Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали

Чем жизни лишать этих высокочтимых старейшин, уж лучше на нашей земле нам просить подаянье. Ведь, их убивая, повергнем во прах мы и наше земное богатство и счастье, и радости наши их кровь обагрит.

na caitadvidmaḥ kataranno garīyaḥyadvā jayena yadi vā no jayeyuḥyāneva hatvā na jijīviṣāma —ste’vasthitāḥ pramukhe dhārtarāṣṭrāḥ (6)

Поэтому нам не известно, что лучше – стяжать ли победу иль быть побежденными в битве, ведь всех, кто нам жизни дороже, должны мы сразить в этой сече: узри, Дхритараштры сыны возглавляют враждебную рать.

kārpaṇyadoṣopahatasvabhāvaḥpṛcchāmi tvāṁ dharmasaṁmūḍhacetaḥyacchreyaḥ syānniścitam brūhi tanmeśiṣyaste’haṁ śādhi māṁ tvāṁ prapannam (7)

Я словно лишился себя самого, объятый отчаяньем горьким, и сердце мое уж не знает, где праведный путь, где неправый. Тебя вопрошаю, скажи достоверно, что будет мне благом, – ведь твой ученик я, наставь же меня, я к тебе прибегаю всецело.

na hi prapaśyāmi mamāpanudyātyacchokamucchoṣaṇamindriyāṇāmavāpya bhūmāvasapatnaṁ ṛddhaṁrājyaṁ surāṇāmapi cādhipatyam (8)

Не вижу я, чем утолить эту скорбь, опалившую чувства, пусть даже бесспорную царскую власть на земле я добуду иль в небе владыкою стану над сонмом богов.

Арджуна понял смысл, скрывавшийся за словами Шри Кришны. Он не стал выдвигать возражений на политической почве, но, не получив ответа на другие свои сомнения, обратился за поддержкой и наставлением к Шри Кришне. Он сказал, что признает себя кшатрием и, стало быть, уклоняться от своего долга под влиянием чувства жалости есть проявление трусости и незрелости духа, что противоречит Закону. Но разум и сердце Арджуны все равно протестовали против убийства старейшин рода. Разум говорил: «Убить их значит совершить смертный грех. Убийство соплеменников ради собственного счастья есть совершение нечестивого поступка, ведущего к утрате добродетелей и к невозможности достижения освобождения как в этом, так и в других мирах. Как долго может радовать удовлетворение желаний и обретение богатства? Радости, достигнутые неправедными средствами, длятся лишь на протяжении земной жизни, а после смерти неправедного человека ждут неописуемые страдания. И когда все твои радости обагрены кровью твоих соплеменников, то ни о каком счастье и мире не может быть и речи». Сердце вторило: «Убивая близких и дорогих людей, нельзя обрести радости и покоя в этой жизни; да и вообще, захочется ли жить после этого? Даже перспективы радости от владычества над всей землей или от покорения небес и обладания богатствами Индры не могут заставить совершить этот низменный поступок, результатом которого будет неизбывное горе, ослабляющее все орудия действия и знания и препятствующее их должной работе. Так в чем же будет радость от совершения такого деяния?» «Мой ум в отчаянии и не желает мириться с мыслью о необходимости совершения этого греха, все благородство моей природы кшатрия поглощено этим отчаянием. Я прибегаю к тебе, – говорит Арджуна Шри Кришне, – дай мне знание, силу и веру, укажи мне путь к благу и к спасению».

Йога Гиты сводится к обретению единственного и всецелого прибежища в лоне Божественного. Это называется самоотдачей или преданием себя в руки Бога. Лишь тот готов к йоге Гиты, кто принимает Бога как учителя, господина, друга и наставника и способен отбросить все другие законы и нормы поведения в жизни, кто вверяет Шри Кришне всю ответственность за себя самого, за свое знание, поступки и духовные поиски, не заботясь о грехе и добродетели, о том, что следует и чего не следует делать, что есть истина и ложь, добро и зло. Арджуна говорит Шри Кришне: «Даже если ты попросишь меня убить своих наставников, если ты объяснишь мне, что это будет правильный поступок, действие, которое необходимо исполнить, я сделаю это». Сила этой могучей веры Арджуны сделала его лучшим учеником, способным воспринять учение Гиты, самым достойным среди всех его современников.

Своим ответом Шри Кришна сначала опроверг возражения Арджуны и затем, как учитель и наставник, поведал ему истинное знание. Ответ на возражения Арджуны продолжается вплоть до стиха 38, после этого начинается изложение учения Гиты. Но уже в этих начальных аргументах Шри Кришны содержатся очень ценные наставления, без которых нельзя постичь всего учения Гиты. Поэтому необходимо остановиться на них подробнее.

