Сборник - Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века
«В мае 1933 года в наш храм Вознесения Господня, — говорится в заявлении, — совершенно неожиданно и безызвестно для православно–верующих был зарегистрирован приехавший священник обновленческой ориентации. Несмотря на наши протесты, он упорствовал в своем направлении и тем самым заставил нас оставить этот храм своим посещением и перейти, несмотря на все трудности, неудобства и неуспеваемость исполнителей религиозных потребностей, в соседний храм. Для своего существования он дерзнул некоторые церковные вещи продать и тем самым подпасть под уголовное дело, скрылся, поставив на свое место заместителя, который от чрезмерного употребления алкоголя и голода лишился жизни и был найден семидневным трупом в подполе церковной сторожки, какового, к великому прискорбию и низости обновленцев, милиция города Можайска хоронила за свой счет.
Это было в январе 1934 года, тогда же в январе был зарегистрирован третий их священник Максимов, который, приняв еще при жизни покойного ценности храма и ключи, не показываясь верующим, не передав ключи в районный исполнительный комитет, с ключами уехал в Москву неизвестно для какой цели. Мы верующие не знали, в чем же дело? Храм стоит запертым, службы в нем не происходит. Стали справляться, почему храм закрыт и у кого же ключи? Обращались периодически ко всем органам власти о месте нахождения церковных ключей, но ответ получали отрицательный: никто не знает, где ключи, и власть храма не отбирала и не закрывала. Предложили подать заявление о существующем положении. Православно–верующие подали в горсовет заявление. Горсовет, рассмотрев заявление, разрешил подыскать мастера и подобрать ключи, и, если в храме не препятствует техническое состояние храма–здания, подыскивайте себе священника и отправляйте свою молитву. В таком положении было все исполнено. 11 июля зарегистрировали в районном исполнительном комитете избранного нами священника. Приведя храм в полный порядок и совершив три–четыре службы, являются — после семимесячного укрывательства и молчания — обновленцы с каким‑то полномочием от Мособлисполкома, просят председателя районного исполнительного комитета опечатать храм Вознесения. 23 июля храм опечатали как бы на один день до выяснения этого вопроса с верующими 25 июля сего года. 25 июля явились в районный исполнительный комитет и горсовет верующие и не являвшийся более семи месяцев обновленческий служитель культа Максимов с каким‑то своим представителем, но не имеющим никакого отношения к храму и приходу, и после долгих дебатов пошли в храм, опечатали все в ризнице… Районный исполнительный комитет дал разрешение на созыв общего собрания православно–верующих на 29 июля 1934 года. Собрание состоялось. Исполнительный орган избран, и протокол общего собрания представлен в районный исполнительный комитет, каковой велел явиться за результатом через один–два дня. Явившись за результатом 31 июля, 1 августа нам районный исполнительный комитет в решении отказывает ввиду того, что от обновленцев поступило заявление о протесте. И обновленческий служитель культа Максимов стал собирать подписи и набрал, как известно, до 11 человек, совершенно лиц не относящихся не только к приходу и храму, но и к вере, и на основании этих одиннадцати подписей председатель районного исполнительного комитета дал распоряжение его зарегистрировать. Ставится теперь невольно вопрос: кому же сдается молитвенное здание? Служителю культа для эксплуатации или же верующим для исполнения своих религиозных потребностей, для чего они избирают себе служителей культа? Коренной приход сего храма — деревни и часть города — совершенно обновленцев не желает и отказывается от уплаты при них каких бы то ни было налогов. А посему, на основании вышеизложенного, ходатайствуем и просим Московский областной исполнительный комитет, отдел по вопросам культа дать распоряжение районному исполнительному комитету и горсовету о передаче храма Вознесения в пользование коренному православно–верующему населению нашей общины».
Властями храм так и не был отдан верующим. Отец Иоанн обратился к священноначалию о назначении его на другой приход. Поскольку в этот период храмы в большом количестве закрывались безбожными властями, многие священнослужители лишились приходов. Кроме того, другие священнослужители вернулись из ссылок и лагерей, имея запрет на проживание в крупных городах страны. Заштатное духовенство порой долго ожидало назначения на приход. Поскольку отец Иоанн имел запрет на проживание в стокилометровой зоне вокруг Москвы и милиция отказывалась его регистрировать в Московской области, священноначалие посоветовало ему обратиться с прошением к архиереям соседних с Московской епархий о принятии в клир и назначении на приход.
