Василий Ирзабеков - Тайна русского слова. Заметки нерусского человека
«С чего сплетем Тебе венок?
В Твоем саду не видно роз».
«А вы забыли, что шипы
Остались Мне», – сказал Христос.
И из шипов они сплели
Венок колючий для Него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили Его…
Христос непостижимым образом пронизывает всю нашу жизнь – от младенческих яслей до смертного одра, а потому тысячу раз прав Александр Семенович Шишков, утверждая, что «народ российский всегда крепок был языком и верою: язык делал его единомысленным, вера – единосущным». Что касается загадочной русской души, амплитуда мнений о которой колеблется от высокопарных славословий до откровенного зубоскальства, то, по мнению автора этих строк, разгадка ее проста и сложна одновременно – смотря для кого. Думается, в истинно русской душе живет Христос, не понятый, а потому не принятый многими, а более всего – «просвещенной» Европой. И душа эта загадочна и непонятна им в той же мере, в каковой загадочен и непонятен для них Сам Спаситель, Который и поныне «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23). В Россию, как и во Христа, и в самом деле, по словам поэта, «можно только верить».
Так и слышу разумное, на первый взгляд, возражение: но ведь язык для русского народа куда более древнее понятие, нежели христианская вера. И что на это возразить? Выходит, и вправду чудо. А впрочем, пытливому читателю предлагаю поразмыслить: очень ли напоминает аскетический по форме и пока лишенный запаха бутон розы – распустившийся цветок, поражающий взгляд каким-то неземным совершенством? Так и первозданный язык был похож на бутон, в котором промыслительно было заложено то, чему предстояло дивно распуститься. И еще. Давным-давно прочел о том, как археологи обнаружили в одной из египетских пирамид закупоренные в древних сосудах зерна пшеницы. Рискнули высадить их в грунт – и они проросли! Так и язык русский. Изначально был он дарован людям, населяющим эти необозримые просторы, как те потаенные зерна будущего хлеба. Оставалось лишь ожидать божественных солнца и влаги, которыми и стала Православная вера. И явлена она была этому народу вовсе не тысячу лет назад, а гораздо раньше. Вспомним, еще святой апостол Господень Андрей приходил в эти земли, которые позже назовут Киевской Русью, приходил на Валаам, где водрузил в память об этом событии свой каменный крест и предрек процветание здесь христианской веры. И все это проявилось, проросло удивительными по красоте и силе всходами – живым великорусским языком, в котором всё проповедует нам Самого Христа. Не дадим же вытоптать заветную ниву!
Ответим за каждое слово
Искренне убежден, что в неотвратимом для каждого из нас финале, когда надлежит, помимо всего иного, держать ответ и за каждое слово (при условии, что нас вообще сочтут достойными диалога!), с нами будут говорить на русском языке. Так какого же качества, какой чистоты язык предъявим, на каком русском, вверенном нам для сохранения и умножения, будем ответствовать пред Судией?!
Как важно нам осознать это сейчас, пока еще есть время и возможность хоть что-то исправить. Нам, терпящим одно за другим поражения в стремительно сужающемся геополитическом и духовном пространстве. Нам, стремительно уменьшающимся в своей численности, в том числе и матерям, в ужасающем количестве убивающим собственных нерожденных детей. Нам, задыхающимся от табачного дыма и спиртового перегара, неизменно впадающим в уныние и отчаяние. Нам надлежит, наконец, осознать, что русский язык – один из последних форпостов самости народа – по-прежнему свидетельствует о высокой миссии, возложенной на русскую нацию, так чудно запечатленной в нем самом.
Подтверждение богоизбранности нации находим и в событии вселенского масштаба, происшедшего на берегу реки Свирь, куда в 1485 году, повинуясь божественному гласу, пришел из Валаама для совершения духовного подвига инок Александр. Здесь был « бор красен зело, место сие было леса и озеро исполнено и красно отвсюду и никтоже там от человек прежде живяще », здесь святой провел несколько лет в полном уединении, не вкушая даже хлеба, а питаясь лишь « зелием зде растущим », здесь позже основал он обитель, здесь на двадцать третьем году поселения явился ему Большой Свет – и он услышал исходящее из уст Трех лучезарных Мужей, вошедших к нему в храм, повеление: « Возлюбленный, якоже видиши в Триех Лицах Глаголющего с тобою, созижди церковь свою во имя Отца и Сына и Святаго Духа, Единосущной Троицы… Аз же ти мир Мой оставлю и мир Мой подам ти ».
