Митрополит Макарий - Период разделения Русской Церкви на две митрополии
Немало было благотворений на монастыри и церкви и в других епархиях. В Полоцке некто Иоаким Туровский подарил (1509) Предтеченскому монастырю свое родовое село на реке Турове с принадлежащими ему угодиями. В Витебске по жалобе местного архиепископа Иосифа и всего духовенства на витебского воеводу Януша король приказал ему (1516) отпускать по-прежнему на городские церкви, особенно Успенскую и Михайловскую, разные установленные дани из королевских дворов и волостей и не возбранять церковным рыболовам ловить в озерах рыбу, по давнему обычаю. В Мстиславле местный князь Михаил Иванович Жеславский пожаловал Нагорному Николаевскому монастырю четыре семьи людей с данями и доходами (1507); Пустынскому монастырю село на реке Ослине с пашнями и угодьями (1507) и сеножать близ реки Вехры (1511); Онуфриевскому монастырю, который назван в грамоте «лаврою», ез на реке Соже (1515) и Спасской городской церкви пустошь с землею пахотною, бортною и с сеножатью (1519). В Пинске и его округе князь Федор Иванович Ярославич пожаловал двум городским церквам. Николаевской и Дмитриевской, остров Пнюской, с правом селить на нем людей, а Николаевской, кроме того, две копы грошей ежегодной дани (1518); Лещинскому монастырю – ниву, дворище в селе Ольвичах, пять озер и полдворище в селе Сухом (1514, 1518, 1520); Введенской церкви в селе Купятичах – участок леса (1511); Зачатиевской церкви в селе Ставке – определенное количество мерок зерна с двух мельниц (1519); церкви святого великомученика Димитрия в селе Городецком – полколоды меду и пятьдесят грошей ежегодной дани (1518). В Турове князь Константин Иванович Острожский записал (1508 и 1513) на церковь Преображения Господня сад с пасекою, поля и сеножать. В Смоленске король Сигизмунд пожаловал (1507) Спасскому монастырю Матвеевскую пустошь и две службы людей. В Кобрине подтвердил (1512) Спасскому монастырю село Корчичи и при нем разные угодья и десятину по отказу князей кобринских. В Дермани князь Константин Иванович Острожский пожертвовал (1507) в Дерманский общежительный монастырь богатую церковную утварь: сребропозлащенный потир, украшенный камнями, с такими же дискосом, звездицею и лжицею; сребропозлащенный крест воздвизальный с мощами; Евангелие с священными изображениями на финифти, обложенными серебром, золотом и драгоценными камнями; три сребропозлащенных и два золотых венца; шесть завес, бархатную, атласную и тафтяные; двое риз камчатных, обложенных бархатом на золоте, и бархатный на золоте епитрахиль; два камчатных воздуха и десять книг месячных Миней, две на пергамене и прочие на хартии. А пан Семен Олизарович, тесть князя Януша Сангушковича, записал (прежде 1512 г.) на тот же монастырь имение свое Белашов, купленное за тридцать коп грошей. В 1517 г. жена каштеляна земли Волынской Агафия Пясечинская просила митрополита Иосифа Солтана и архимандрита Жидичинского монастыря Паисия создать в имении ее Тороканях (ныне Кобринского уезда Гродненской губернии) храм Святой Живоначальной Троицы и при нем мужеский общежительный монастырь, для чего и представила митрополиту сто коп битых грошей литовских и подарила на монастырь кроме Торокань еще другие четыре свои имения с тем, однако ж, чтобы этот монастырь не был ни митрополичьим, ни приписным к Жидичинскому, а был самостоятельным и чтобы братия его сами избирали себе игумена.
Монастыри и церкви, как прежде, отдавались под патронатства, и священники поступали к церквам по праву наследства. Король Сигизмунд по просьбе князя Константина Ивановича Острожского отдал (1507) ему Жидичинский Николаевский монастырь в Луцком повете, с тем чтобы князь держал монастырь в своей власти, подавал ему архимандрита с своей руки и имел все села и имения монастыря в своей руке. Точно так же по просьбе городенского старосты Юрия Радивила король отдал ему (1520) в «подаванье» Спасскую церковь с ее землями, находившуюся в его имении Котре. Польская королева Бона дала наказ (1520) своему пинскому державце, чтобы к Юрьевской церкви в пинском замке определен был священником внук тогдашнего священника, уже состарившегося, «якож есть обычай в Руси, иж церковь и доходы церковные на потомки спадает».