Отец Иоанн в октябре 1934 года послал прошение архиепископу Тамбовскому Вассиану (Пятницкому) о принятии в клир Тамбовской епархии. В феврале 1935 года был получен ответ от секретаря епархии, что «число приходов все более сокращается и в то же время растет число безместного духовенства, которое неделями и месяцами ждет очереди на командировку в тот или иной приход. При таких условиях замещений вакансий Владыка не находил удобным вызывать Вас и ставить Вас в очередь»ожидающих». Но если Вы хотите рискнуть, то приезжайте, запасшись всеми необходимыми документами, хотя хороших приходов в настоящее время очень мало. Если Вам никоим образом нельзя устроиться в Московской или иной епархии, то можете на свой страх и риск приехать к Владыке».
В конце февраля 1935 года отец Иоанн обратился с прошением к архиепископу Тверскому Фаддею (Успенскому). 1 марта владыка прислал ответ: «В настоящее время нет свободных мест вообще, за сокращением приходов».
10 марта 1935 года отец Иоанн был назначен на служение в Михайло–Архангельский храм города Талдома Московской области. На праздник Пасхи Христовой власти запретили ему совершать обход домов верующих с молебнами. В первый день Пасхи отец Иоанн пришел по приглашению церковного старосты Волкова к нему в дом на чаепитие. Кроме отца Иоанна присутствовали и прихожане храма. Был там и некто Агентов, который занимался изготовлением свеч для прихода. За чаем зашел разговор о современных событиях в мире, об антирелигиозной агитации и воспитании детей.
19 мая 1935 года следователь НКВД допросил Агентова в качестве свидетеля, который так рассказал об этой беседе: «За чаем возник разговор на политическую тему, в процессе которого Честнов произнес антисоветскую по содержанию речь: если бы русский народ твердо держался своей православной веры и был бы вооружен духом русского патриотизма, тогда бы не посмела советская власть арестовать ни одного нашего священника, потому что народ единодушно, все как один вышли бы на защиту духовенства. Русский народ попал под пагубную агитацию большевиков, забыл свою православную веру и потерял дух патриотизма. Германия так сильна потому, что в ней силен дух патриотизма, сильна любовь к своему отечеству. Во всех странах Европы каждая нация, каждая религиозная группа дорожит и поддерживает свою самостоятельность. Честнов делал вывод о неизбежности войны, заявляя, что вся международная политика сейчас сводится к тому, чтобы заставить Германию уничтожить большевизм, ибо она является виновницей этого, потому что она в Россию привезла в запломбированном вагоне товарища Ленина. Продолжая говорить, Честнов заявил: сейчас Германия под давлением всех держав должна начать войну против СССР, а за ней пойдут все остальные державы, имея одну цель — уничтожить большевизм, который угрожает всему миру».
В тот же день, 19 мая, отец Иоанн был арестован. На обороте ордера на арест он написал: «Прочитанное мне настоящее постановление подписывать отказываюсь, так как в предъявленном мне обвинении, изложенном в настоящем постановлении, виновным себя не признаю». Начались допросы.
— Следствием установлено, что вы, гражданин Честнов, будучи в квартире церковного старосты Волкова, рассуждали на политическую тему, высказывались, в частности, о том, что русский народ подпал под вредное влияние большевиков, забыл православную веру и потерял дух патриотизма, высказывая необходимость укрепления православной веры и русского патриотизма в стране, то есть в бывшей России, приведя в пример этого Германию. Вы себя в этом виновным признаете?
— Виновным себя в антисоветской агитации в доме Волкова я не признаю. Когда я был у него в доме, то вел разговор следующего характера. Люди, именующие себя христианами, в сущности, потеряли дух христианский, не так, как другие вероисповедания, в частности мусульманское, иудейское и лютеранское, центром которого считается Германия.
—Следствием также установлено, что вы во время совершения службы в церкви проводили коллективную исповедь, в которой призывали верующих не слушать безбожную агитацию, а также всеми силами стремились к разрушению воспитания детей, получаемого ими в школе, призывали родителей воспитывать их, наоборот, в богобоязненности и послушании. Признаете ли себя в этом виновным?
