Лао-цзы - Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати (сборник)
– Когда поднимают большое дерево, – отвечал Ди Цзянь, – передние восклицают: «Юй-сюй!», а задние вторят им. Почему же при этом не поют песен Чжэн и Вэй, не напевают быстрых мелодий Чу? Потому что они не годятся для этого дела. Так и хорошо управленное государство – опирается на ритуал, а не на изощренное красноречие.
Поэтому Лао-цзы говорит: «Когда множатся законы и приказы, растет число воров и разбойников».
Тянь Пянь беседовал с циским ваном об искусстве Дао.
– Мои владения – царство Ци, – отвечал ван. – Искусство Дао мало пригодно для устранения бед, поэтому хотелось бы послушать об искусстве управления.
– Мои слова, – отвечал Тянь Пянь, – хотя и не об управлении, однако могут быть полезны и для него. Возьмем, к примеру, лес. Это не материал, но он может стать материалом. Вдумайтесь, господин, в то, что сказано, и сами выберите пригодное для управления. Хотя Дао и не устраняет бед, но его силою все переплавляется и преобразуется во Вселенной и в пределах шести сторон света. Зачем же спрашивать о делах правления в царстве Ци?! Именно это имел в виду Дао Дань, когда говорил: «Форма без формы, образ без вещи». Ван спросил о царстве Ци, – Тянь Пянь ответил примером о древесном материале: материал – еще не лес; лес – еще не дождь; дождь – еще не Инь-Ян; Инь-Ян – еще не Гармония, а Гармония – еще не Дао.
Бай-гун завоевал Цзин и никак не мог решиться разделить имущество со складов и арсеналов среди своих людей. Прошло семь дней, и Ши Ци сказал ему:
– Неправедно добытое, да еще не розданное – приводит к беде. Не можешь отдать – лучше сожги, но не восстанавливай людей против себя.
Бай-гун не послушался, и через девять дней явился Е-гун. Он открыл большие склады и арсеналы и роздал товары и оружие народу, а затем напал на Бай-гуна и через девятнадцать дней пленил его.
Итак, царство не принадлежало ему, а он захотел владеть им – это можно назвать верхом алчности; не уметь принести пользу ни себе, ни людям – можно назвать верхом глупости.
Поэтому Лао-цзы говорит: «Чем переполнять сосуд – лучше его вовсе не наливать; как ни заостряй предмет при ковке – он скоро затупится».
Чжаоский Цзянь-цзы назначил Сян-цзы своим преемником. Узнав об этом, Дун Яньюй сказал ему:
– Усюй – из худого рода. Почему же вы сделали его своим наследником?
– Он из тех людей, что могут стерпеть позор ради родных алтарей.
Прошло время. Как-то Чжи-бо с Сян-цзы сидели на пиру, а Чжи-бо вдруг схватил Сян-цзы за голову. Дафу просили позволения убить его, но Сян-цзы остановил их.
– Когда прежний ван, – сказал он, – ставил меня на престол, он сказал: «Сян-цзы может ради родных алтарей стерпеть позор»; разве он сказал: «Сян-цзы может убить человека»?!
Через десять лун Чжи-бо окружил Сян-цзы в Цзиньяне. Разделив свои отряды, Сян-цзы нанес Чжи-бо сокрушительное поражение, а из его головы сделал винную чашу.
Поэтому Лао-цзы говорит: «Знающий свою силу, умеющий быть слабым – для Поднебесной как горная долина».
* * *Ду Хэ говорил с чжоуским правителем о том, как покоить Поднебесную в мире. Государь сказал:
– Хотел бы научиться тому, как покоить в мире Чжоу.
– Если мои слова не годны, то не суметь вам покоить Чжоу, – отвечал Ду Хэ, – а если годны – Чжоу само придет к миру и покою.
Это и называется «не приводя в покой, покоить». Поэтому Лао-цзы говорит: «Великий резчик не режет», «Высшее богатство – отсутствие богатства».
По законам царства Лу, пожелавший выкупить раба-лусца у чжухоу, мог взять деньги на это в казне. Цзыгань выкупил одного лусца, а деньги брать отказался.
– Ты делаешь ошибку, – сказал Конфуций, узнав об этом. – Действия мудреца могут изменять обычаи и нравы, а его уроки – распространяться на последующие поколения, потому что они годны для всех. Ныне в царстве богачей мало, а бедняков много. И тем, и другим не жаль казенных денег. Если же лусцы не будут брать в казне – то не станут выкупать своих у чжухоу.
О Конфуции можно сказать, что он знал толк в ритуале. Поэтому Лао-цзы говорит: «Видеть значительное в малом – называется мудростью».
Вэйский У-хоу спросил у Ли Кэ:
– Отчего погибло царство У?
– Оттого, что много воевало и много побеждало.
– Но разве много воевать и много побеждать – не благо для государства?
– Когда много воюют – народ распускается, – отвечал Ли Кэ, – когда много побеждают – правители становятся высокомерны; а при высокомерных правителях и распущенном народе редко бывает, чтобы царство не погибло. Высокомерие ведет к произволу, произвол – к жестокости; распущенность порождает злобность, злобность – волнения. Правители и народ находились в таком напряжении, что гибель У даже поздно наступила!
Поэтому Лао-цзы говорит: «Небесное дао велит отступить, когда подвиг свершен и пришла слава».
Нин Юэ желал служить цискому Хуань-гуну, но был беден и выделиться ему было нечем. Тогда он нанялся к странствующим купцам грузить телеги. Пришли они в Ци и расположились на ночлег за городскими воротами. Ночью ворота открылись, и, тесня груженые телеги, с многочисленной свитой и огнями в город въехал Хуань-гун. Нин Юэ, который в это время кормил вола, увидел издали Хуань-гуна и загрустил. Ударяя в воловий рог, он запел песню купца. Хуань-гун услышал и, тронув своего возничего за руку, сказал:
– Это поет необыкновенный человек!
И приказал следующей за ним на колеснице свите пригласить певца во дворец. Поправив одежду и шапку, он принял Нин Юэ и заговорил с ним о делах Поднебесной. Довольный беседой, Хуань-гун решил взять гостя на службу. Однако его чиновники воспротивились:
– Гость – человек из Вэй, – сказали они. – Вэй не так далеко от Ци. Послали бы, государь, расспросить. Если и после этого гость окажется достойным, не поздно будет его принять.
– Нет, – отвечал Хуань-гун. – Начнем расспрашивать и вдруг, к несчастью, у него окажется какой-то недостаток. Из-за мелкого недостатка забудем о больших достоинствах. Именно так государи теряют настоящих мужей Поднебесной!
* * *Чуский Чжуан-ван спросил Чжань Хэ:
– Как управлять государством?
– Умеешь управлять собой и не умеешь управлять государством?
– Я поставлен хранить храм предков и алтари и хотел бы знать, как их уберечь, – пояснил Чжуан-ван.
– Мне никогда не доводилось слышать, чтобы царство того, кто умеет управлять собой, было в смуте; или сам бы ван был в смуте, а царство его – упорядочено. Таким образом, корень в тебе самом. Не смею договаривать до конца.
* * *Некогда Цзы Хань, управляющий строительными работами, был первым министром в Сун.
– Покой или непрочное положение государства, – говорил он сунскому государю, – порядок или смута в народе зависят от государевой политики наград и наказаний. Народ любит чины, награды, пожалования – пусть государь дает им это; смертную же казнь, наказания и штрафы народ ненавидит, и поэтому, прошу вас, передайте их в мое ведение.
– Хорошо, – сказал государь. – Я возьму на себя то, что нравится им, а ты на себе испытаешь их ненависть.
С тех пор подданные в царстве знали, что убийства и казни дело рук Цзы Ханя; большие чиновники стремились приблизиться к нему, народ боялся его. И вот не прошло и месяца, как Цзы Хань, оттеснив сунского государя от управления, сосредоточил всю власть в своих руках.
Вот почему Лао-цзы говорит: «Нельзя рыбе покидать глубины, средства управления нельзя обнажать перед народом».
Ван Шоу перебросил через плечо котомку с книгами и отправился в путь. По дороге он встретил Сюй Фэна.
– События свершаются под воздействием перемен, – сказал тот, – а перемены происходят от времени. Поэтому тот, кому ведомо время, не имеет постоянных занятий. Книги – это произнесенные слова, слова произносятся знающими, а знающие – не хранят их в книгах.
Услышав это, Baн Шоу сжег книги и исполнил танец.
Вот почему Лао-цзы говорит: «Обильные слова легко исчерпываются, лучше держаться меры».
Первый министр Цзы Пэй пригласил на пир чуского Чжуан-вана. Чжуан-ван принял приглашение. Цзы Пэй ждал его на башне Цзинтай, а Чжуан-ван не пришел. На следующий день, сложив почтительно руки и обратившись лицом к северу, Цзы Пэй, босой, предстал пред государем в тронном зале.
– Ранее государь принял приглашение, а ныне не пришел. Думаю, в этом моя вина, – сказал он.
– Я слышал, что ты приготовил пир на башне Цзинтай, – отвечал государь. – На юг с нее открывается прекрасный вид на гору Ляошань и реку Фанхуан, слева течет Янцзы, справа – Хуай. Любоваться этим – такое наслаждение, что можно забыть о смерти. Я слаб и не могу позволить себе это удовольствие: боюсь, останусь там и не вернусь.
Поэтому Лао-цзы говорит: «Не смотри на вожделенное, не приводи чувства в смятение».
Цзиньский царевич Чуи Эр, спасаясь от преследования, проходил через Цао. В Цао ему не отдали почестей. Жена Ли Фуцзи сказала своему мужу:
