Квинт Тертуллиан - Против Маркиона в пяти книгах

1. Итак, если общность и согласие благости и справедливости не допускает их разделения, то каким образом ты сможешь установить отличие между двумя богами в их разделении, разобщая Бога благого и Бога справедливого? Там находится благо, где справедливость. Вообще, с самого начала Творец был столь же благ, сколь и справедлив. И то, и другое Его качества проявились одновременно. Божья благость создала мир, упорядочила его Божья справедливость, которая, когда решила, что он должен быть сотворен из благого, приняла это решение по совету благости. 2. Делом справедливости является то, что провозглашено разделение между светом и тьмой,[373] между днем и ночью,[374] между небом и землей, между водой верхней и нижней,[375] между собранием морей и глыбой суши,[376] между светилами большими и меньшими, дневными и ночными,[377] между мужчиной и женщиной, между деревом познания [смерти][378] и жизни,[379] между миром и раем, между животными, рождающимися в воде, и животными, рождающимися на суше. Как благость всё замыслила, так справедливость распределила. 3. Всё в целом по этому приговору было расположено и упорядочено. Всякое положение, облик, действие, движение, состояние, возникновение и гибель отдельных элементов суть решения Творца, дабы ты не полагал, что Его следует считать Судией с того момента, как возникло зло, и таким образом не порочил справедливость, связывая ее со злом. Так мы показали, что она явилась вместе с создательницей всего — благостью, что и она, обнаружившаяся в Господе как судья Его деяний, должна считаться присущей Богу, т. е. природной, а не случайной.

1. Но, когда впоследствии зло вырвалось на свободу, и Божья благость с этого момента начала сталкиваться со своим противником, та же самая Божья справедливость получила также и другое дело — дело управления благостью уже в соответствии с < оказываемым ей> сопротивлением, чтобы эта благость, ограничив свою свободу, из-за которой Бог естественно благ, распределялась бы в соответствии с заслугами каждого, являясь достойным, отказывая недостойным, отнимаясь у неблагодарных и, таким образом, мстя всем противникам. 2. Таким образом, все это дело справедливости заключается в попечении о благости: то, что она, подвергнув суду, приговаривает, что, приговорив, наказывает, что, как ты говоришь, она свирепствует, — всё это содействует благу, а не злу. Говоря кратко, страх перед судом способствует благу, а не злу. Ведь благо, уже испытывающее затруднения из-за своего соперника, не могло навязывать само себя. Ведь даже если оно и способно это делать, оно, однако, как беззащитное перед противником, может сохраняться только под защитой некоей силы устрашения, которая заставляла бы искать и беречь благо даже тех, которые этого не желают. 3. Впрочем, при стольких соблазнах зла, обрушивающихся на благо, кто стремился бы к тому, чем можно безнаказанно пренебрегать? Кто берег бы то, что без риска можно потерять? Ты читаешь <в Писании >, что путь зла широк и весьма многие идут по нему:[380] разве все не перешли бы на него, если бы там не было ничего пугающего? Мы боимся ужасных угроз Творца, но, однако, с трудом можем оторваться от зла. А что было бы, если бы <нам> ничего не угрожало? Ты называешь злом ту справедливость, которая не благоприятствует злу? Ты отказываешь быть благой той, что заботится о благе? Каким должен быть Бог, чтобы угодить тебе? Каким полезно быть Богу, чтобы ты остался доволен? Таким, под властью которого грехи радовались бы? Таким, над которым насмехался бы дьявол? 4. Неужели ты счел бы благим того бога, который был бы способен сделать человека более плохим, гарантировав ему безнаказанность? Кто является творцом блага, если не тот, кто также и блюститель его? Соответственно, кто будет чужд злу, если не тот, кто ему враг? Кто будет врагом, если не завоеватель? Кто будет завоевателем, если не каратель? Таким образом, Бог целиком благ, поскольку Он во всем на стороне блага. Так, Он является всемогущим, ибо Он может поддерживать и поражать. Меньшее могущество — только помогать, ибо в этом случае исключена возможность делать что-либо иное. Какова у меня будет степень уверенности в получении блага от того, кто может творить лишь благо? Каким образом я буду стремиться к награде за непорочность, если не буду учитывать возмездие за порочность?

