Александр Мень - Трудный путь к диалогу
- Поэтому именно среди молодежи совершается сейчас все больше преступлений?
- Это результат глубокого нравственного и духовного, идейного и социального кризисов. У нас шло искусственное обеднение духовной культуры. В то время как она должна была развиваться органически, ее пытались ломать, подхлестывать вперед или урезать, когда производили идеологическую селекцию. Вот почему произошел разрыв в духовной традиции. Неудивительно, что вырвались такие темные стихии на поверхность. Они могут обуздываться только духовным началом. Если этого начала нет, если человек о нем не имеет представления - в нем вылезает зверь. Хуже зверя - демон.
- Скажите, а со своими детьми вы нашли взаимопонимание? Они люди верующие?
- Да. Думаю, что нашел. Я им все объяснял с самого начала. И ситуацию в стране объяснял. Говорил им о правде, о Боге, о жизни. В школе все было другое. Верить или не верить - они сделали свой выбор... Дочь закончила медицинский, но работает иконописцем. Сын - музыкант в рок-ансамбле. Они верующие люди.
- Отец Александр, только ли из-за 1000-летия крещения Руси изменилось сейчас отношение к церкви?
- Думается, что это лишь уместный и хороший повод. Я уверен, что наши государственные руководители поняли, что дискриминация миллионов верующих, презрение к вековым нравственным и культурным ценностям ничего доброго не принесли. К тому же вражда против верующих, насаждавшаяся антирелигиозной пропагандой, вносила раскол и раздор в общество, создавала большую категорию людей "третьего сорта". Это было опасно, несправедливо, бессмысленно. И, разумеется, недемократично. Ведь одно из первых условий демократии - свобода личных убеждений. А эта свобода предполагает и свободный обмен информацией, которая у нас была ограничена.
- Теперь местные власти не вправе диктовать, скажем, быть колокольному звону на их территории или нет. Нужны ли еще какие-то акты, которые устранили бы противоречия с Конституцией и укрепили свободу вероисповедания?
- И указы и акты нужны, безусловно. Борьба будет идти. Но местные власти могут гораздо больше, чем они вправе. Не думайте, что звонок из Москвы теперь многих может одернуть. Местные власти остаются местными властями.
- И не только по отношению к церкви.
- Новые установки встретили много трудностей. Причина проста: косность мышления, неспособность быстро перестроиться, понять изменения. Они слишком быстро произошли, а люди живут инерцией. Ведь чиновник - самый осторожный человек на свете. Он потому и такой живучий - со времен Древнего Вавилона до наших дней. Например, община просит ее зарегистрировать, местные власти ей отказывают. Начинаются поездки в Москву и обратно. Сейчас это нередко отражается в прессе, а раньше отражалось в программах "радио - голосов". По этому вопросу у нас выступали священники Якунин и Эшлиман. Но их лишили права служить. Эшлиман умер, а Якунин попал в лагерь, потом в ссылку. Сейчас он выпущен и служит, активно действует.
- Говорят, у вас тоже были неприятности.
- В юности у меня был духовник, отец Петр Шипков. Он пробыл в лагерях и ссылках 30 лет. Потом его реабилитировали. На фоне его мытарств мне даже как-то неловко говорить о том, что было со мной. Скажу так: в трудные годы я научился ценить каждую минуту. Благодарю Бога за то, что имею возможность служить без перерыва четвертый десяток лет.
- При всем этом многие считают вас еретиком.
- Все это пустые домыслы. Я никогда не защищал учений, которые были бы осуждены церковью. В православии присутствует дух свободы и допускаются различия в так называемых "теологуменах", богословских мнениях. Но порой люди, которые забывают об этом, выдают неугодные им мысли за ересь. Только и всего.
- Судя по вашим публикациям в светских журналах, вы пишете и для верующих людей, и для неверующих...
- Для меня все люди - дети Божий. И в неверующих я никогда не верил. Для меня атеист - это верующий, не осознавший свою веру. Потому что Бог живет в душе каждого человека.
- И вы считаете совместимым пребывание в партии и комсомоле с религией?
- Во многих компартиях мира это допускается. Церковь не диктует человеку политических убеждений. Но по уставам нашей партии, нашего комсомола такое сочетание не признается.
- А как вы думаете, предохраняет ли вера от преступления ?
- Она не является абсолютной гарантией, что человек застрахован от преступления. Но в ней содержится могучий внутренний импульс, направленный против зла. А именно это и важно. Пожалуй, намного важней страха перед уголовным наказанием. Преступление сильнее тормозится изнутри, чем извне.
- И если бы сейчас священникам разрешили идти служить в тюрьмы, вы бы пошли?
- Конечно! Там обязательно нашлись бы люди, которым мы нужны. Кстати, закон не запрещает посещения тюрем духовенством. Но практически это допускается крайне редко. Я знаю лишь один-два случая - исключительные.
- Вы часто цитируете на английском...
- Сейчас все на английском. Естественно, мне не приходится разговаривать с кем-то, и художественную литературу читаю редко, только фантастику. В основном философские, библейские работы - это моя главная тема вообще.
- Тогда хотелось бы знать, как вы относитесь к рок - опере "Иисус Христос - суперзвезда"?
- Это музыкальный апокриф. Кто читал либретто, тот знает, какие смешные и жалкие слова там написаны. Но музыка отличная. Люди должны по-разному выражать свои чувства. Мы не должны диктовать искусству и творчеству. Музыка оперы мне очень нравится. Но либретто скверное. И хорошо, что трудно понять, что поют.
- Отец Александр, могли бы вы год назад представить себе несколько лекций в день, ваш творческий вечер в ЦДЛ, статьи в "Иностранной литературе", "Горизонте"?..
- Сейчас я чувствую себя подобным стреле, которую долго держали на натянутой тетиве. Я всегда делал то, что требовал мой долг, но масштабы были ограничены. Апостол Павел говорил: "Горе мне, если не возвещаю Евангелие". Но все мои мечтания сбылись. Кроме одного пока - работы в кино. Совершенно серьезно! Некоторые мои теоретические труды можно экранизировать.
- Теоретические богословские труды?
- Да. Я хотел бы сделать серию документальных фильмов об основах христианства. Вероятно, для меня было бы идеалом сделать фильм "Библия". И документальный, и художественный. Думаю, что и это в какой-то мере исполнится.
- При вашей сверхзанятости? Как складывается ваш обычный день?
- Каждый церковнослужитель приноравливает день к обстоятельствам своей жизни. У меня лично и дни, и даже часы довольно строго расписаны. Когда есть служба, я встаю рано, около пяти. Еду в Новую Деревню - в храм. Там богослужение, исповедь, требы, а затем беседы и общение с прихожанами, которые в этом нуждаются. Потом, если нет вызова к больным, еду по делам. При удобном случае иду до станции пешком вместо прогулки. Я житель пригородной зоны - за картошкой в магазин не хожу. У нас сад. Если же выходной - с утра до обеда пишу, а после обеда - хозяйственные дела, письма, редактура, отдых - книги, музыка, телепрограммы. Как и все христиане, ежедневно читаю Библию, творения святых и посвящаю определенное время молитве. В театр практически не хожу. Кино люблю. Однако на него редко хватает времени. Чаще ограничиваюсь, как теперь говорят, "ящиком".
- А вы позволите задать последний вопрос? Каверзный. Был ли ранее конец света - Атлантида, всемирный потоп? И будет ли он?
- Второй вопрос актуальней. И ваша газета о нем писала в самых серьезных тонах. Что касается первого - признаться честно, концепция заманчивая. Она увлекает нас романтическими картинами погибшей цивилизации. Но должен вас огорчить. Серьезных данных о том, что была цивилизация, которая погибла при потопе, - нет. Жалко, правда?
Что касается ближайшего конца света, я думаю... верю, случись катастрофа на Земле, человеческий род все же останется, будет продолжать развиваться. И чем больше он будет учитывать свои ошибки в прошлом, тем меньше он будет их повторять в будущем. К сожалению, пока мы так поступаем редко. И тяжело расплачиваемся за это.
СУЕВЕРИЯ, РАЗУМ, ВЕРА
В пятом номере журнала "Горизонт" за 1988 г, появилась новая рубрика "Мировоззрение", которая открывается интересной статьей Александра Гангнуса "Демократия духа". Автор остро ставит вопросы об атеизме и суеверии, разуме и вере и, как мне кажется, приглашает к дискуссии.
Дискуссия - добрый симптом, отражающий основную тенденцию перестройки и обновления нашего общества. Ведь то безоговорочное "единомыслие", о котором когда-то мечтал Козьма Прутков, - лучшее средство создавать и поддерживать застой. Разнообразие мнений, напротив, не только помогает критически и творчески мыслить, но и ведет к более полному пониманию оппонентов и более глубокому обдумыванию собственной позиции.
До недавнего времени мы, верующие, - священники и миряне - почти не участвовали в обсуждении мировоззренческих и общественных тем. У нас была лишь возможность выступать по вопросам защиты мира, которые, говоря откровенно, имеют в основном внешнеполитическую направленность (едва ли в нашей стране нужно кого-нибудь убеждать, что война - это зло).
