Христос Яннарас - Личность и Эрос
Эк–стаз "длится" (χρονοῦται) как изменение: время есть мысленное схватывание эк–стаза как изменения, теперь уже осознанное узнавание последовательного перехода из сокрытия в не–потаенность. Это значит, что сознание времени эмпирически зависит от проявления сущих, их выхода наружу в личном отношении. Личное отношение — это экзистенциальная предпосылка явленности феноменов, изменения из потаенности в не–потаенность, то есть предпосылка опыта времени. Опыт времени предполагает личное отношение, то есть эк–стаз личности и соотнесенное с личностью при–сутствие вещей. Присутствие
(пребывать, πάρ–ειμι) предполагает и определяет двустороннее отношение, одним из членов которого выступает личность и которое "измеряется" (μετρεῖται) как время. "Измеряется" означает: определяется "количественно"[390] как последовательное и возобновляющееся изменение, — определяется "не пределом, а соотношением"[391]. Таким образом, время "существует" только как производная личного отношения, как опыт "измерения" экстатического изменения из сокрытия в не–потаенность, опыт соотнесенного с личностью при–сутствия вещей.
В той мере, в какой эк–стаз "длится" как изменение, он не перестает быть личным опытом, иметь основанием личность как тот "горизонт", где проявляется изменение. Он всегда переживается как динамичная соотнесенность, обоюдное отношение, при–сутствие. Это значит, что вовсе не темпоральность (χρονικότητα) — то есть выход сущего из сокрытия в не–потаенность, проявление феноменов — определяет соотнесенное с личностью при–сутствие вещей. Напротив, такое проявление само определяется в качестве темпоральности эк–статической соотнесенностью с личностью. Можно заметить, что и темпоральность экстатична[392], но только как проявление эк–стаза личности, изменения из сокрытия в не–потаенность; как опыт соотнесенного с личностью при–сутствия вещей — другими словами, как способ, каким не–потаенность сущих переживается в качестве изменения.
Скажем иначе: время — не объективная реальность, измеряемая экстатическим изменением (то есть не–потаенностью сущих). Напротив, сам эк–стаз, будучи соотнесенным с личностью присутствием вещей, измеряется в качестве времени. Время не есть некое независимое объективное или осознанное проявление сущих в "горизонте" личности, бытийная предпосылка их явленности. Напротив, сама соотнесенность с личностью, двустороннее отношение как при–сутствие, выход из сокрытости не–отношения измеряется в качестве времени. Вещи кажуm себя в "горизонте" личности, а не в "горизонте" времени. Явленность сущих "определяется" личностью, а время "измеряет" эту явленность, служит мерой личного отношения с сущими[393].
§ 47. ВРЕМЯ КАК "МЕРА" ЛИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ
Если мы истолковываем время как эмпирическую производную от эк–статического изменения и как "меру" личностной явленности вещей, то есть как "семантику" личного способа бытия, то мы переносим проблему времени на другую почву, нежели почва феноменологии и предметных дефиниций. Мы преодолеваем понятия как объективного, так и субъективного времени, а также их смешение. (Вот характерные историко–философские примеры понятий объективного и субъективного времени и их сочетания: учение Платона, где время отождествляется с движением небесных тел[394], служащих "орудиями времени" или "орудиями времен"[395]; точка зрения Плотина, согласно которой время есть "деятельность души" — то есть только душа способна "порождать время" (χρονίξειν)[396]; сочетающая оба названных представления позиция Аристотеля[397], где время определяется как метрическое отношение, вытекающее из сочетания объективного и субъективного факторов, как соединение космического движения и психической деятельности.)
Феноменологическое понятие времени — как объективное, так и субъективное[398] - объективирует опыт экстатического изменения в изменение метрическое, сознание проявления - в исчислимую последовательность сокрытия и не–потаенности. Если сущие истинствуют только в отношении с личностью и если это отношение, как экстатическое изменение, "обозначается" временем — тогда, очевидно, время становится мерой осмысления не–потаенности (истины), то есть бытия вещей. Но если опыт эк–стаза как изменения объективируется, мыслится как способ сообщить сознанию об исчислимой последовательности — тогда мера экстатического отношения отождествляется с бытием вещей. "Измеряет бытие сущих, будучи всех этих [сущих] бытием", — говорит Аристотель[399]. Отсюда берут начало представления о так называемом объективном времени (исчислимом движении небесных тел, биологического роста, исторического становления и т. д.), и о так называемом субъективном времени (времени как воспринимаемой сознанием последовательности временных переживаний). В обоих случаях время мыслится не как "семантический" опыт экстатического отношения, который служит мерой этого отношения, но как измеримая экстатическая реальность, предметная или мысленная. Ею "определяется" бытие сущих, то есть их не–пота–енность как исчислимая последовательность эк–стазов. Выход в не–потаенность, эк–стаз из сокрытия понимается не как связь и соотнесенность с "горизонтом" до–сознательной универсальности личности, но как факт экстатического изменения, измеримого в качестве движения от "предыдущего" к "последующему" (где "предыдущее" и "последующее" суть общие обозначения объективных событий или сознаваемых переживаний в некоторой данной последовательности). Только благодаря этому движению сущее может быть постигнуто в том, что есть.
Так переход от "предыдущего" к "последующему", будь то физическое исчисляемое время или поток сознания, становится бытийной предпосылкой сущего.
§ 48. "ТЕПЕРЬ" КАК НЕПОДВИЖНОЕ ВРЕМЯ: "НИЧТО" ОТСТОЯНИЯ СОБЫТИЙ В ИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ И НЕПРОТЯЖЕННОЕ ВРЕМЯ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ЛИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ
Отделенность и отличие времени от соотнесенного с личностью при–сутствия вещей (от выхода из сокрытия не–отношения) примечательно выражено в формуле Сартра: то, что отсекает предыдущее от последующего, естьНичто[400]. Чтобы ухватить это Ничто, необходимо понятие времени как объективного, измеримого экстатического изменения, то есть как исчислимой последовательности объективных фактов. Эти факты осмысляются, то естьпроявляются, только в виде совокупности значений, принимаемых "переменными величинами". Ничто - это схватывание мыслью промежуточности экстатического изменения; это отстояние событий в сознании, не–количественное различение последовательности тех значений, какие принимаются переменными величинами, в совокупности обозначающими время.
Аристотель, будучи последовательным в своем понимании времени как исчисляемого движения, первым определил "промежутки между" предыдущим и последующим[401] как неделимую единицу исчислимого времени. Эта единица — "теперь"[402]. Будучи неделимым, "теперь" к тому же неподвижно: иначе говоря, оно есть Ничто движения и времени[403].
Но Аристотель также интерпретирует "теперь" как "середину", объемлющую одновременно свое начало и конец (""теперь" есть некая середина, заключающая в себе одновременно и начало и конец"[404]); и это определение позволило византийской мысли увидеть в "теперь" непротяженное настоящее непосредственного личного отношения. Иоанн Дамаскин определяет "теперь" как "неизмеряемое" время[405], а Василий Великий связывает "теперь" с божественным "ощущением" времени[406], не ведающим движения или изменения. Максим Исповедник видит в "теперь" истину "неподвижного времени", то есть "вечности", потому что "вечность… есть время, лишенное движения, а время есть движущаяся вечность, так что быть вечностью… значит быть неподвижным временем, а быть временем — значит быть вечностью, измеряемой движением"[407]. "Вечность" — это время полноты личного отношения человека и Бога, ибо время "лишается движения" только тогда, когда "природа непосредственно соприкасается с Промышлением".
В непротяженных границах этого "соприкосновения", то есть полноты непосредственного личного отношения человека и Бога, "природа находит промыслительный логос, по природе простой и неподвижный, не имеющий ни одного замкнутого очертания и через это совершенно не имеющий и движения". Очертание означает предел, препятствие, ограничение; означает предметную индивидуальность — а значит, движение "от чего‑то к чему‑то". Иначе говоря, оно ограничивает или отрицает непротяженную непосредственность личного отношения. Поэтому и в предметном пространстве мира личностный эк–стаз природы измеряется именно как время и как "жизненное движение, вызывающее изменения в положении вещей во времени". Потому что мир — это "преходящая неподвижность", в сравнении с неограниченной и непротяженной непосредственностью личного отношения с Богом. Естественное движение времени, вызывающее изменения, связано с отвлечением от отношения и проявляется как "разрушение" времени, как тленность. Только будучи "рожденной в Боге", природа преодолевает время, преодолевает покой и движение и "будет обладать вечно движущимся покоем и покоящимся самодвижением, вечно возникая вокруг самотождественного, единого и единственного"[408].
