Филип Янси - В поисках невидимого Бога
Но даже когда я ставлю последнюю точку и откладываю перо (прошу прощения, компьютерную мышь) в сторону, процесс создания книги не заканчивается: мое произведение должны оценить другие люди. Например, сотворение книги, которую вы в данный момент держите в руках, продолжается и сейчас, именно в ту минуту, когда вы читаете это предложение. Художник работает, желая сказать людям нечто, на его взгляд, очень важное. А если его произведение вообще никто не увидит, творческий процесс так и останется незавершенным. Дороти Сэйерс называет заключительную стадию творческого акта, его последнюю составляющую, Признанием.
Если работа удалась, она вызывает отклик. Созерцание шедевра порождает в организме каскад биохимических и физиологических изменений: реагируют мышцы, сердце, органы дыхания. Американский драматург Артур Миллер говорил, что на премьере испытывает тревогу до той самой поры, пока не взглянет в глаза зрителям. Лишь увидев в зеркале души искорку признания, он понимал, что пьеса удалась. («Надо же, и это — я!») Признание завершает творческий процесс.
Дороти Сэйерс проводит тонкую аналогию с Троицей. Бог един, но един в Трех Лицах. Бог–Отец есть Идея (или Сущность) любой реальности. «Я есмь Сущий», — сказал Бог Моисею (Исх 3:14). Все, что существует, — абсолютно все — проистекает из этой Сущности и благодаря Ей.
О Боге свидетельствует все творение — квазары и пульсары, африканские муравьеды и австралийские ехидны, а особенно люди. Но Бог–Сын представляет Собой совершенное Выражение Сущего. Апостол Павел пишет, что Сын есть «сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр 1:3), «образ Бога невидимого» (Кол 1:15). Чтобы увидеть, каков Бог, посмотрите на Христа.
Последняя стадия Божьего откровения свершилась на Троицу, Пятидесятницу, когда Бог стал обитать внутри людей. Теперь в грешных людях живет Дух Божий, Тот Самый, Который «носился над водою» после сотворения неба и земли (Быт 1:1,2). Он привносит в нас нечто от Сущности Божьей и дарует нам Признание нашего нового «я». Мы «приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божий» (Рим 8:15–16). В день
Сошествия Святого Духа Божий акт творения достигает кульминации.
***«Бог создал человека, ибо любит рассказы», — сказал еврейский писатель Эли Визель. Главная идея, основной смысл Божьего рассказа — отношения Творца со Своими тварями. Если продолжить параллель между Богом и литератором, то можно сказать, что Бог написал и поставил на нашей планете пьесу, в которой все персонажи ведут себя, как им вздумается. Любому творцу — художнику, писателю, режиссеру, не говоря уже о родителях, — известно, что означает выпустить в мир плод своего творчества, свое детище и разрешить людям поступать с ним, как вздумается. Сотворить — значит отпустить на свободу. А Бог к тому же прекрасно знал, что дарованная человеку свобода позволит нам внести нечистоту во все Творение.
Однако Бог не только передал власть над сюжетом пьесы неуправляемым персонажам. Он еще вышел на сцену Сам. Он участвует в нашей истории. Событие, давшее начало летоисчислению, принятому во всем мире, — Боговоплощение: Слово, Которое «было в начале у Бога», «стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1:2,14). Всего за три года Своего служения Христос явил нам Сущность Бога в такой мере, какой не могли достичь все вместе взятые пророки. «Господи! Покажи нам Отца, и довольно для нас», — сказал один из учеников, Филипп, в минуту сомнений (Ин 14:8). Иисус ответил ему: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела» (Ин 14:9–10).
Незадолго до Своего Вознесения Христос поведал ученикам о троичности Бога, заповедовав им: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф 28:19). Боговоплощение, а затем и Пятидесятница вызвали переворот в человеческих представлениях о Боге. Лучшие умы Церкви около пяти столетий трудились над созданием учения и оттачиванием догматов о Святой Троице. Конечно, в мире ином нет неясности в вопросах о взаимосвязи Трех Лиц Святой Троицы между Собой. Однако по нашу сторону «тусклого стекла», где мы все видим лишь «гадательно» (1 Кор. 13:12), мы познаём все единственным доступным нам способом: во временной последовательности. Сначала из Ветхого Завета — о Боге–Отце, затем из Евангелий — о Христе Иисусе, потом из Деяний Апостолов и Апостольских Посланий — о Святом Духе.
