Сергей Булгаков - Апокалипсис Иоанна
Теперь возникает основной и трудный догматический вопрос в уразумении этой главы, именно относительно явления Агнца в окружении избранных Своих. Как надо его понимать? Если мы его сблизим с видением пятой главы, где Агнец закланный берет книгу у Сидящего на престоле Бога Отца, то оно должно быть истолковано как имеющее место в небеса, т. е. как небесное откровение, подобное Богоявлениям Ветхого Завета (явления славы Божией Моисею и Иезекиилю у Богоявление Исаии), а также и новозаветным: небесное явление Христа первомученику Стефану, апостолу Павлу и вообще христианским святым. Видение Христа здесь есть Его Богоявление во славе, «в сидении одесную Отца» — так оно может быть выражено в общем догматическом определении. Это есть не новое пришествие Христа в мир в каком бы то ни было смысле, но лишь небесное Его явление: оно дается человеку в состоянии мистического экстаза, о котором поведал ап. Павел (2 Кор., XII), в «восхищении до третьего неба», «не знаю, в теле ли или вне тела, Господь знает» (3), мистический трансценз. Подобное же или аналогичное тому видение сначала Сидящего на престоле Отца (гл. 4), а затем Сына (гл. 5) в Откровении описывается как запредельное земному бытию, хотя к нему и относящееся (книга). Здесь не присутствует земное человечество, а только ангельский мир, славящий Агнца. Единственная трудность в этом истолковании видения в том, что в славословии этом участвует «всякое создание, находящееся на небе, и на земле и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило» (V, 13). Эту последнюю прибавку приходится здесь понять «пролептически», как пророческое предварение не того, что уже есть, но что имеет быть, почему и особо подтверждается в небесах: «и четыре животных говорили: аминь» (14).
Итак, IV и V главы по общему плану Откровения представляют собой предварение земных событий в небесах. Но чем же является по отношению к ним глава XIV, открывающаяся явлением Агнца на горе Сионе, т. е. в Иерусалиме, в этом мире и на этой земле? И как понять в связи с этим состояние 144.000 избранных? Принадлежат ли они к этой земной жизни, как, очевидно, еще принадлежали и 144.000 запечатленных из 2 колен Израилевых (VII, 3-8)? Или и они уже перешли врата смерти и вступили в потусторонний мир; как следует заключить из продолжения этого видения в главе VII? В последней же говорится о «великом множестве людей из всех племен и колен, и народов и языков, стоявших пред престолом и пред Агнцем» и «пришедших от великой скорби», и «Агнец, который среди престола, будет пасти и водить их на живые источники вод, и отрет Бог всякую слезу с очей их» (14-18). Эта последняя картина относится, несомненно, к состоянию после смерти, при чем здесь описывается загробная жизнь умерших в общении с Агнцем, исполненная блаженства этого общения с упразднением всякой скорби («отрет Бог всякую слезу с очей их»). Однако само сопоставление запечатлеваемых 12-ти колен Израилевых с пребывающими в загробном мире позволяет допустить такую связь обоих миров, здешнего и потустороннего, при котором является возможным такое общение жизни и во всяком случае ее параллелизма или синхронизма. Иначе остается только предположить, что и запечатление 12 колен Израиля совершается при переходе из жизни этого мира в загробный, а потому должно быть понимаемо как относящееся — по крайне мере, по силе своего осуществления — также к миру загробному. Одним словом, вся эта глава XIV есть откровение о загробном состоянии искупленных кровию Агнца и следующих за Ним, куда бы Он ни пошел (4). Здесь надо прежде всего признать, что тут дается такое откровение о загробной жизни праведных еще до воскресения, о котором ничего не знает и не говорит наша школьная догматика. Она проходит мимо него, его как бы не замечая. Смысл же и сила этого откровения относится к тому, что праведники в загробном мире уже имеют особое блаженство общения со Христом. Христос в них уже и чрез них приуготовляет свое воцарение в этом мире ранее Своей Парусии.
