Даршан Шри Анандамайи Ма - Джйотиш Чандра Рой Бхаиджи

Мать сказала: «Всё, что ты ищешь, может быть получено при условии, что жажда объекта твоего желания пронизывает каждую клеточку твоего существа».

Во время моей болезни я провел несколько дней в Гиридихе. Однажды я очень обеспокоился о Матери, но обнаружил, к своему удивлению, что Мать со всей своей группой прибыла на следующее утро.

После этого изменения я вернулся в Калькутту. Мои врачи посоветовали мне провести оставшиеся несколько дней моей жизни в каком-нибудь здоровом месте. Даже тогда, когда я кашлял, была кровь.

Мать приказала: «Возвращайся к своему столу в конторе и продолжай там свои обязанности». Я пошел в Дакку, и Питаджи с Матерью пошли со мной в кабинет и вернулись, усадив меня в моё кресло.

В то время господин Финлоу был директором сельскохозяйственного департамента, а также моим начальником. Он любил и очень уважал меня. Он сказал мне: «Делай как можно больше работы в конторе, остальное отправляй на мой стол». Он спросил: «Ну, просто расскажи мне, как ты выздоровел от этой болезни?» Я сказал в ответ: «Именно благодаря милости Матаджи, которая живет там в Рамна ашраме. Она не давала мне лекарств, хотя я следовал рецепту доктора, Её милосердие было моим единственным спасением». Он сказал: «Среди наших людей также слышны подобные случаи. Я верю тому, что ты говоришь».

Однажды вечером ко мне пришел мой старый сосед, около 80 лет, по имени Шьяма Чаран Мукхерджи. Когда разговор перешел на Мать, я сказал: «Только благодаря Ее милости я оказался еще жив». Он выпалил: «Может ли кто-нибудь по милости жить дольше, чем предопределенный промежуток?» В ходе этой беседы он внезапно замолчал и через несколько секунд ушел. На следующее утро он вернулся, чтобы сказать: «Ты знаешь, почему я так резко покинул твой дом? Когда мы говорили о Матери, я обнаружил на спинке твоего стула овальный яркий свет, подобный солнечному. В то время была тьма снаружи и не было света в комнате. Я осмотрелся и не смог проследить источник такого света в тот час, поэтому я решил обдумать это явление, прежде чем рассказать тебе об этом. После тщательного размышления я пришел к убеждению, что всё возможно по милости святого человека. Действительно, Она всё время защищала тебя».

Через несколько месяцев после первого знакомства с Матерью Ниранджан сказал Ей в Шахбаге: «Ма, мы очень часто думаем, что после того, как откроется твой ашрам, и я, и Джйотиш будем жить там как брахмачари во время нашего следующего рождения». Мать посмотрела на меня и спросила: «Почему ты молчишь? Разве ты не сможешь сделать это даже в этом теле?»

Примерно через три или четыре года, когда я возобновил свои обязанности после выздоровления, Мать напомнила мне о вышеупомянутом разговоре и сказала: «Просто подумай, как ты пережил свое перерождение». Затем Мать взяла золотую цепочку со Своей шеи и надела на мою, говоря: «С этого дня и впредь знай наверняка, что ты брахмачари и что ты испытал перерождение».

Маленькая хижина, восемь на пять с половиной локтей, с верандами со всех сторон, которые я создал в ашраме, согласно моим собственным представлениям, использовалась Матерью. Она ложилась на две длинные веранды с обеих сторон. Она сказала мне, что я был одним из санньяси, который жил на этом месте, и место, которое я неосознанно выбрал для строительства хижины для Матери, было тем самым местом, где я провел свою жизнь во время своего предыдущего рождения.

Я чувствую, что мне повезло найти физическое тело Матери, покоящееся в том самом месте, где я продолжал свою садхану во время моего предыдущего существования. Вероятно, моя карма направила к такой линии поведения; потому что когда я впервые увидел Мать, Она показалась мне воплощающей в себе всех богов и богинь, и я почувствовал, что Она была моей главной Богиней на протяжении всей серии моих предыдущих рождений.