И если впервые в истории человечества Троичный Бог явлен был человеческому взору в ветхозаветные времена святому праотцу Аврааму у Мамврийского дуба, то второй раз – на русской земле, русскому святому, русскому человеку (хотя и вепсу по национальности).
В своем знаменитом дневнике святой праведный Иоанн Кронштадтский в 1904 году запишет: «Что значило это явление новозаветному святому – не будем дерзать отвечать. Только будем стремиться почтить эту землю, тот монастырь, который был воздвигнут на севере русской земли по велению Бога-Троицы и самого "новозаветного Авраама " – преподобного отца нашего и чудотворца Александра».
Воистину смирение, как одна из доминирующих черт русского национального характера, нередко именуемая в миру скромностью, – тема для отдельного повествования.
Иваны, помнящие родство
Всякий раз вздрагиваю внутренне, услышав или даже прочитав имя Господа нашего Христа, которым так щедро награждают своих мальчиков некоторые наши братья по вере – те же греки и болгары. Уточняю – не осуждаю, а просто не могу привыкнуть к этому и принять. Может, они так буквально услышали призыв Христа быть как дети (Мф. 18, 3)? В конце концов, подбежать к уважаемому всеми взрослому человеку и дернуть его за бороду – привилегия малышей, не так ли?
Русским же людям нарекать своих чад именем Иисуса и в голову не придет. По сей день они привычно называют своих мальцов Иванами, и уже не первое столетие всех здешних мужчин именно так кличут за ближними и дальними пределами их необъятной сказочной земли. Правда, за глаза вкладывая почему-то в это имя некий уничижительный оттенок. И напрасно.
Издавна размышляя над феноменом исторического пристрастия русского человека именно к этому мужскому имени, автор этих строк пришел к выводу, которым, похоже, и утешился.
Вспомним, в Евангелии от Матфея Господь, говоря народу об Иоанне Крестителе, дает ему высочайшую характеристику, какую только мог заслужить земной человек: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя…» (Мф. И, И).
Как часто под словом послушание понимаем мы немедленное и буквальное исполнение воли того, кого признали для себя авторитетом, в том числе и духовным. Вот и младшая моя дочь, только лишь начинаю я фразу, обращенную к ней, уже бежит, торопыга моя, – ты ведь не дослушала меня, привычно сокрушаюсь я. И впрямь, для того чтобы правильно исполнить, вначале следует правильно услышать. Какое удивительное послушание (именно послушание – так услышать слова Христа!) проявил русский человек. Ведь это такая радость – называть своих сыновей, дорогих своих мальчиков, продолжателей рода и фамилии именем, освященным пречистыми устами Самого Спасителя! А потому дерзну предположить, что число Иванов, Ванечек и Ванюшек в нашей стране не просто статистика, а некий показатель духовного состояния, духовного роста, духовной мощи русской нации.
В записках о. Павла Флоренского за 1915 год прочел: « Знаю, что самое русское имя – Иван. Кротость, простоватость (или простота). У меня ноет желание, "желание чрева моего", иметь сына Ивана. Хочется родить сына Ивана… Удивительно, как среди студентов мало Иванов. Это худо. Очевидно, в духовной среде мало Иванов, а потому нет и ивановства: простоты и кротости ».
9. Долгое прощание
Борьба за язык – это борьба за веру
Из уст московского священника с самым простым русским именем, совершившего в свое время надо мною Таинство Святого Крещения, довелось как-то услышать слова, сказанные с амвона и глубоко поразившие. С той проповеди, с мысли о родственной, корневой нерасторжимости в языке и в жизни нашей радости и страдания, неразрывной их связи с несением Креста, и началась, наверное, в душе моей эта книга. Обращаясь к пастве, батюшка сказал тогда еще и о том, что, пожалуй, единственное место в мире, где один говорит, а другие молча внимают ему, при этом нисколько не чувствуя себя ущемленными, – Православный храм.
С этих слов батюшки я начинаю, как правило, свои выступления в различных аудиториях, припомнил о них и сейчас. И именно потому, что не стремлюсь никого удивить лингвистическими изысками или, не приведи Господи, ко-го-то поучать. Наверняка некоторые рассуждения мои покажутся кому-то наивными, что тоже не лишено смысла, ведь я писал не научный трактат. Да и желание, водившее рукой моею, было иным: прежде всего и более всего – поделиться радостью. Великой, не проходящей с годами, а только усиливающейся радостью о замечательном, не имеющем себе равных русском языке. А также болью от лицезрения того, что творится ныне с языком нашим, на что его пытаются обречь, какую скорбную ему уготовляют судьбу.
