Каникулы Элси - Финли Марта
Она громко застонала и закрыла личико руками. Слезы полились дождем, и все ее тельце содрогалось от сильного рыдания.
Миссис Травилла приняла это излияние печали с глубокой благодарностью. Это было гораздо лучше для девочки, чем неестественная апатия. И теперь, когда первые удары шторма утихли, бедное сердечко обнаружило, что оно сняло с себя половину бремени.
Леди нежно прижимала плачущего ребенка до тех пор, пока та не стала, наконец, успокаиваться. Всхлипывания почти стихли, и слезы катились медленно и спокойно. Затем тихим, нежным голосом миссис Травила сказала:
— Да, моя милая, ты опять увидишь его, я в этом, уверена. Бог слышит молитвы, и Он слышит твои слова о твоем дорогом отце.
— И Он пришлет моего папу опять ко мне? Ох, неужели он скоро приедет? Вы думаете, что скоро, миссис Травилла ? — возбужденно спрашивала девочка.
— Я не знаю, птенчик, и не могу этого сказать. Но одно мы знаем, что все это в руках Господа, и Он сделает так, как будет лучше всего для вас обоих, для тебя и для твоего отца. Он может возродить вас друг для друга через несколько недель или месяцев, и я надеюсь и верю, что Он это сделает. Но как бы оно ни было, моя дорогая, помни слова Иисуса Христа, как Он сказал: «Ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду» (Мф. 6:8). Он никогда не пошлет тебе ненужные переживания и не позволит тебе страдать, если ты в этом не нуждаешься. Может быть, Он видел, что ты слишком любишь своего земного отца, и забрал его от тебя на время, чтобы таким образом приблизить тебя к Себе? Но никогда, ни на одно мгновение не сомневайся, дорогая моя, что все это делается из любви. «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю» (Отк. 3:19).
Наконец миссис Травилла поднялась, чтобы уйти. Элси прижалась к ней со слезами, прося ее, чтобы та побыла еще немножко.
— Я побуду, милое дитя, потому что ты этого очень хочешь, — ответила леди, возвращаясь на свое место. — И я скоро опять приеду, если ты думаешь, что не будет никаких возражений со стороны семьи. Но Элси, милая, не могла бы ты приехать в Ион и провести оставшиеся каникулы с нами? Мы оба, Эдвард и я, будем в восторге, если ты будешь с нами, я думаю, что мы сможем сделать тебя счастливее, чем ты здесь.
— Я не могу выразить, как сильно я хотела бы этого, дорогая миссис Травила, но это невозможно, — ответила Элси, печально покачивая головой. — Мне не разрешается ни ходить в гости, ни принимать гостей у себя, папа запретил это уже давно.
— Ах, вот как! Мне очень жаль, милая, и я боюсь, что это не позволяет мне больше посещать тебя, — ответила миссис Травилла, расстроившись. — Однако, — более весело добавила она, — я скажу своему сыну, чтобы тот написал твоему папе, и возможно, он разрешит тебе навестить нас.
— Нет, мэм, я не могу надеяться, что он согласится, — печально ответила Элси, — папа никогда не нарушает своего слова и не изменяет своего решения.
— Ох, мое милое дитя! — нежно проговорила женщина. — Есть только одно драгоценное благословение, которого никто не может лишить тебя — присутствие и любовь твоего Спасителя. И если у тебя это есть, никто не сможет сделать тебя полностью несчастной. А теперь, моя крошка, я должна идти, — добавила она, опять прижимая девочку к своей груди и осыпая ее поцелуями. — Господь да благословит и сохранит тебя, милая. До встречи! И будем надеяться, что скоро это время наступит.
Мистер Травилла поджидал мать, чтобы помочь ей сесть в карету.
Никто из них не заговорил, пока Розлэнд не остался далеко позади. Вдруг он повернулся к ней с взволнованным вопросительным взглядом, на который она ответила.
— Да, я нашла ее в состоянии, которое ты описывал… бедная крошка! Но я думаю, что оставила ее немного счастливее, или вернее, я должна сказать, немного меньше несчастной, чем я ее нашла. Эдвард, Хорас Динсмор не знает, что он делает, сердце ребенка надрывается.
Он согласно кивнул и отвернулся, чтобы скрыть свои чувства.
