Николай Морозов - Христос
С этим заимствованным представлением об Апокалипсисе я и принялся за его чтение и вдруг почувствовал, что читаю вовсе не бред больного, а чудную поэтическую книгу, непонятную для астрономически не подготовленного большинства, но понятную и ясную для тех, кто любит звездное небо, кто привык в звездную ночь сливаться с ним всей своей душою, кто в немом благоговении наблюдал и запоминал все совершающиеся на нем суточные и годичные перемены…[1]
Но есть причины, по которым легкое и ясное понимание древних научных книг трудно даже и для энциклопедически образованного человека. Уж слишком далеко разошлось наше современное мировоззрение с мировоззрением древних!
Для примера покажу вам хотя бы разницу наших представлений о вселенной со средневековыми представлениями о ней.
Современный астрономически образованный человек считает окружающее его пространство бесконечным по всем направлениям, и вверх, и вниз, и направо, и налево. И все оно наполнено, как-будто бездонный океан водою, чрезвычайно тонким и упругим веществом, наполняющим все невидимые, но многочисленные междумолекулярные промежутки наших собственных тел и окружающих нас предметов, подобно тому, как вода наполняет в глубине моря все поры живущих в ней губок. В этом бесконечном океане мирового эфира повсюду проносятся, с головокружительной быстротой трехсот тысяч километров в секунду, волны света, теплоты и других видов лучистой энергии, как аккорды вечной, никогда не смолкающей музыки миров, исходящей от каждого атома небесных светил. Эти волны скрещиваются между собою, пересекаются по всем направлениям в каждом мельчайшем пункте небесного пространства, омывают своими всплесками каждый атом мировых светил и всех существ, находящихся на них, и вызывают в их атомах ответные отзвуки и волны, точно так же уносящиеся в бесконечность, образуя из всей вселенной как бы один сплошной аккорд — нигде и никогда не смолкающий голос ее вечной жизни. И сами небесные светила, взятые целиком, никогда не остаются в покое. Они вертятся, кружатся друг около друга и целыми вереницами мчатся куда-то в даль мирового пространства, обращаясь вокруг еще неведомого центра нашего звездного неба…
Неравномерно наполнено ими пространство вселенной. В его бесконечности то здесь, то там плавают, как архипелаги островов на море, отдельные звездные скопления, каждое из миллионов светил, сгруппировавшихся вместе как бы в звездные венки. Все видимые нашим глазом светила составляют лишь незначительную область внутри одного из таких венков (рис. 8, А, в маленьком кружке), и вне этой области мы уже не можем разобрать простым глазом ни одной отдельной звезды.
Детальное изучение общего вида неба и тесноты размещения звезд в его различных областях показывает нам, что этот звездный венок находится внутри другого такого же венка (рис. 9), звезды которого сливаются в опоясывающую все видимое нами небо янтарную белесоватую полосу. Эта полоса кажется для нас более широкой за созвездием Ориона, где наружное кольцо находится к нам всего ближе, в кажется нам более узкой за созвездием Скорпиона, где кольцо наиболее удалено от нас, как это и следует по правилам перспективы.
Что же касается внутреннего звездного венка, в котором мы живем, то очевидно, что он не может нам казаться охватывающим всю сферу видимого нами пространства вселенной, но только его половину, а вблизи нас этот венок должен распадаться для наших глаз на тысячи звезд. Это очень ясно вы можете видеть при рассмотрении моей схемы. Вы видите на ней, что всякий луч зрения, идущий вниз из точки А, где предполагаемся мы, не встретит уже на своем пути ни одной слившейся в полосу части внутреннего кольца. Он встретит только его отдельные звезды. Точно также и все лучи зрения, идущие хотя бы и косвенно в правую половину схемы. Совсем не то, когда мы проектируем на нашем плане лучи зрения в левом направлении. Тогда каждый из них встретит в отдалении цельную Часть внутреннего кольца, а потому понятно, что перспективно полоса этого кольца будет нам казаться протянувшейся лишь по половине неба левой гемисфере чертежа). Кроме того, этот внутренний венок имеет не равноплотное, а облачное строение, т.е. составлен из многих звездных скоплений.
Отсюда ясно, что если бы оба эти венка лежали в одной плоскости, то внутреннее кольцо наполовину заслоняло бы наружное. Но, к счастью для нас, плоскость, в которой оно образовалось, слегка наклонена к плоскости наружного звездного кольца. Вследствие этого второе внутреннее кольцо, в одной из областей которого мы живем, и кажется нам по законам перспективы как бы ответвлением наружного кольца Млечного Пути, тем самым ответвлением, которое начинается на нашей северной гемисфере почти за созвездием Лебедя и кончается на южной гемисфере почти за созвездием Корабля (рис. 9).
О том, что находится в центре вращения обоих этих звездных венков, мы пока не можем сказать ничего определенного. Очень может быть, что здесь лежат одно или несколько из тех таинственных темных и овальных тел невероятной громадности, которые в астрономии удачно называются угольными мешками неба. Самый большой из таких мешков виднеется за созвездием Южного Креста, другой — за созвездием Лебедя и целый ряд — за созвездием Скорпиона, за которым теоретически и должен бы находиться центр вращения обоих венков нашего звездного островка.