5. Я неизбежно буду сомневаться, воздаст ли и противоположной стороне тот, кто не способен воздать каждой из двух. Справедливость в высшей степени будет и полнотой самой божественной природы, являя Бога совершенным и Отцом, и Господом: Отцом — благодаря снисходительности, Господом — благодаря установлению порядка; Отцом — благодаря власти ласковой, Господом — благодаря власти суровой; Отцом, Которого следует с благоговением любить, Господом, Которого следует по необходимости бояться; любить, поскольку Он предпочитает милосердие жертве,[381] бояться, поскольку Он не желает греха; любить, поскольку Он предпочитает раскаяние грешника его смерти,[382] бояться, поскольку Он противится еще не раскаявшимся грешникам. Поэтому Закон устанавливает два предписания: Люби Бога[383] и Бойся Бога.[384] Одно касается подчиняющегося, второе — ослушника.

1. Всегда и во всем тебе встречается один и тот же Бог: поражающий, но и исцеляющий; умерщвляющий, но и оживляющий; унижающий, но и возвышающий; производящий зло, но и творящий мир, так что и здесь мне придется возражать еретикам. Ведь они говорят: «Он Сам заявляет о Себе как о создателе зла, говоря: Я — Тот, Кто производит зло[385]». 2. Ибо они, схватившись за общность наименования, из-за которой происходит смешение двух видов зла, ибо злом называются и грехи, и наказания, желают, чтобы Он мыслился создателем зла без разбора, дабы объявить Его виновником также и злобы. Мы же, обращая внимание на различие обоих видов, разделяя зло греха и зло наказания, зло вины и зло кары, определяем, что у каждой части зла имеется свой виновник: дьявол — у зла, связанного с грехом и виной, Бог же Творец— у зла, связанного с наказанием и карой, чтобы та часть приписывалась злобе, эта — справедливости, производящей зло суда против зла греха. 3. Следовательно, Творец заявляет о том зле, творить которое подобает судье. Оно является злом для тех, которым воздается, однако само по себе оно благо, поскольку является справедливым, защищает благо, враждебно грехам и на этом основании достойно Бога. <Или признай это, > или докажи, что это зло несправедливо, чтобы доказать его принадлежность к злобе, т. е. что оно — зло несправедливости, ибо если оно будет принадлежать справедливости, то уже не будет злом, но благом, а злом только для тех, у которых вместо зла осуждается непосредственно благо. 4. Утверждай в таком случае, что человек, по своей воле презревший божественный закон, несправедливо понес то, быть лишенным чего он не пожелал;[386] что злоба прежнего века несправедливо была побита ливнями,[387] а затем и огнем;[388] что Египет, отвратительнейший, суеверный, более того, гонитель народа-пришельца, несправедливо был поражен десятью казнями![389] Бог ожесточает сердце фараона,[390] но заслужил быть предоставленным погибели тот, кто уже отрицал Бога,[391] кто надменно столько раз прогонял послов,[392] кто уже увеличивал трудовую повинность народа;[393] наконец, будучи египтянином, фараон давно был виноват перед Богом в языческом идолопоклонстве, почитая скорее ибиса и крокодила, чем живого Бога. Истреблял Бог и сам народ, но за его неблагодарность.[394] Насылал на детей медведей, но за их непочтительность к пророку.[395] Дерзость поколения, которому подобает стыдливость, должна была быть наказана.

1. Итак, рассмотри сначала справедливость Судии; если ее разумность подтвердится, тогда и суровость, и то, в чем она проявляется, будет признано разумным и справедливым. А чтобы нам не задерживаться при исследовании многих предметов, приведите также [определенные][396] возражения, чтобы оспорить приговоры; оправдайте грехи, чтобы обвинить суды! Не порицайте Судию, но обличайте Его как злого судью! Ведь если Он и взыскивал с сыновей грехи отцов,[397] то применение этого лекарства требовало жестокосердие народа, чтобы люди, хотя бы заботясь о своих потомках, соблюдали божественный закон. Ибо кто не заботится о спасении сыновей больше, чем о своем? 2. Но если и благословение, данное отцам, предназначалось также их семени, без какой-либо его предшествующей заслуги, почему и вине отцов также не распространяться на сыновей, [как милость, так и немилость] чтобы на весь род переходила и милость, и немилость?[398] При этом не отменяется то, чему надлежало быть установлено впоследствии; что не будут говорить, будто отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина,[399] т. е. ни отец не примет грех сына, ни сын — грех отца, но каждый будет отвечать за свой грех, чтобы, когда исчезнет жестокосердие народа, справедливость, обуздав жесткость закона, судила уже не род, но лица. 3. Хотя, если ты принимаешь истинное Евангелие, ты поймешь, к кому относится приговор Воздающего детям за грехи отцов, а именно к тем, которым предстояло самим себе по своей собственной воле вынести этот приговор: Кровь Его — на головы наши и наших детей? Итак, Божье провидение определило человеку[400] то, что было услышано прежде.