С конца 1929 года в течение полных трех лет я очень рано утром приходил в Рамну с желанием увидеться с Ней первым. Для этого я вставал с постели в 2 часа ночи, заканчивал свои обычные молитвы и поклонения к 4.30 утра, а затем выходил. В определенные дни случилось так, что я перепутал две стрелки своих часов, неправильно понял время и отправился гораздо раньше. Услышав удар часов в каком-то соседнем доме по дороге, я понял, что отправился слишком рано. В этом случае я гулял по полям Рамны или сидел у ворот Рамны Калибари в ожидании рассвета. Я вошел в Ашрам в 5 часов утра и ходил с Матерью по полям, возвращаясь домой в 10.30 или 11 часов утра. В определенные дни я возвращался в 12 часов дня или даже в 1 час дня.

Я никогда не сидел в присутствии Матери. Всё мое тело оставалось прямо с ощущением внутренней радости. Когда кто-то попросил меня сесть, я почувствовал смущение. Мать обычно молчала во время наших утренних туров. Она нарушала молчание только в исключительных случаях. Я обычно следовал по стопам Матери, не говоря ни слова.

Однажды старый адвокат, Бабу Ашвини Кумар Гуха Тхакурта по имени, пришел туда на утреннюю прогулку и сказал Матери: «Я пришел, не для того, чтобы увидеть вас, Мать, но чтобы встретить вашего любимого ягненка и понаблюдать своими глазами, как он приходит к вам так рано каждое утро, независимо от холода, жары или дождя, и как он следует за каждым вашим шагом в безмолвной тишине. Само это зрелище доставляет мне огромное удовольствие». Я сказал ему: «Пожалуйста, благословите меня, чтобы я мог провести остаток своей жизни таким образом». Старик прижал меня к груди и сказал: «Ты уже благословенный человек».

Иногда бывал сильный ливень в ранние часы утра, но я несколько раз замечал, что когда я отправлялся с имени Матери на устах, на какое-то время дождь прекращался, и у меня не было особых проблем добраться до Ее места. В дождливую погоду или в густом зимнем тумане не было никаких препятствий для того, чтобы я ходил с Матерью каждое утро в течение полных трех часов.

Было время, когда индуистско-мусульманские беспорядки были распространены в Дакке. Перед началом вспышки Мать однажды воскликнула: «Ужасно! Чудовищно!» Когда я спросил о значении таких выражений, Она сказала: «По всему городу я слышу дикий крик, плач и вопль». Но даже когда общественная злоба была на самом высоком уровне, я не остановил свои утренние прогулки. Мой сосед Шри Бхавани Прасад Неоги считал меня своим младшим братом. Однажды он предупредил меня, сказав: «Я очень переживаю за тебя, пока ты не вернешься. Ножевые ранения, убийства, нападения — обычное явление дня по всему городу. Уместно ли тебе выходить одному в такой атмосфере?»

Раньше я размышлял о том, что, поскольку Мать ничего не говорила против моих утренних посещений, я не боялся. Поэтому я продолжал обычный режим своей жизни.

Однажды я был на пути в Даккский ашрам. Уличные фонари горели. На улице не было ни одного человека. Я прошел мимо Дак Бунгалоу и прошел еще около 100 ярдов, когда заметил толстяка, завернутого в кусок ткани, скользнувшего из-за махагониевого дерева; он следовал за мной.

Я спросил его, куда он идет; он ответил, что пойдет со мной. Я дал ему знать, что я иду в Рамна ашрам; он сказал, что тоже пойдет туда. Его манера выглядела подозрительной, и я был очень напуган. Внезапно я закричал: «Нет, ты не должен идти со мной!» Сказав это, я быстро зашагал, не глядя ни в какую сторону. Пройдя далеко, я обернулся и обнаружил, что человек стоял неподвижно, как бревно, на месте, где я его оставил. Когда я достиг ашрама, я обнаружил, что Мать стояла у ворот, а Ее любящий пристальный взгляд устремлялся на меня. Я упал к Её стопам и рассказал Ей подробности. Она не сказала ни слова. После этого я узнал, что в том же квартале произошло убийство.