Сборник - Палестинский патерик
14. Брат сказал: «Справедливо, отче. Сознаю, что нерадением и невниманием своим я всегда сам давал демонам доступ возмущать меня. Но прошу тебя, скажи мне, как стяжать трезвенное внимание?» Старец отвечал: «Совершенное беспопечение о земном и частое поучение в Божественных Писаниях приводит душу в страх Божий, страх же Божий приносит с собою трезвение, и тогда душа начинает зреть воюющих на нее чрез помыслы демонов, как говорит Давид: и воззре око мое на враги моя, и востающия на мя лукавнующия услышит ухо мое (Пс. 91, 12). Возбуждая к такому трезвению учеников своих, апостол Петр говорит: трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш. диавол, яко лев, рыкая, ходит, иский кого поглотити: емуже противитеся тверди верою (ср.: 1 Пет. 5, 8–9), и Господь говорит: бдите и молитеся, да не внидите в напасть (Мф. 26, 41). Также и Екклесиаст: аще дух владеющаго взыдет на тя, места твоего не остави (Еккл. 10, 4). Место же ума есть добродетель, ведение и страх Божий. Равно и дивный апостол Павел, трезвенно и мужественно подвизавшийся сам, учит: во плоти ходяще, не во плоти воинствуем, оружия бо воинства нашего не плотская, но сильна Богом и прочее (см.: 2 Кор. 10, 3–4). Так, если и ты станешь подражать святым и употребишь труд быть непрестанно в Боге, то соделаешься трезвенным. Душа трезвенная прогоняет демонов то молитвою, то подвигом умственным, то прибеганием к Богу и непрестанным в Нем пребыванием».
15. Брат сказал: «В чем состоит умственный подвиг?» Старец отвечал: «Умственный подвиг есть напряжение ума хранить память о смерти, суде, воздаянии и прочем: но главным образом есть предзрение Господа пред собою выну[25] и всегдашнее помышление о Боге».
16. Брат сказал: «Что же должно мне делать, отче, чтоб ум мой мог непрестанно быть занят Богом?» Старец отвечал: «Не может ум непрестанно быть занят Богом, если наперед не стяжет следующих трех добродетелей: любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев, воздержание погашает похоть, а молитва отрешает ум от всех земных помышлений и, обнаженным от всего, представляет его Богу. Сии три добродетели объемлют все другие, и без них невозможно непрестанно пребывать в Боге».
17. Брат сказал: «Прошу тебя, отче, изъясни мне, как любовь укрощает гнев?» Старец отвечал: «По свойству своему миловать и благотворить ближнему, долготерпеть на нем и прощать оскорбления, наносимые им, как я часто говорил. Имея такое свойство, любовь укрощает гнев в том, кто успеет стяжать ее».
18. Брат сказал: «Не малы дела любви, и блажен стяжавший ее, я же далек от нее. Но прошу тебя, отче, скажи мне, в чем состоит долготерпение?» Старец отвечал: «В том, чтоб прощать обиды, переносить оскорбления, терпеливо ожидать конца искушению, не увлекаться гневом, как случится, слова даже не говорить в неразумии, не подозревать ничего и ничего не помышлять непристойного богочестивым, как говорит Писание: до времене стерпит долготерпеливый, и последи воздаст ему веселие: до времене скрыет словеса своя и устне верных исповедят разум его (ср.: Сир. 1, 23–24). Вот признаки долготерпения. И не только это, но и то, чтоб почитать самого себя причиною искушения, составляет неотъемлемое свойство долготерпения. И в самом деле так есть. Все, что бывает с нами, бывает или для научения нас, или для очищения прошедших грехов, или для исправления настоящего нерадения, или для отвращения будущих грехов. Прилагающий к себе какую-нибудь их сих причин не станет гневаться, когда его оскорбляют или даже бьют, и не вознегодует на того, чрез кого пришло искушение, ибо, чрез сего или другого, все же он должен пить чашу Божественных судов; но возблагодарит попустившего сие Бога, усердно приемля такое от Него наказание, как Давид, поносимый Семеем, и как Иов, смущаемый женою. Неразумный же часто просит милости у Бога и освобождения от пагубных страстей, а когда приходит милость, не приемлет ее, потому что она пришла не так, как он хотел, а как нашел лучшим Врач душ: потому малодушествует и смущается и иногда на людей вооружается гневом, иногда же на Самое Божество произносит хулы. Тем он обнаруживает неблагодарность и не получает утешения».
19. Брат сказал: «Хорошо сказал ты, отче. Но прошу тебя, изъясни мне и то, как воздержание иссушает похоть?» Старец отвечал: «Оно располагает человека удаляться от всего сластного и ничего не принимать, кроме нужного к поддержанию жизни; оно не ищет приятного, но полезного, соразмеряя всегда пищу и питие с нуждою, и, чрез сухоядение и малоядение не попуская умножаться лишним сокам в теле, сохраняет его не возмущаемым похотными стремлениями. Так воздержание иссушает похоть. Обилие же яств и сластолюбивое насыщение ими разгорячает чрево и воспаляет стремление скверной похоти. Тогда очи становятся бесстыдными и руки необузданными, язык начинает говорить неподобное и ухо — слушать суетные речи. Тогда ум небрежет о Боге, душа мысленно творит блуд и тело бывает готово на скверное дело».
20. Брат сказал: «Воздержание одних ли только яств касается, отче, или и другого чего?» Старец отвечал: «Нет, сын мой, не одних яств, но это всеобъемлющая добродетель. Так, есть воздержание языка, — чтоб не многословить, не говорить недолжного, не поносить, не осуждать, не бранить, не клясть, не лгать, не переносить речей, не клеветать, не льстить; есть воздержание слуха — заключать слух от суетных речей, чтоб не смущаться ими; есть воздержание очей — удерживать очи от всякого неподобного смотрения, не устремлять их бесстыдно на красоту, не обращать туда и сюда, не подсматривать за другими; есть воздержание от гнева — удерживать ярость и не распаляться сердцем на другого; есть воздержание от славолюбия — не желать и не любить прославления, не искать чести, не возноситься и не насыщаться похвалами; есть воздержание помыслов — удерживать их и заграждать им вход страхом Божиим, не услаждаться ими и не сослагаться с ними; воздержание от похоти и страсти нечистой — отгонять помысл, вводящий в сладострастие, не беседовать с ним, не услаждаться, не сослагаться, не творить воли плоти, но обуздывать страсти постом, бдением, трудом, паче же всего страхом Божиим. Истинный воздержник, жаждущий истинных благ и к ним устремляющий ум свой, имеет отвращение от похотей и сластей, не услаждается лицами жен, не прельщается красотою телесною и лестными словами, но желанием лучших благ и страхом будущего суда обуздывает всякую похоть. А невоздержный не только с услаждением предается празднословию, веселостям, сладкоядению и многоядению, но и сослагается с скверными помыслами. Возобновляя в памяти лица жен, пожатия рук, обнимания, страстные слова, обольстительные усмешки, помавание очей[26], украшение одежд, черты лиц, часы и места бесед и вообще все, влекущее к похоти, сластолюбивый и невоздержный распаляется похотию в сердце своем. И горе таковому, ибо он будет осужден с осужденными! Осужденный в славолюбии, или дерзости, или преслушании, или в бесчинии, или во лжи, или в празднословии, или в гордости, или в зависти, или в гневливости, или в поношении и оклеветании неправедном, какое может иметь оправдание на суде и что может представить в защиту себе? Все такие будут безответны и, конечно, пойдут во ад, если заблаговременно не покаются и не исправятся. Потому, сын мой, умоляю тебя, не презирай сего, как малого и ничтожного и не стоящего быть предметом Божия суда, но всяким хранением храни себя от всего такого, да прославишься во Христе Иисусе Господе нашем».
21. Брат сказал: «Поистине так, отче. Но прошу тебя, научи меня теперь и о молитве, как она отрешает ум от всех помышлений?» Старец отвечал: «Помышления имеют предметом своим вещи — чувственные или умственные. Занимаясь сими вещами, ум носит в себе помышления о них. Благодать же молитвы сочетавает ум с Богом и, сочетавая с Ним, отрешает его от всех помышлений. Тогда ум, обнаженно от всего беседуя с Богом, соделывается боговидным и, соделавшись таковым, просит у Бога, что должно, и никогда не раскаивается в прошении своем. Потому-то Апостол заповедует непрестанно молиться (см.: 1 Сол. 5, 17), чтоб мы, сколько можно чаще сочетавая ум с Богом, мало-помалу отрешились от пристрастий чувственных».
22. Брат сказал: «Как ум может непрестанно молиться, когда, поя псалмы, читая, беседуя с другими, исправляя свои нужды, мы развлекаем его разными помышлениями?» Старец отвечал: «Святое Писание не заповедует ничего невозможного. И сам Апостол, написавший сию заповедь, пел, читал, учил, работал и страдал, гонимый, а между тем непрестанно молился. Непрестанная молитва состоит в том, чтоб ум содержать в великом благоговении и горячем устремлении к Богу, о Нем едином мыслить, Им единым заниматься, Его единого зреть, к Нему припадать в сердечном молении, всегда висеть на непоколебимом уповании на Него и в надежде на Него быть дерзновенным во всех делах и приключениях. Имея такое расположение, Апостол говорил: кто ны разлучит от любве Божия; скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота… известихся, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели… ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем (ср. Рим. 8, 35, 38–39). Также: во всем скорбяще, но не стужающе и прочее; и опять: всегда мертвостъ Господа Иисуса в теле носяще, да и живот Иисусов в теле нашем явится. Присно бо мы живии, в смерть предаемся Иисуса ради, да и живот Иисусов явится в мертвенней плоти нашей (ср.: 2 Кор. 4, 8, 10–11). Имея такое расположение, Апостол непрестанно молился, ибо во всех делах и приключениях, как сказано, висел на надежде Божией. Так и все святые всегда радовались в скорбях, чтоб воз-весть в навык Божественную надежду. И Апостол говорил: сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова. Темже благоволю в немощех, в досаждениих, в бедах, в изгнаниих, в теснотах по Христе: егда бо немощствую, тогда силен есмь (ср.: 2 Кор. 12, 9—10). Но горе нам, несчастным! Оставили мы путь святых и потому скудны духовными делами».