— Не мог бы ты написать ему, Эдвард, и описать ему состояние, в котором она сейчас, и попросить его, если он не вернется домой, разрешить нам взять ее в Ион на несколько недель? — спросила мать, взяв его за руку.
— Я сделаю все, если ты считаешь, что так будет лучше, — ответил мистер Травилла. — Но я думаю, что знаю Хораса Динсмора лучше чем ты, и такое предложение сделает больше беды, чем добра. Он очень ревнивый ко всему, что похоже на вмешательство в его отношения, особенно между ним и его ребенком, и я боюсь, что это только разозлит его и сделает его, если это еще возможно, еще более жестким. Если бы мне предложили описать его характер в нескольких словах, то я бы сказал, что он человек неукротимой воли.
— Ну что ж, сын, возможно ты прав, — сказала мать, глубоко вздохнув, — и если это так, то я ничего не вижу, что мы можем сделать, кроме как только молиться за малютку.
Миссис Травилла была права, считая, что ее посещение пойдет Элси на пользу. Это встряхнуло девочку и вывело ее из апатии, в которую она погрузилась, освободило ее из замка отчаяния и показало ей огонек надежды, все еще сияющий впереди.
Последний удар налетел на нее с такой сокрушительной силой, что, казалось, в сердечке ее не осталось больше места для мысли об утешении. Но теперь её добрый друг напомнила ей о драгоценных обетованиях, и о нежной любви, которая была все еще с ней. Любовь, которая гораздо выше той, которую могли проявить земные родители. Любовь, которая способна принести свет в эту кромешную, густую тьму. Любовь, которая ведет ее и контролирует ее жизнь и которая не позволит ей напрасно страдать и не допустит ни одного ненужного переживания. Любовь, которая удалит все испытания, как только необходимая работа их будет закончена.
Когда миссис Травилла уехала, Элси взяла свою Библию, эту драгоценную маленькую книгу, своего неиссякаемого утешителя, и стала переворачивать странички. Глаза ее остановились на одном стихе: «Потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (Флп. 1:29).
Сердце девочки затрепетало от радости, разве она не страдала ради Него? Не потому ли, что она так сильно любит Его и не хочет нарушить Его заповеди, даже чтобы угодить своему любимому земному отцу? Не была ли она лишена одной привилегии за другой и одного утешения за другим, не переносила ли страдания, которые вонзались прямо в ее сердечко?
Да, это все только лишь потому, что Элси любила Иисуса! Она переносила страдания за Него, и тут она вдруг узнала, что даже позволить страдать за Него было привилегией. Она также вспомнила, что в другом месте написано: «Если терпим, то с Ним и царствовать будем» (2 Тим. 2:12).
Глава 9
Прошло всего несколько дней после посещения миссис Травиллы, и произошло событие, которое заставило Элси на время забыть свои собственные переживания, обретшие в ней довольно прочное жилище. Внимание Элси было привлечено к страданиям и переживаниям других.
Аделаида получила письмо, в котором сообщалось о смерти того, кто ей был очень дорог. Удар был очень неожиданным. Бедная девушка была переполнена печалью, которую было трудно перенести из-за отсутствия сочувствия со стороны семьи.
Ее родители дали свое согласие на предстоящий союз, но из-за того, что джентльмен, хотя и уважаемый, умный, высокообразованный и талантливый, был небогатым и невысокого происхождения, они никогда сердцем не одобряли этой связи. Услышав новость, они были скорее обрадованы, чем огорчены его смертью.
Элси была единственной, кто на самом деле глубоко сочувствовала Аделаиде, и ее молчаливое, ненавязчивое сострадание было очень необходимо.
Маленькая девочка, казалось, на время почти забыла свои собственные переживания, стараясь облегчить состояние своей понесшей утрату тети. Элси знала, и это делало ее сочувствие гораздо глубже и сердечнее, что у Аделаиды нет никакого утешения в своем отчаянии, кроме жалкого утешения, которое может быть найдено в земных вещах. У нее не было сострадательного Спасителя, к Которому она могла бы принести свои переживания. Она должна была переносить их совершенно одна. Не так было у Элси, ей позволено было ходить во свете Его лица, и ее слуха достигали тихие слова Его любви: «Не бойся, ибо Я — с тобою» (Ис. 41:10); «Любовью вечною Я возлюбил тебя» (Иер. 31:3), «Не оставлю тебя и не покину тебя» (Евр. 13:5). Для Аделаиды же все было темно и пусто.
