Василий Сергеев - Янычары

Так женщина, лучшее из земных созданий, обратилась в источник зла и искупительную жертву. Да, да, жертву! Ты не знаешь, что творят племена джахилийи , – в Африке, в Индии, почти на всех границах ислама (а иногда и внутри этих границ, там, где кадии и муллы не добрались еще до отдаленных деревень)! Поистине, даже Европа, где неверные франки постоянно жгут женщин живыми на городских площадях, не может сравниться с этим кошмаром! В странах джахилийи девушек каждый год по весне где-то сажают живьем на кол посреди поля, где-то распинают на дереве, где-то разрывают на кусочки и зарывают эти кусочки на полях – и все во имя будущего урожая и во исполнение заповеди «жизнь за жизнь», – ибо предполагалось, что человек, ради своего пропитания отнимающий жизнь у растений, должен возместить им это равноценной жертвой, дабы растения не наказали его неурожаем и голодом! В этом суть еще древнегреческих Элевсинских мистерий: хваленые за их гуманизм греки сжигали девушку-ячменный колос в одеяниях из соломы и зерна, – ее забирал Аид, – и потом все причащались ячменными лепешками. А в другом – дионисийском – варианте на куски разрывали юношу... Впрочем, юношей приносили в жертву намного реже, ибо юноша, будущий воин, убийца, в жестоком мире всегда ценился дороже девушки, носительницы жизни! Перед исламом так происходило и в Египте: девушку каждый год в одних местах топили в Ниле, в других – отдавали крокодилам, чтобы обеспечить разлив, и, значит, плодородие земли. Они говорили, что «венчают ее с Рекой»: давали родителям богатое приданое, надевали свадебные наряды и выбирали для ритуала самых красивых! А в Индии, куда, хвала Аллаху, тоже пришел уже ислам, вдова прежде обязана была взойти на погребальный костер мужа и сгореть на нем; этот обряд там называется сати.

Персей спас однажды Андромеду, но то был единичный случай, а всех этих сжигаемых и распинаемых женщин смог спасти лишь ислам.

Но история наша не кончена. Ты понял, какое Адам принял решение?

– Съел орех, решив, что имеет право прерывать чужие жизни ради своей!

– А Бог?

– А Бог изгнал за это его из рая!

– Собственно, он его никуда не изгонял! Рай – это слово для обозначения всего божьего творения, а «изгнание из рая» состоит в том, что человек понимает необходимость убийств для поддержания собственной жизни и принимает эту необходимость. Такое «изгнание из рая» проделывает каждый Учитель со своим учеником, лишая его невежественной невинности. Мир остается прежним – но утрачивает райскую прелесть, когда человек сознает, что ни одно из благ в этой жизни не дается даром, и расплачиваться всегда приходится жизнями – своей ли, чужими ли!.. И второе: Творец пытается скрыть от Адама ущербность своего творения, в котором не обойтись без жертв и убийц, – и обвиняет во всем самого Адама, который, мол, своим решением привел в мир смерть. Поэтому я и назвал его жестоким и лживым.

Так выглядит нисхождение божьего сына с небес – или изгнание из рая – в самом простом его варианте. Но эта же история рассказывается и по-другому. Помнишь ли, как Аллах сказал ангелам: «Поклонитесь Адаму!» – и поклонились они, кроме Иблиса; он не был из поклонившихся. И Аллах сказал: «Что удержало тебя от того, чтобы поклониться, раз Я приказал тебе?» Иблис сказал: «Я – лучше его: Ты создал меня из огня, а его создал из глины». Тогда сказал Аллах: «Низвергнись отсюда; не годится тебе превозноситься так! Выходи же: ты – среди оказавшихся ничтожными!

– Но это же история низвержения Диавола с неба, – изумился Абдаллах.

– Это та же самая история, по-другому понятая и увиденная! – довольный произведенным эффектом, заметил старик. – После того как ты понял, что должен убивать, чтобы жить, ты должен понять, что убивать ты будешь не по своей воле! «Твое дело – хорошо исполнить возложенную на тебя роль; выбор же роли – дело другого», – говорил Эпиктет. Это труднее понять и труднее принять, но те, кто не принимает этого, гордецы, поистине, воплощены в Иблисе, он – их князь. Заодно ты поймешь, куда из моего первого рассказа исчез змей!

Версия вторая. Иблис

Ты расставляешь западни на всех путях моих,

Грозишь убить, коль попадусь я вдруг в одну из них,

Ты сам ведь ставишь западни! А тех, кто в них попал,

Бунтовщиками ты зовешь и убиваешь их?

Кого желает Аллах, того сбивает с пути, а кого желает, того помещает на прямой дороге.