Отсюда вы видите, что если бы вы улетели с нашей земли на волшебном корабле, несущемся в пространстве со скоростью в тысячу раз более скорости света, вы в один миг пролетели бы мимо нашего солнца и всех его планет и через несколько минут оказались бы у ближайшей к нам звезды. Затем в несколько минут вы долетели бы до следующей за нею звездочки и, продолжая мчаться таким же головокружительным образом, достигли бы последней звезды нашего звездного венка. Вы влетели бы после этого в тот темный беззвездный пролив между двумя кольцами нашего скопления, где не встретили бы более ни одной звезды. Вы влетели бы затем в наружное кольцо и снова пролетели бы между тысячами его звезд—белых, желтоватых, красных, оранжевых, зеленых, голубых, синих и потухших, пока не попали бы в другую, еще несравненно более громадную пустыню мирового пространства. Там вы, миновавши в несколько часов все наше звездное небо, летели бы целые недели и месяцы до тех пор, пока при остановке (потому что при такой скорости вы уже не могли бы ничего видеть) все наше звездное небо показалось бы вам лишь простым туманным пятнышком, едва доступным для вашего зрения!
Но зато там вдали перед вашими глазами уже появилось бы новое такое же пятнышко, новый архипелаг звезд на бесконечном океане Вселенной, новые звездные небеса с их новыми разноцветными солнцами, подобными нашему и составленными из тех же самых веществ, как и на земле. Вы влетели бы в этот новый звездный рой, образовавшийся тоже в виде одного или многих окружающих друг друга звездных венков, как, например, в тот, что виднеется за созвездием Андромеды. Вы пролетели бы в несколько часов сквозь все его звездные хороводы и вновь помчались бы по пустыне небесного пространства, чтобы после нового многодневного путешествия опять натолкнуться на звездное скопление — иногда молодое, только-что возникающее из эфира звездное небо с чрезвычайно правильными кольцами, иногда уже расплывающееся обратно в мировой эфир, дряхлеющее звездное небо.
Вы увидели бы при этом путешествии, что подобно тому, как в летний день в верхних холодных слоях атмосферы по временам образуются из растворенных в воздухе паров снежные метели, называемые перистыми облаками, а затем все их снежинки снова тают и расплываются в теплых нижних слоях воздуха, не достигая нагретой земной поверхности, — как и здесь возникают из эфира и снова тают и обращаются в эфир целые звездные небеса. Все возникает, меняется и исчезает вокруг нас, но остается неизменным лишь одно бесконечно-громадное целое — вечная Вселенная с ее никогда не угасающей жизнью, с ее бесконечностью сознательных существ, на каждом проснувшемся для этой жизни светиле!
Недавняя попытка Bohlin'а [2] показать, что как туманность Андромеды, так и все другие, видимые нашим глазом туманности неба принадлежат самому Млечному Пути, а не равноценны с ним, как думали прежние астрономы, изменяет в этих представлениях только одно. Можно думать, что, подобно тому, как звук не выходит за пределы нашей земной атмосферы, так и свет не выходит за пределы некоторой другой, в декатильоны раз более обширной атмосферы, окружающей ту единственную Звездную систему, видимую нашим глазом, которую мы назовем галактической системой, или просто Галактеей, т.е. тот двойной звездный венок, о котором мы говорили (рис. 8). Для того, чтобы увидеть остальные Галактеи, рассыпанные по бесконечности Вселенной, «надо с этой точки зрения уловить посредством какой-нибудь еще не найденной нами камеры-обскуры то, что я назову здесь над-светом и что относится к видимому нами свету так же, как свет к звуку, т.е. представляет уже первичное волнообразное колебание всей мировой среды. Поясню это так: звук, слышимый нашим ухом, есть волнообразное движение земной атмосферы, а над-звуком, для уловления которого у нас нет органа чувств и нет еще фотографического аппарата, я назову волнообразное движение междупланетной атмосферы солнечной системы, уходящей далеко за пределы планеты Нептуна, на периферии которой, повидимому, зарождаются кометы, как хлопья снега в нашей атмосфере. Она вся (или ее нижние слои) состоит из чрезвычайно легкого газа—корония. Свет же есть волнообразное движение громадной междузвездной атмосферы, окружающей все системы видимых нами светил, и действующее на наш глаз и на фотографические пластинки. Но и он не уходит в бесконечность Вселенной, так как и галактическая система видимых нами звезд и туманностей, конечно, только один из островков безбрежного вселенского океана, и связью между всей бесчисленностью таких галактических систем, названных мною здесь Звездными Венками, или Островками Вселенского Архипелага, служит Первичное Вещество, та индусская Нирвана, пространство, в которое погружено все, которая, может-быть, является основным элементом нашего сознания, нашим чувствующим и мыслящим посредством биологических токов мозга, нашим психическим Я. Если и в этой Нирване пространства есть своего рода волнообразные движения, идущие от бесконечности до бесконечности Вселенной и соединяющие между собою всякое бытие, то они и будут тем, что я называю здесь над-светом.