Теперь спрашивается, куда же, к какой области бытия следует отнести это явление Агнца в главе XIV? И к какому миру относятся те 144.000 избранных, которые стоят с ним вместе на горе Сионе? Этот вопрос содержит в себе трудную и совершенно новую догматическую проблему, именно о приближении Христа к миру и Его пребывании в нем ранее Парусии. Ясно, что поющие «как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами» перешли уже в тот мир. Они пребывают в загробном состоянии в общении с миром небесным, однако ранее своего воскресения, находясь еще в состоянии смерти, в разлучении души с телом. Их пение описывается как «голос с неба». Но при этом они пребывают с Агнцем, который является не в небесах, на престоле, но «стоит на горе Сионе», т. е. в этом земном мире, причем, однако, это не есть еще второе Его пришествие. Таким образом, здесь свидетельствуется, что пребывание Господа в небесах и Его одесную Отца сидение, во время которого Он обещает ученикам уготовить место, «чтобы взять вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин. XIV, 3), соединяется и с некиим Его пришествием, или пребыванием или, по крайней мере, явлением в мире. Последнее одинаково отличается как от Второго Пришествия, после которого «тако всегда с Господом будем» (1 Фес. IV, 17), так и от Евхаристического, таинственного неразлучения с миром чрез «воспоминание», в общении Тела и Крови, поскольку Агнец видим «стоящим на горе». В это время с Ним так же как-то являются видимы 144.000 запечатленных, принадлежащих к миру усопших. Как понять догматически это соединение пребывания Агнца в мире в единении с находящимися и остающимися я мире загробном? При ответе на этот вопрос у некоторых толковников делается сопоставление этой главы с гл. XX. В ней говорится о «первом воскресении» тех, которые «ожили и царствовали со Христом» 1000 лет. Здесь видят «пролепель», предварительное, пролептическое повествование о том же. Однако такая мысль, что здесь можно видеть пролепель 1000-летия, сама по себе еще недостаточна для выяснения особого смысла этого видения Агнца на горе Сионе как взаимной связи глав VII, XIV и XX, как это выясняется из следующих сопоставлений. Прежде всего, какое соотношение 144.000 из 12 колен Израиля (плотского или духовного) VII главы, запечатленных ангелом, и 144.000 тех, у которых «имя Агнца и Отца Его написано на челе» (что есть также род запечатления) в главе XIV? Относится ли это число к тождественным или различным избранникам? У нас нет прямых оснований для решительного ответа на этот вопрос: за отождествление говорит одинаковое число, однако его одного еще недостаточно для этого, тем более, что 144.000 может быть понято не только как имя числительное, но и как нарицательное, применяемое для выражения, которое может быть свойственно разным носителям его. Если понимать первое запечатление как относящееся только к Израилю, тогда второе, относящееся к христианским подвижникам или аскетам, от первого отличается. Однако нет препятствия к тому, чтобы включить в число христианских девственников в общем смысле чистоты и целомудрия не только живущих в безбрачии, как и в браке. Также нет основания не включать в него запечатленных сынов Израиля, особенно понимаемых в расширенном, не только плотском, но и духовном смысле. Однако окончательное решение вопроса о тождестве или различии 144.000 в обоих случаях, само по себе еще не имеет решающего значения. Гораздо важнее знать здесь, что есть избранники, связанные близостью ко Христу, в силу ли личного запечатления или же в силу особого подвига, аскетического или героического, выражающегося в особой верности Агнцу, «которые следуют за Ним, куда бы Он ни пошел» (XIV, 4). Более существенным в отношении к значению XIV, 1-5 является вопрос о том общении с Агнцем, в котором находятся 144.000, «стоящие с Ним» на горе Сионе. Это последнее, действительно, заставляет думать о том, что Агнец на земле, в Своем возвращении в мир еще до Парусии, находится в особом общении с избранными из загробного мира; чрез то же и они принимают участие в земном строительстве Церкви, чрез воцарение Агнца. Эту общую мысль мы встретили еще раньше, в главе VI, 10-11, где говорится, как по снятии пятой печати души убиенных за слово Божие (что есть также особый род призвания или запечатления) вопиют к Богу об отмщении, причем им вместе с белыми одеждами дается «успокоение» на малое время. И молитвенный вопль тот, как и ответ на него, в услышанности своей также свидетельствует о загробном участии усопших в земной истории, но здесь оно ограничивается лишь силою молитвенного обращения к Богу в загробном мире. Но этот же текст имеет связь и с XIV, 1-5, поскольку в последнем эта же самая мысль выражена уже более конкретно: именно здесь речь идет о некоем соединении со Христом на горе Сионе душ этих избранников еще в их состоянии за вратами смерти. Здесь свидетельствуется некая тайна откровения, ныне нам еще недоступного, именно о пришествии Христа в мир до Парусии, как и этого загробного в нем участия избранных 144.000. Если продолжить раскрытие этой мысли еще далее, до «первого воскресения», тогда она окажется находящейся к ней, действительно, в пролептическом отношении, как некое ее предварение. Однако само по себе это сопоставление или пролепель дает мало для уразумения соответствующих глав, каждой в своем собственном содержании, поэтому и не нужно его экзегетического значения преувеличивать. Но что является действительно здесь особенно важным, это есть мысль о том, что Христос в известные времена в истории мира приходил на землю, чтобы воцариться на ней, и начало этих пришествий отмечается именно главою XIV, «гора же Сион» есть место Его нового, однако еще допарусийного явления в мире. Притом не сказано, действительно ли Он видим на земле в этом Своем пришествии, или же остается невидимым, будучи доступен лишь ведению и в загробного мира. С этим вопросом нам предстоит встретиться и в дальнейшем изложении.
