К. Дик - Радикальная Реформация
Поселения в дельте реки Вислы
Меннониты нашли убежище в другой местности, находившейся на побережье Балтийского моря. И здесь их ждал радушный прием благодаря их умению проводить осушительные работы и земледельческим навыкам. К тому же в вольном городе Данциге, как и в крупных поместьях местной знати, было больше религиозной свободы. Многие из этих поместий находились в Польше, и какое-то время казалось, что там может быть такая же свобода религий, как и в Страсбурге. По этой причине, а также потому, что торговый путь из Амстердама в Данциг пролегал морем, многие меннониты и другие голландцы в тридцатых годах шестнадцатого века и позднее приезжали в дельту реки Вислы.
Вскоре образовалась и стала быстро расти меннонитская община. Поддерживались тесные связи с церквями в Нидерландах, о чем рассказывают старые письма, хранящихся в амстердамском музее. Менно Симонс в 1549 году посетил эту общину, чтобы помочь братьям решить одну церковную проблему, а Дирк Филипп проживал в Шоттланде, пригороде Данцига, приблизительно с 1561 года и почти до самой смерти, последовавшей в 1568 году. Были учреждены церковные общины около городов Данцига и Эльбинга и далее к востоку, неподалеку от Кенигсберга. Обычно меннонитам не разрешалось селиться в самих городах, и они постоянно подвергались репрессиям со стороны государственной церкви. И тем не менее они оставались большой и влиятельной общиной вплоть до Второй мировой войны; большинство меннонитов, переселившихся в Россию в восемнадцатом и девятнадцатом веках, были выходцами из этих братств.
Раскол среди братств
Испытывавшие трудности собственного становления как религиозного движения в обстановке гонений, голландские меннониты столкнулись с внутренними проблемами, тревожившими их. Для некоторых эти проблемы служили доказательством утраты прежних мечтаний, для других они были достойной сожаления, но по-человечески понятной и необходимой частью обретения братством христианской зрелости. Мы уже видели, какие крайности возникли, когда Давид Йорис безоговорочно уверовал в пророчества, а Адам Пастор стал стремиться к унитарности, и как большинством под руководством Менно эти течения были отвергнуты. Но где следует остановиться, отдаляясь от тех, с кем вы не согласны? Значительная часть истории меннонитов с 1555 по 1650 годы свидетельствует, что на вопрос о том, где следует остановиться при угрозе раскола братства, ответить непросто.
В диспутах этого периода выявились некоторые недостатки. Необходимость сохранения чистоты веры и религиозной практики, например, есть потребность, которую церковь и христиане должны ощущать во все времена, но как воспрепятствовать тому, чтобы борьба за чистоту веры не обернулась неправедным судом над теми, кто также искренне борется за это, но находит другие ответы на подобные вопросы? Для некоторых церковь как организация, требующая полного согласия и совершенной чистоты, брала верх над их любовью и заботой о людях, нуждавшихся в братстве и его поддержке. При этом также имело место и личное соперничество, хотя в этом признавались далеко не все. Даже такие видные руководители, как Менно, Дирк Филипс и Леонард Боуэнс не были свободны от подобных слабостей, приводивших к напряженности в отношениях с людьми и отсутствию духа всепрощения.
В значительной степени причина трудностей возникла в результате их скитальческой жизни и гонений. Люди, уходившие в другие места, привносили с собой обычаи и традиции своей родной земли, которые порой становились источником трений и разногласий в новом окружении. Так, например, фламандцы из Бельгии были довольно темпераментны и весьма эмоциональны в своих проявлениях, ценили нарядную одежду и любили хорошо поесть. Северные фризы, на чьи земли они пришли, были замкнуты и открыто своих чувств не выражали; их было не просто вывести из себя, но если их задевали, то они долго это помнили. Их меньше заботило то, как они одеты, но они имели красивую домашнюю утварь и постельное белье. Такие различия осложняли жизнь, несмотря на общую анабаптистскую веру, исповедуемую этими людьми.
Были также различия и относительно того, как воспринимать веру и как жить по ней. Некоторым хотелось претворять в жизнь новые идеи и новую религиозную практику, другие придерживались старых, испытанных в прошлом, путей. Несомненно, обе эти группы любили церковь, но их отношение к ней являлось причиной для разногласий. Следует помнить, что эти люди в большинстве своем испытали гонения и безоговорочно верили в свое учение. Те, кто желал идти на смерть за свою веру, часто были готовы разорвать все отношения с тем братом, которого они считали неправым; это было наследие времен, когда религиозные убеждения глубоко укоренялись в сознании людей, а терпимость не относилась к числу добродетелей.
