Святитель Феофан Затворник - Созерцание и Размышление
Таковы ли обещания мира? Нисколько. Мир обещает все и не дает ничего; манит, раздражает надеждами, но в минуту, так сказать, вручения обещанного похищает его. Потом снова указывает что-то вдали, снова манит и снова похищает у достигшего из рук то, что, кажется, уже получено. Оттого в мире все гоняются за чем-то многообещающим, и никто ничего не получает; все преследуют призраки, которые разливаются в воздухе в ту самую минуту, когда они готовы уже схватить их. Миролюбцы важничают в уверенности, что, действуя по-мирскому, они заслуживают внимания мира, но мир или не видит их дел, или, видя, не дает им цены, или, признав цену, не воздает условленной награды. В мире все до одного обмануты и все-таки обманывают себя надеждами, для которых нет ни малейшей опоры.
Работающие Господу внешне не видны, нередко даже презираемы и гонимы, но зато внутренне зреют постоянно в совершенствах духовных, которые в другом мире воссияют в них, как солнце, и дадут им соответствующее себе место и блаженство.
Работающие миру внешне видимы, блестящи, нередко всевластны, но внутренно снедаются тугою, муками сердца и жгучими заботами. Ни минуты не имея покоя здесь, они переходят и туда - в безотрадную вечность.
И однако ж царство века сего существует и никогда не бывает пусто, а ведь оно слагается все из нас же; что ж это за диво такое? Ум ли наш по временам или с некоторых сторон бывает не очень умен, или дух мира, нас окружающий, так быстро действует, что омрачает прежде, чем мы успеем сообразить что-нибудь, одним взглядом привлекая к себе и поглощая добычу, подобно некоторым ядовитым змеям? Непонятно, но то верно, что многие и из христиан льнут к миру, и мир не может жаловаться на то, чтобы редки были ряды поклонников его.
ДВА-ТРИ СЛОВА ПРОТИВ РАСКОЛЬНИКОВ
Святая Церковь наслаждается ныне миром; нет гонений, не видно и каких-либо влиятельных лжеучителей. Смиренные чада Церкви, с покорною верою внимая святому ее учению и освящая себя Божественными ее таинствами, все, по силам своим, содевают свое спасение, надеясь получить блаженство вечное по скончании своей жизни.
Но ложь не мирна, и лживые пророки покоя себе не дают. Возбуждаемые врагом всякой истины, они восстают на Господа и своими кривотолкованиями хотят затмить светлое учение Христово и развратить умы простосердечно верующих и честно живущих по законам святой веры. Говоря это, я разумею вообще всякую ложь, какой теперь много ходит в писаниях и речах человеческих, а более всего ложь раскольническую. Всякая другая ложь тотчас видна: она противна Символу веры нашей и проповедуется во имя разума, для которого верующие суть не ученики, а учители. Ложь раскольническая может обольстить легче и скорее потому, что возвещается от имени апостолов и Святой Церкви как древнеотеческое какое-то учение. Апостолам Господь сказал: се посылаю вас, яко агнцев посреде волков (Лк.10:3), - и расколоучители, прикрываясь именем апостольского учения, являются в агнчей одежде, но так как они проповедуют ложь, то и суть воистину волки в одежде овчей. Смиренно прокрадываются они в домы, и как некогда змий прельстил Еву лукавством, так и они развращают умы неутвержденных.
Они все твердят, что их толки - древнеотеческое предание. Какое там древнеотеческое! Все это новые выдумки. Древнеотеческое предание содержится Православною Церковию. Мы заимствовали святое учение от Православной Греческой Церкви, и все священные книги от нее перешли к нам. Книги эти в древности содержали в себе все так, как мы теперь содержим. Но лет за сто или за полтораста до блаженного патриарха Никона и государя Алексея Михайловича неопытные переписчики начали их портить и в продолжение этого времени все портили и портили и, наконец, до того все перепортили, что более нельзя уж было терпеть. Порчи эти, внесенные в книги, все без изъятия были новины. Когда потом их отменили и поставили книги в тот вид, в каком были издревле, значит ли это, что в книги внесли новину? Не новину внесли, а воротили их на старое. В наших книгах теперь все так, как есть в греческих и как в наших древних, после равноапостольного князя Владимира. Пойди, кто хочет, и посмотри в Патриаршей библиотеке в Москве старые книги, и сам уверься. Стало быть, старые книги у нас, а не у раскольников; древнеотеческое предание у нас, а не у них; у них же все новина: книги новы и предание ново.
Поясню это примером. Древнейший Софийский собор в Киеве расписан был еще при великом князе Ярославе по стенам. Когда униаты завладели собором, они замазали лики угодников Божиих и написали вместо их своих святых. Петр Могила, возвративший древнюю святыню православным, в свою очередь заштукатурил униатскую роспись и повелел расписать стены по-православному; потом еще раз возобновили живопись, и уже по масляному грунту. Таким образом, старая роспись осталась под несколькими слоями. В недавнее время очистили все эти наросты и восстановили ту роспись, которая была издревле под ними; что ж, новину внесли этим в Софийский храм или восстановили его в древнем виде? Разумеется, в древнем, а не в том, в каком он был лет за полтораста. Вот так и с книгами было. Когда выбросили из них все, что вновь было внесено, то не поновили их, а возвратили им древнее, и потому истинно древние книги суть наши исправленные, а не раскольнические, испорченные. Их книгам не больше двухсот, а некоторым - трехсот лет, а нашим - тысяча, а то и более.
Когда раскольники станут уверять вас, что у них древнеотеческое предание, спросите их: где ж оно - у поповцев или беспоповцев, у филипповцев или федосеевцев, у Спасова согласия или перекрещенцев, у штундистов или у новых австрийских проходимцев? Разве древнеотеческих преданий десятки? Ведь оно одно. А когда у них оно не одно, то, стало быть, оно не древнеотеческое, а все как есть человеческие выдумки. У нас оно одно и совершенно согласно с нашим древнейшим преданием, согласно с греческими и всеми православными христианами, живущими по всей земле. У нас всюду согласие, а у них всюду разногласие. В иной деревне три-четыре, а то и в одном доме столько же, и последователи их не сообщаются друг с другом; где же тут единая Церковь Христова? Какое же это тело Церкви, когда все части распались и разошлись в разные стороны? Где ж это стадо едино? И можно ли сказать, что единый истинный Божественный наш Пастырь Иисус Христос есть их Пастырь?
Ясно после этого, как день, что у них нет истины, нет последования Христу, нет Церкви - значит, нет и спасения, ибо спасение только в Церкви, как в Ноевом ковчеге. Церковь Христова имеет священство; у раскольников нет священства, стало быть, нет и Церкви. Церковь Христова имеет таинства; у раскольников некому совершать таинств, следовательно, и Церкви нет у них. И как это они еще дерзают отверзать уста свои и совращать православных! Спасать, говорят, хотим; спасать, когда сами гибнут!.. Спасение невозможно без благодати, а благодать не дается без таинств, таинство же не совершается без священства. Нет священства - нет и таинств; нет таинств - нет и благодати; нет благодати - нет и спасения.
Мы, говорят некоторые из раскольников, нашли теперь священство, завели корень его. Завели-то завели, да гнилой, бесплодный. Сами посудите: Амвросий, которого они сманили к себе, был связан запрещением и связан законною властию. Этой законной власти Сам Господь обетовал: елика аще свяжете на земли, будут связана на небесех (Мф.18:18); стало быть, и Амвросий тот был связан на небе. Если так, то как же он, связанный на небе, мог сообщать небесную благодать? Где он ее взял? Не мог он ее сообщать и не сообщал, и все, которые им поставлены, как были мирянами, так и остались мирянами, хоть и величают их священниками и даже епископами. Это похоже на то, как дети, играя, дают себе титулы полковников, генералов, главнокомандующих.
Положим, говорят раскольники, Амвросий запрещен был, но его разрешили старцы. Дивное дело! Простые миряне разрешают епископа и возвращают ему власть и права епископские!.. Разрешать ведь может только тот, кто имеет власть и рукополагать. Старцы раскольнические и дьячковского посвящения не имеют - как же они могли возвращать епископу епископскую силу, когда это то же самое, что и рукополагать! Нет, не возвратили- и Амвросий остался запрещенным, несмотря на смешные над ним обряды, а если запрещен, то благодать в нем пресечена; если пресечена, то не могла изливаться и на других. Когда, например, вода идет по желобу, то от него она переливается и в другие желоба и сосуды, а если запереть желоб, вода не потечет по нему и не польется в другие места и вещи. Так и Амвросий: пока не был запрещен, то был подобно желобу, переливающему воду, а когда подпал под запрещение, стал то же, что желоб сухой, запертый, и не мог уже сообщать другим воду благодатную, потому что сам ее не имел. Таким образом, напрасно обманывают себя и других некоторые раскольники, будто бы они достали священство. Имена-то завели, а дела нет, и потому нет в них истины, а одна ложь и обман.