Sañjaya uvācaevamuktvā hṛṣīkeśaṁ guḍākeśaḥ parantapaḥna yotsya iti govindamuktvā tūṣṇīṁ babhūva ha (9)

Санджая сказал:

И, так Хришикеше сказав, Гудакеша промолвил: «Не стану сражаться», – и смолк врагоборец могучий.

tamuvāca hṛṣīkeśaḥ prahasaṇniva bhāratasenayorubhayormadhye viṣīdantamidaṁ vacaḥ (10)

Ему, побежденному скорбью и слабостью в центре сраженья, ответил с улыбкою легкой Шри Кришна:

Śrībhagavān uvācaaśocyānanvaśocastvaṁ prajñāvādāṁśca bhāṣasegatāsūnagatāsūṁśca nānuśocanti paṇḍitāḥ (11)

Господь сказал:

Скорбишь ты о тех, кто в твоей не нуждается скорби, и словно бы мудрую речь говоришь ты при этом: кто мудрость и знанье обрел, тот уже не скорбит ни о мертвых, ни о ныне живущих.

na tvevāhaṁ jātu nāsaṁ na tvaṁ neme janādhipāḥna caiva na bhaviṣyāmaḥ sarve vayamataḥparam (12)

Иль не было прежде Меня и тебя, и правителей этих, иль снова потом нас не будет?

dehinosmin yathā dehe kaumāraṁ yauvanam jarātathā dehāntaraprāptirdhīrastatra na muhyati (13)

Как дух, воплотившийся в теле, проходит чрез детство, и юность, и старость, так он переходит из этого тела в другое; могучих душа не смущается этим.

mātrāsparśāstu kaunteya śītoṣṇasukhaduḥkhadāḥāgamāpāyino’nityāstāṁstitikṣasva bhārata (14)

Касанья же бренных вещей, о сын Кунти, что холод и жар, наслажденье и боль нам приносят, – они преходящи, в них нет постоянства, Бхарата, от них отрешенья ищи.

yaṁ hi na vyathayantyete puruṣaṁ puruṣarṣabhasamaduḥkhasukhaṁ dhīraṁ so’mṛtatvāya kalpate (15)

Лишь тот, кто их сменою не поколеблен, о лев средь людей, кто стоек, могуч, кто печали и радости равно приемлет, – такой лишь готов к обретенью бессмертья.

nāsato vidyate bhāvo nābhāvo vidyate sataḥubhayorapi dṛṣṭo’ntastvanayostatvadarśibhiḥ (16)

Что не существует, то никогда не возникнет, а что существует, то никогда не исчезнет; провидящий истину видит предел и того, и другого.

avināśi tu tad-viddhi yena sarvamidaṁ tatamvināśamavyayasyāsya na kaścit kartumarhati (17)

Но То, в чем весь мир распростерт, знай, Оно неизбывно, всевечно; не в силах никто уничтожить Того, что нетленно и непреходяще.

antavanta ime dehā nityasyoktāḥ śarīriṇaḥanāśino’prameyasya tasmād yudhyasva bhārata (18)

Подвержены тленью тела воплощенного Духа; но Дух бесконечен, нетленен; так встань и сражайся, о сын мощнодланный Бхараты.

ya enaṁ vetti hantāram yaścainaṁ manyate hatamubhau tau na vijānita nāyaṁ hanti na hanyate (19)

Кто мыслит, что Дух убивает, кто мнит, что убить Его можно, – в неведенье оба они пребывают. Он не убивает и быть Он убитым не может.

na jāyate mriyate vā kadācit nāyaṁ bhūtvā bhavitā vā na bhūyaḥajo nityaḥ śāśvato’yaṁ purāṇo na hanyate hanyamāne śarīre (20)

Никогда не рождается Он и не умирает; Он – не тот, кто однажды возник, чтоб однажды исчезнуть. Он нерожденный, нетленный и непреходящий. Он – Предвечный, не гибнущий с гибелью бренного тела.

vedāvināśinaṁ nityam ya enamajamavyayamkathaṁ sa puruṣaḥ pārtha kaṁ ghātayati hanti kam (21)

Кто знает, что Он – нерожденный, предвечный, негибнущий, непреходящий, – о Партха, как может такой человек убивать или вызвать убийство?

vāsāṁsi jīrṇāni yathā vihāya navāni gṛhṇāti naro’parāṇitathā śarīrāṇi vihāya jīrṇānyanyāni saṁyāti navāni dehī (22)

Как муж, обветшавшие сбросив одежды, в наряд облачается новый, так Дух воплощенный от тел избавляется дряхлых и в новые входит тела, в оболочки иные.

nainaṁ chindanti śastrāṇi nainaṁ dahati pāvakaḥna cainaṁ kledayantyāpo na śoṣyati mārutaḥ (23)

Не ранит Его острый меч и огонь Его не опаляет, вода не способна Его увлажнить, иссушить Его ветер не в силах.

acchedyo’yamadāhyo’yam’kledyo’śoṣya eva caniṭyaḥ sarvagataḥ sthāṇuracalo’yaṁ sanātanaḥ (24)

Он неделимый, и непоглотимый, и неизводимый, и неистребимый. Он вечносущий и вездесущий, Он непреложный и недвижимый, Он есть Единый Всевечный.

avayakto’yamacintyo’yamavikāryo’yamucyatetasmādevaṁ viditvainaṁ nānuśocitumarhasi (25)

Неявленный Он, неизменный, немыслимый, невообразимый. Его постигая таким, ты утратишь причины для скорби.

atha cainaṁ nityajātaṁ nityaṁ vā manyase mṛtamtathāpi tvaṁ mahābāho nainaṁ śocitumarhasi (26)

Но если бы даже считал ты, что Дух постоянно рождается и умирает, то все же тебе нет причин сокрушаться о нем, о Могучий.