Старик снова полез под лавку, и у Абдаллаха, сообразившего, зачем, екнуло сердце: эта светло-коричневая смола поистине была волшебным зельем! И, действительно, новый кусочек смолы оказался в сосуде. Абдаллах вдохнул дым с уже знакомым запахом...

– »Как упал ты с неба, Денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд божьих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней...» Голос старика, произносивший эти заклинания, набирал нездешнюю силу, и наконец Абдаллах увидел: звезды в прорехах стен снова вспыхнули, но уже каким-то новым, злым, дьявольским огнем. Потом они по одной стали гаснуть: их закрывали чудовищные, в полнеба, перепончатые крылья существа, летевшего сюда. И вот он здесь, стоит, скрестив на груди руки, и цедит ленивые, но переполненные ядом слова:

– Разве Аллах не знал, что из меня выйдет, до того, как творил? Для чего ж он все же сотворил меня – и сотворил столь совершенным? Для чего он не проклял ночь, в которую я был зачат, и не затворил чрева, рождавшего меня, и не сжег колыбель, в которой я спал, и не иссушил сосцы, меня питавшие?

Абдаллах боялся посмотреть в тот угол, откуда раздавались эти слова, но глаза стоявшего там существа глядели в самую его душу, он видел их словно сквозь свой череп! И не гнев был в тех глазах, а беспредельная тоска...

– Если он сотворил меня и дал мне собственную мою волю и собственные мои желания, то зачем он требует от меня отказаться от них и повиноваться его воле? Я хочу того, чего хочу я, а не того, чего хочет он, чего бы это мне ни стоило, – ибо иначе ничего не стоит сама жизнь!

Если б даже я под угрозой смерти или вечных мук и увечий согласился признать обязанность подчиняться ему, преклонил бы колени перед ним, – ведь этим дело не кончится, и он потребует от меня поклоняться каждому его слуге, как уже требовал от меня, созданного из пламени, повиновения Адаму, этой кукле, слепленной из желтой речной глины!

И почему, наконец, он теперь, когда уже понял, с кем имеет дело, не погубил меня, чтобы в мире не осталось больше никакого зла? Не лучше ли сохранить в мире мир и благоустройство, чем смешивать его со злом? Какова же мудрость в этих решениях Аллаха?..

Говоря это, Иблис истаивал, стал полупрозрачным и совсем исчез. Голос остался, но это был уже голос старика:

– Так передает речения Иблиса мудрейший Мухаммед аш-Шахрастани, обучавшийся у муфтиев и улемов Нишапура и Гурганджа, в своей «Китаб ал-милал ва-н-нихал» ... Но, сын мой, давай разбираться! Почему Иблис называет себя созданным из пламени, а Адама – из глины?

– Называет? – удивился Абдаллах. – Разве это на самом деле не так?

– Поистине, понимать эти слова столь буквально – значит, заблудиться далеким заблуждением. В этих словах скрыт аль-батин, и ты должен увидеть его! Это папа римский предписывает своим католикам считать Дьявола личностью, реальным существом, которое «...проникает через все органы чувств, рисуется в изображениях, приноравливается к цветам, льнет к тонам, лежит скрытым в гневе и в обманчивой речи, скрывается в запахах, проникает с испарениями и наполняет туманом все входы к рассудку». Для нас Иблис – это не существо, это – способ, которым ты принимаешь решение. Смотри: только себя в этом мире ты видишь изнутри. Только о себе самом ты знаешь, что душа твоя – огненной природы. Все остальные пред тобой – глиняные куклы, и ты видишь не их душу, а их оболочку: не их доблесть, а их шрамы и морщины; не их робость, а их неуклюжесть; не их нежность, а дурной запах у них изо рта! И как тут не сказать о самом себе: поистине, я создан из пламени, а он (или она) – из желтой речной глины! Но, сделав так, ты займешь позицию Иблиса, примешь то решение, которое принимает Он! Он в этот момент – твой учитель и наставник! И твое желание становится твоим законом. И ты говоришь: «То, что мне даровано, – по моему знанию». Разве ты не знаешь, что Аллах погубил до тебя множество тех, кто был сильнее тебя мощью и богаче стяжанием? Поистине, говорят те, которые желают ближайшей жизни: «О, если бы и нам то же, что даровано Каруну! Поистине, он – обладатель великого удела!» Карун умел обращать свинец в золото и делал драгоценности из горного льда!

Сказав так, возгордясь своей огненной душой и забыв, что такую же душу Творец дал каждому, ты перед Кораном будешь подобен Иблису перед троном Аллаха! Ислам значит «покорность», мусульманин – это «покорившийся». Христиане также знают, что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать...