Преподобный Феодор Студит - Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова

Письма 557–559 признаны Г. Фатуросом неподлинными по следующим основаниям. Письмо 557 представляет собой попытку позднейшего почитателя св. Феодора подражать стилю его речи, автор буквально списал значительную часть текста письма 423 к св. Никифору. Стиль письма 558 сильно напоминает эпистолярный стиль эпохи Палеологов (XIII–XV вв.), что свидетельствует о неподлинности этого послания. Письмо 559 не принадлежит руке св. Феодора, поскольку последний никогда не писал к находящимся в изгнании, не упоминая при этом о преследованиях и о борьбе с иконоборцами[30]. Впрочем, последний аргумент Фатуроса выглядит малоубедительным. Письмо 559 «К некоторым святым, пребывающим в изгнании» представляет собой послание ободряющее и вдохновляющее на радостное и исполненное небесной надежды продолжение подвига терпения гонений.

В послании 560, <К епископам и игуменам, общавшимся с Петром, что на Прекрасной горе>, говорится о преп. Петре Атройском (773–837; память в Православной Церкви совершается 13/27 сентября), который подвизался в районе горы Олимп в Малой Азии и славился крайним подвижничеством и чудотворениями. Отношение Феодора Студита и Петра Атройского к способу достижения спасения и святости было разным. Преп. Феодор был решительным сторонником общежительного монашества и спасения в многочисленной монашеской общине. Преп. Петр Атройский, возможно, так же как преп. Иоанникий Великий, являет собой яркий пример монашества отшельнического, обязательной принадлежностью которого считалось стяжание дара чудотворения; преп. Феодор же считал главным чудом само общежитие[31]. В житии преп. Феодора (Житие 1, 117; Житие 2, 59 // T. 1. C. 163, 210) упоминается о том, как преп. Феодор убеждал преп. Петра в 821 году отказаться от невкушения хлеба и вина и хождения босиком, что, как сообщает житие, многих соблазняло. В письме 560 (заимствованном из жизнеописания преп. Петра), так же как и в житиях преп. Феодора, Студит всячески ходатайствует за Петра, ручается за его православие и защищает от нападок. Тем самым он, возможно, примиряет собой два различных, хотя и ведущих к одной цели монашеских путей спасения – общежитие и отшельничество[32].

Новое отечественное издание писем в серии ПСТСО основывается на переводе ТФС, но также учитывает и результаты вышеуказанного первоклассного труда немецкого ученого Г. Фатуроса – наиболее важные и интересные из них для широкого круга отечественного читателя. В издании ПСТСО впервые публикуется русский перевод писем 553–560, а также дается различная информация из предисловия, комментариев и примечаний к изданию Фатуроса и из фундаментальной работы А. П. Доброклонского.

Творения гимнографические представлены текстами преп. Феодора из Триоди Постной, Октоиха, Минеи и гимнами (кондаками). По словам монахини Игнатии, «этот же авва великого монастыря, этот несокрушимый исповедник Православия был одновременно и гимнографом церковным»[33]. «Хотя до нас не дошел литургический Типикон, бывший в употреблении в Студийском монастыре при преп. Феодоре, мы все же можем предположить, что в этот документ вошли существенные элементы палестинского обряда, прежде всего из монастыря св. Саввы, дополненные гимнографией, сложившейся в сфере влияния константинопольской традиции. В соответствии с палестинской традицией преп. Феодор слагал каноны и стихиры, однако он пользовался и гимнографической формой, возникшей в константинопольской традиции, а именно кондаком. Влияние Феодора Студита на византийскую гимнографию находит свое выражение прежде всего в Триоди Постной (св. Четыредесятницы – с понедельника первой недели Великого поста до Лазаревой субботы), но также в Октоихе, Минее и Триоди Цветной (от Пасхи до дня Всех Святых – следующего воскресенья после Пятидесятницы)»[34]. Но в наибольшей степени как гимнограф преп. Феодор прославился своими трудами над Постной Триодью: «…обладая хорошим знанием святоотеческих трудов, преподобный Феодор Студит был весьма плодотворным песнотворцем, составителем песнопений Постной Триоди и одновременно ее редактором; наиболее отчетливо он выразил свой талант гимнографа на страницах этой обширной богослужебной книги»[35]. «В дни Великого поста и подготовительных к нему седмиц со страниц Постной Триоди встает образ составителя этой великой богослужебной книги преподобного Феодора Студита. Со всей силой достигают души кающегося и его сокровенных помыслов строки преп. Феодора. К тому времени, когда преп. Феодор принял монашество и изучал творения святых отцов, последование Великого Поста – Триодь Постная – еще далеко не представляла законченного произведения. В ней находились трипеснцы преп. Андрея Критского на первые дни Страстной седмицы, дву– и трипеснцы преп. Косьмы Маиумского и стихиры преп. Иоанна Дамаскина. Весь же строй этой богослужебной книги продуман преп. Феодором, для нее им написаны стихиры, каноны и трипеснцы, и вместе со своим братом Иосифом, епископом Солунским, он признается “составителем Триоди”.»[36]. По мнению дореволюционного исследователя-литургиста И. А. Карабинова, «значение трудов преп. Феодора Студита столь велико, что история Постной Триоди должна иметь такую периодизацию:

I Период – до преп. Феодора Студита.

II Период – деятельность преп. Феодора Студита и продолжателей его труда, песнописцев IX века.

III Период – с X по XV век»[37].

Мы публикуем в нашем издании те песнопения Триоди Постной, которые, согласно исследованиям проф. И. А. Карабинова[38] и монахини Игнатии[39], принадлежат преп. Феодору Студиту:

1) четыре полных канона:

Канон на субботу мясопустную,

Канон на неделю мясопустную,

Канон на субботу сырную,

Канон на неделю Крестопоклонную[40];

2) 35 трипеснцев[41];

3) 30 подобных стихир;

4) 30 седальнов на седмичные дни Четыредесятницы Великого поста[42];

5) четыре четверопеснца[43] во 2, 3, 4, 5 субботы Четыредесятницы;

6) стихира сырной субботы «Еже по образу»[44];

7) самогласен Великой Пятницы: «Кийждо уд святыя Твоея плоти»[45];

8) троичны и богородичны всех песен Великого канона.

Песнопения расположены в богослужебном порядке, т. е. в порядке самой Триоди. Тексты взяты из издания: «Триодион, сиеесть Триодь постная» (М.: Правило веры, 2007). Составление публикации и примечания к ней – диакона Александра Андреева.

И хотя есть сомнения относительно авторства некоторых из этих песнопений, а в приписываемых имени преп. Феодора текстах есть более поздние «слои», ему не принадлежащие, редакция сочла нужным включить в нынешнее издание все указанные разными исследователями песнопения для более полной картины творчества преп. Феодора.

Каноны этой великопостной богослужебной книги и «трипеснцы преподобного Феодора Студита сходны с его поучениями для монахов, с текстами Малого и Большого катехизисов»[46]. «Каноны преп. Феодора целиком представляют собой подобны (prosomoia). Их прототипами являются каноны палестинских авторов – преп. Андрея Критского, преп. Иоанна Дамаскина и преп. Космы Маиумского. В качестве катавасии, то есть заключительного ирмоса каждой песни, св. Феодор неизменно использует ирмос канона-образца. Однако отличие канонов Феодора Студита от канонов палестинского образца состоит в том, что в них каждая песнь более не является парафразой библейской песни, но тема данного канона проходит через все песни»[47]. «В этих песнопениях Преподобный открывается как великий авва монахов, но одновременно – и как любящий духовный отец всех грядущих к покаянию, всех христиан, ищущих обновления души. Крепки, ясны, тверды слова преподобного отца, когда он сначала убеждает верующих войти в постное поприще, а затем помогает каждому идти этим путем, уговаривает, поддерживает, ободряет»[48]. Преп. Феодор называет Великий пост весной души. «В стихирах, седальнах, тропарях трипеснцев он все время по-отечески бдителен, готов вовремя помочь, поддержать, ободрить постящегося»[49]. «Здесь же и духовное напоминание о смысле Поста: “Ныне в седмицах триех… очистившеся, братие, в гору молитв достигнем”. Изо дня в день он внимательно строит последование Постной Триоди, воистину как бы ткет одну прочную ткань, ведет одну-единственную нить, поддерживающую в людях постный подвиг. Эта нить будет идти до самой Страстной седмицы, заканчиваясь только в дни 6-й седмицы ваий»[50]. «Близко к творениям преподобного Феодора, в которых раскрывается изложенная выше тема его душепопечительной любви, стоят и строки его канона в субботу мясопустную, когда Святая Церковь поминает всех прежде усопших отцов и братий. Здесь преподобный Феодор не столько авва кающихся, сколько многопопечительный отец всех человеков, всех когда-либо живших христиан, умерших при тех или иных обстоятельствах. Живая любовь к человеку подсказывает Преподобному возможные причины и обстоятельства кончины, почему от первой песни и до последней он с глубокой любовью вникает в судьбы людские, связывая их с судьбами Божиими»[51]. «Ряд за рядом св. подвижник изображает пред нами печальные эпизоды, которые уносят в вечность память многих и многих христиан»[52]. При этом «для любви Преподобного нет недостойного образа смерти, все уходящие в иной мир должны быть им помянуты; все отражены, запечатлены в его сердце»[53]. «Печальная картина “чад Адама”, казалось бы, должна налагать минорный оттенок на тон песнопений канона. Но нет. Мы ясно слышим в них проясняющие, бодрые и жизнерадостные мажорные аккорды. Это и понятно. Св. подвижник взывает к Начальнику Жизни, Повелителю ада и смерти, к Тому, Кто пришел в мир, чтобы спасти падшее человечество, к Тому, Кто страдал и воскрес, чтобы воскресить и избавить нас от последствий греха, поэтому в его прошениях звучат уверенные мотивы, ободряющие христиан»[54].