Покровительство, какое оказывал король Сигизмунд православным владыкам, монастырям и церквам, не ограничивалось одним духовенством, но простиралось и на всех православных мирян. Он подтверждал целым областям по просьбе местных князей, бояр, шляхты и всего населения уставные грамоты, данные им еще прежними королями, Казимиром и Александром, и в этих грамотах предоставлял одни и те же права жителям обоих исповеданий, латинского и православного, как гражданские, так и церковные. Он вводил в города по примеру своих предшественников так называемое магдебургское право, по которому горожане управлялись и судились сами собою, чрез своих выборных, и в жалованных грамотах на магдебургское право ясно определял, чтобы половина таких выборных радцев (в Полоцке, например, число их простиралось до 24) были римского закона, а другая половина – греческого закона и чтобы из среды радцев ежегодно избирались два бурмистра, также один римского, а другой греческого закона. Этим православные обитатели городов совершенно уравнивались по управлению и суду с своими согражданами-латинянами.
Так было в великом княжестве Литовском, но не так было в Галиции. Там с каждым годом увеличивалось число польских панов-помещиков, и в их руки переходили русские имения. И между тем как на Волыни, в Подолии и других областях, принадлежавших Литве, православные, наравне с латинянами, занимали и первостепенные должности, в Галицкой Руси все воеводства, кастелянства, староства король раздавал только полякам. Между тем как в литовских городах православные имели совершенно одинаковое с латинянами участие в городском управлении и суде, в городах Галиции, особенно во Львове, поляки и немцы захватили себе всю власть в магистратах, вытеснили оттуда русских и притесняли их. То же было и в отношении церковном. Киевский митрополит для управления делами бывшей Галицкой митрополии обыкновенно имел в разных ее поветах, или округах, своих наместников, из которых один заведовал собственно округом Галича, или Галичским, а также находившимся в Галиче митрополитанским домом-монастырем, называвшимся Крылос, с принадлежавшими ему имениями. И что же оказывается? Этих наместников в начале XVI столетия поставлял не сам митрополит, а избирали и ставили местные городские старосты по воле короля, может быть, только с согласия митрополита. По крайней мере, в 1508 г. галицкий староста маршалок Станислав Ходеч, очевидно латинянин, в своей договорной грамоте прямо говорил, что он получил «опекальничество», или попечительство, над монастырем Крылос от августейшего короля, и выражал свою волю отдать, за условленную плату, какому-то пану Роману Осталовичу этот митрополитанский монастырь с принадлежавшими ему селами (Подгродзье и Благовещение), землями и доходами, а равно со всеми пошлинами, какие издревле ежегодно собирались с попов Галичского округа на митрополита, и даже с правом духовного суда над попами, находившимися под ведением монастыря Крылоса, если только на это изъявит согласие король или этому не воспрепятствует митрополит. Король, однако ж, не изъявил согласия, потому что по вопросу о назначении наместников Киевского митрополита в Галиции произошел спор между старостою Станиславом Ходечем и тогдашним латинским архиепископом Львовским Бернардом. Вследствие чего Сигизмунд, желая, как сам выражается, по долгу христианского государя, чтобы схизматики в Галиции удобнее могли быть привлекаемы к истинной вере, предоставил (15 апреля 1509 г.) право назначать наместников Киевского православного митрополита в Крылосе, Львове и других местах Львовской епархии Львовскому латинскому архиепископу, не давая ему, однако ж, права назначать самих русских священников. Прискорбно было, конечно, такое распоряжение короля митрополиту Иосифу Солтану, но король дозволил ему в энаменование его духовной власти над Галицкою епархиею, бывшею некогда митрополиею, титуловаться митрополитом не только Киевским и всея Руси, но и Галицким, с этого, по крайней мере, времени и года и, без сомнения, не без воли короля Киевские митрополиты начали именоваться и Галицкими даже в официальных бумагах, хотя часто и опускали в своем титуле это последнее название, и сам король также начал называть их иногда Галицкими в своих грамотах. Притеснения православным в Галиции, особенно во Львове, более и более усиливались и дошли до того, что львовское церковное братство, состоявшее из почетнейших граждан, принуждено было принесть жалобу королю, и король по ходатайству за них князя Константина Ивановича Острожского назначил комиссию для обсуждения дела, и в 1521 г. издал следующее постановление: 1) русские в делах большей или меньшей важности имеют приносить присягу не в латинском костеле, но в своей церкви; 2) во всех делах могут быть свидетелями пред судом, к чему прежде не допускались; 3) священники их могут ходить в городе к больным со Святыми Дарами в церковном облачении, но без свеч, а в улице, называемой Русскою, и со свечами; 4) магистрат, состоящий из одних латинян, имеет право сам назначать православных священников, но должен обращать внимание на представление русского общества и от поставленного священника может брать рукавичного не более двух коп грошей; 5) тела умерших русских священник может провожать чрез город в церковном облачении, что дотоле возбранялось, но без свеч и колокольного звона, а в Русской улице можно и петь, и звонить, и зажигать свечи. Одно это постановление достаточно свидетельствует, каково было положение православных в Галиции.
