных деструктивных сект и православного монашества разные. А средства, получается, одинаковые. Но всегда ли цель оправдывает средства? Неужели человека нужно загнать в деструктивную секту «монастырского типа» и разрушить его личность? Хороший способ спасти душу. Если бы Богу было угодно, чтобы мы были послушными роботами, бездумными зомби, слепо исполняющими любой приказ, Он, наверное, и создал бы нас такими, это ведь гораздо проще, чем создать огромное количество уникальных, способных к размышлению и творчеству людей.
Глава 37
У меня было ощущение, как будто по мне проехал трактор. Все тело ломило и болело, в голове стоял туман. Но по большому счету я была даже довольна: очень хотелось снова попасть в Рождествено, увидиться с Пантелеимоной, м.Матроной, Галей, снова послужить в нашем храме. Сразу после разговора с Матушкой за мной зашла м.Елисавета и сказала, что я написана на послушание в коровник. Я к тому времени уже почти протрезвела, поэтому переоделась и пошла с ней.
Теперь у меня был какой распорядок дня:
Утром после подъема в шесть утра я шла не в храм вместе со всеми, а сразу на коровник до самой трапезы в 11.00. Потом я опять шла на коровник до 15.00. Потом был час отдыха, в 16.00 трапеза, снова коровник до чая в 21.00. Меня оставили там одну, иногда, правда, заходила м.Серафима и с заботливым видом справлялась о моем самочувствии, а заодно проверяла, чтобы я никуда не ушла. Так прошло пять дней, и я уже начала думать, что Матушка меня обманула. Все свои вещи я уже собрала и сложила в коробки посреди кельи. На шестой день я услышала, как возле коровника кто-то кричит:
- Послушница Мария! Где послушница Мария?!
Я вышла. Это была Аня, водитель из скита в поселке Гремячево. Она ехала к себе, и по пути ей сказали завести меня в Рождествено. Я обрадовалась ей, как ангелу. Побежала переодеваться и выносить свои коробки. Она сказала мне ждать ее возле богадельни у Георгиевских ворот. Приближалось время второй трапезы и сестры шли ужинать. Я стояла на дороге с кучей коробок и сумок. Некоторые проходили мимо, просто говоря «благослови» (это принятое в монастыре приветствие), а некоторые подходили и прощались, сочувствуя моей ссылке. Никто не знал о нашем с Матушкой разговоре и о том, что я попросилась в Рождествено добровольно. Когда кто-то подходил, мне приходилось срочно делать вид, что я тоже очень расстроена.
В Рождествено мы приехали вечером. Светило яркое предзакатно-оранжевое солнце, на улице уже было по весеннему тепло, пахло коровником и сеном. Из дома выскочили м.Матрона и м.Пантелеимона помогать мне выгружать мой багаж. Пантелеимона очень удивилась моему приезду и спросила:
- Как тебе удалось так быстро вернуться?
- Потом расскажу. Не поверишь: М.Сергия помогла.
- А с постригом что?
- Уже ничего.
Меня поселили в самую большую и светлую келью. В храме м.Евфрасия дочитывала вечерню. Она тоже недавно приехала сюда и подвизалась на «молочке». Она мне очень обрадовалась. м.Евфрасия много читала и любила поговорить на философско-богословские темы. Не то, чтобы я была интересным собеседником в этих вопросах, но я могла сделать умный вид и внимательно выслушать. Она это ценила. Рядом со мной в большой келье Галя поливала огородную рассаду под огромными, подвешенными к потолку лампами. Внизу в трапезной м.Матрона накрывала чай. Водителем и экономом здесь теперь была Наташа. Из окна моей новой кельи открывался чудесный вид на поля, лес и берег пруда, освещенные ярким закатным солнцем. Я снова почувствовала себя хорошо.
Глава 38
Довольно неплохо и спокойно мы прожили все вместе 8 месяцев с апреля по ноябрь 2014. На коровнике стало тяжелей: с весны коров нужно было еще и пасти. Утром я сразу без полунощницы шла на коровник, чистила, доила коров, а потом выгоняла их на поле. Иногда уже к этому моменту я была такой уставшей, что заваливалась прямо в траву под каким-нибудь деревом и спала. Коров потом нужно было искать на чьей-нибудь даче или на колхозном гречишном поле. Потом м.Пантелеимона все-таки выпросила в Епархии нам в помощь трех семинаристов в пастухи и на огород. Это были совсем молодые ребята, не старше двадцати лет, вполне себе современные. У каждого был планшет, телефон, еще и ноутбук. Нас они называли «бабками», не в глаза, конечно, и потихоньку ненавидели, потому что нас нужно было слушаться, как старших. Из семинарии сюда тоже присылали провинившихся студентов: вместо летних каникул они должны были трудиться на этом подворье. Такая, видимо, у Рождествено была судьба.