Ватерландцы
Меннониты из Нидерландов и северных областей Германии в наши дни представляют собой объединения общин, ранее разделившихся. Это разделение произошло приблизительно в шестнадцатом веке между ватерландцами, получившими свое название от местности, где они жили, изобилующей реками и озерами, которая находилась севернее Амстердама, и последователями Менно Симонса. Ватерландцы выступали против неукоснительного применения церковного проклятия и отчуждения провинившегося. Сам Менно мог бы сотрудничать с ними, если бы не оказываемое на него давление со стороны Дирка Филиппса, и особенно Леонарда Боуэнса. Так как церковь должна "блюсти себя без пятна и порока" как невеста Христа, то на мужа Свен Рутгерс приблизительно в 1556 году было наложено церковное проклятие,, причина которого была забыта. Но Свен Рутгерс продолжала жить со своим супругом несмотря на требования Боуэнса оставить его; за непослушание на нее также было наложено проклятие. В знак протеста более умеренные верующие из числа ва-терландцев вышли из общины и образовали свою собственную, которую Боуэнс, к сожалению, сразу же окрестил "телегой для мусора"; то есть, они уже больше не требовали соблюдения церковной чистоты. Тем не менее община ватерландцев продолжала расширяться, что явно отражало чувства значительной части меннонитов. Противопоставив этим себя Менно Симонсу, хотя он был гораздо умереннее, нежели Боуэнс, они со всей очевидностью не желали называться менно-нитами и были известны как просто ватерландцы. Начиная с 1568 года, они были первой общиной, регулярно проводившей церковные конференции с широким представительством. Под руководством таких людей, как Ганс де Риес, они активно стремились достичь единства среди различных общин меннонитов. Сами себя они предпочитали называть "Doopsgezinde", что в переводе означает "думающие о крещении". Даже в наши дни так называют себя все голландские меннониты.
Фризско-фламандский раскол
Спустя всего лишь пять лет после смерти Менно Симонса произошло серьезное расхождение между теми, кто при его жизни объединился под его руководством. Это явилось самым серьезным расколом среди голландских меннонитов, преодолеть последствия которого удалось не скоро, хотя при этом не было каких-либо расхождений по вопросу о вере. Обе партии впоследствии снова разделились, но в целом для движения меннонитов это было менее существенным. История данного раскола представляется крайне запутанной, а изложение событий не всегда понятно. Тем не менее, вполне вероятно, что рассмотрение этой ситуации может оказаться полезным для того, чтобы понять, как люди, которые, в принципе, были правы, действовали неправильно, и насколько трудным становится примирение при допущении продолжения раскола.
Как ранее указывалось, во Фрисландию прибыло большое число фламандских меннонитов, что усложнило жизнь местных общин. В 1560 году церковные советы в четырех городах - Харлингене, Фране-кере, Доккуме и Лейевардене - заключили соглашение о сотрудничестве, но, по каким-то причинам, сохраняли его в тайне. Из девяти статей соглашения в трех говорилось о труде служителей во всех четырех братствах, помощи бедным и о порядке улаживания споров, которые нельзя было решить на месте. Фламандцы, оказавшись обойденными, пожелали включить и своего служителя в группу с другими, но его служение было поставлено под сомнение остальными из-за секретности соглашения. Когда соглашение огласили, фламандцы сочли себя ущемленными в своих правах. При голосовании братств по вопросу о фламандском служителе были допущены нарушения, что вызвало последующие трудности.
В этой ситуации Яна Вилленса и Любберта Герритса из Хурна убедили приехать и быть судьями в этом деле, причем обе стороны согласились принять любое их решение, каким бы оно ни было. После тщательного изучения они разобрались в сущности вопроса и в феврале 1567 года созвали собрание для примирения, на которое пришло много людей, в том числе и посторонние. После вступительной части, произнесенной в деликатной форме, фризов попросили встать на колени и молить о прощении за их ошибки. Когда они встали, фламандцев попросили сделать то же самое, однако им сказали, что подняться с колен им помогут фризы, так как на них, фламандцах, лежит большая часть вины. Любой человек, знакомый с фламандским темпераментом, предугадал бы последствия; кто-то это принял, но большинство было возмущено до крайней степени, в результате чего раскол усугубился. Последней надеждой был приезд из Данцига Дирка Филиппса, пытавшегося вместе с двумя местными руководителями оказать содействие, но достигнуть мира было уже невозможно.