Как–то мы обсуждали вопросы троичности Бога с друзьями. Мы пытались понять, как богословские абстракции связаны с практической жизнью. Элиза сказала: «Знаете, а ведь я пришла к Богу именно через Лица Святой Троицы. Маленькой девочкой я узнала о Боге–Отце и поняла, что Он свят, грозен и заслуживает благоговейного поклонения. Затем, уже подростком, познакомилась с Богом–Сыном: увидела в Нем человека, за Которым хочется идти всю жизнь. А потом со мной произошло как бы второе обращение: я ощутила и осознала силу Духа Святого, силу Божию, живущую во мне».
Это безыскусное свидетельство отражает, как мы, люди, воспринимаем пути Божьего откровения. Сначала Бог являет племени, которое Он ведет шаг за шагом, как отец ребенка, Свою святость и запредельность. «Начало мудрости — страх Господень» (Притч 1:7) — вот квинтэссенция учения, содержащегося в Ветхом Завете. Христос поднимает нас на новую ступень близости: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин 15:15). Перед Вознесением Он обещал послать Святого Духа, Утешителя, Который позволит нам еще теснее сблизиться с Богом — так, что практически каждый человек сможет участвовать в деяниях Бога на земле, было бы желание.
***Когда я работал журналистом, мне довелось встречаться со многими известными людьми: президентами, писателями, проповедниками, спортсменами–олимпийцами. Конечно, взаимодействие с ними сильно отличалось от общения с соседями или родственниками. Для одной только договоренности о встрече требовалось пройти через множество секретарей и прочих посредников. Сама же встреча неизбежно оказывалась деловой, конкретной и короткой, без пространных вступлений и разговоров о погоде. И естественно, я только спрашивал, а о себе не рассказывал.
С соседями все иначе. Мы почти никогда не уславливаемся о встречах заранее, а случайно сталкиваемся друг с другом у почтового ящика или выгуливая собак. Мы толкуем о погоде, спорте, планах на отпуск, угрозе лесных пожаров, о предметах общих интересов. Мы зовем друг друга на помощь, если чья–то машина увязла в снегу или в отсутствие родителей нужно приглядеть за ребенком. Иногда вечерком мы вместе выбираемся в кафе.
И с членами семьи тоже все по–другому: общение занимает много времени, и оно намного глубже, чем с соседями, а тем более — с великими людьми. Если я плохо себя чувствую, то в первую очередь поделюсь с женой и другими домочадцами. В семье мне не надо играть никаких ролей, воздвигать защиты и надевать маски. Здесь я могу быть самим собой, потому что все семейные отношения определяются родственной близостью.
Сближение с Богом, Единым в Трех Лицах, отчасти похоже на сближение с людьми. Бог открывается нам постепенно, и мы проходим путь от общения с «выдающейся личностью» до теплых родственных отношений, в которых человек может без напряжения и страха оставаться таким, какой он есть.
Возможно, некоторые христиане назовут такое сравнение непочтительным, но я хотел бы взглянуть на Троицу сквозь призму своего собственного богопознания, которое, безусловно, никак нельзя назвать совершенным. Но ведь всю полноту Божества не способен охватить ни один человек! Мы узнаём невидимого Бога лишь настолько, насколько Он Сам нам Себя являет в разных Своих Ипостасях. И всегда выходит так, что когда невидимый Бог нисходит в наш материальный мир и позволяет Себя воспринимать, то, наряду с получением несомненного блага, мы обязательно испытываем и определенные неудобства, которые некоторые люди воспринимают как нечто весьма отрицательное.
По мысли христианского писателя и журналиста Тима Стаффорда, хотя богословы обычно и рассуждают о различных качествах Бога — о Его всемогуществе, святости, суверенности, всезнании и так далее, — это не значит, что они постигли Его живую Личность. Да и любого человека мы узнаем по–настоящему не через сумму отдельных его свойств и качеств, пусть даже слагаемых будет очень много. Мы узнаем людей через истории их жизни. «Расскажи о себе», — прошу я в начале знакомства и ожидаю услышать, где вырос мой новый знакомый, какая у него семья, где он учился. Мало–помалу, когда дружба углубляется, у нас появляется общий опыт и общая история. Кстати, Тим Стаффорд — мой друг и коллега. Я написал его имя, и сразу вспомнил, как мы с ним каждое утро встречали восход на теннисном корте, как в походе нам не давало спать уханье и гиканье совы, как мы вместе совершали пробежки по пустынному африканскому пляжу и многое другое.
