Каникулы Элси - Финли Марта
Девочка не могла больше оставаться в комнате и быстро вышла на балкон, на котором было открыто окно. Она стояла, прислонившись к перилам, и тихие слезы одна за другой падали на пол.
— Ох, няня, няня, — бормотала она тихонько, — почему ты оставила своего бедного ребенка с разбитым сердцем? Как я буду без тебя жить? Без единого человека, кто бы любил меня?
— Элси, — услыхала она голос мистера Динсмора совсем рядом с собой. — Я думаю, что ты считаешь меня очень жестоким отцом, который разлучил тебя с твоей няней. Не так ли?
— Папа, милый папа, не говори так, — воскликнула она разрыдавшись и, быстро повернувшись к нему, она схватила его руку, умоляюще посмотрела ему в лицо. — Я знаю, что ты имеешь право поступать так, папа. Я знаю, что принадлежу тебе, и ты можешь поступать со мной так, как захочешь, и поэтому я постараюсь подчиниться без жалоб. Но я не могу не чувствовать печали и не плакать.
— Я не осуждаю тебя за то, что ты сейчас плачешь, что извинительно при данных обстоятельствах, — ответил он слегка потеплевшим голосом и добавил. — Я не испытываю наслаждения от того, что причинил тебе горе, Элси, и хотя я и отослал прочь твою няню, я обеспечил тебя другой служанкой, которая, как я думаю, будет к тебе уважительной и доброй. Она будет исполнить все твои желания. Если она не устроит тебя, тебе нужно будет только дать мне знать, и я ее немедленно уберу, а вместо нее пришлю другую. У меня есть веские основания для того, что я делаю. Уже долгое время ты противишься моей воле, и я постараюсь поместить тебя и иное окружение. Я боюсь, что тетушка Хлоя, может быть молча, но поддерживала тебя в твоем упрямстве, и поэтому я намереваюсь держать вас отдельно друг от друга до тех пор, пока ты не научишься быть покорной и послушной.
— Дорогой папочка, — кротко ответила девочка, — ты неверно думаешь о няне, если считаешь, что она поддерживала меня когда-либо в непослушании тебе.
Наоборот, она всегда повторяла мне, что я должна всегда с готовностью и радостью подчиняться любому твоему желанию, если только оно не противоречит Слову Божьему.
— Вот, вот, оно как раз и есть! — прервал он ее, нахмурившись. — Она и миссис Мюррей воспитали тебя так, словно ты и они мудрее в толковании Библии и в решении вопросов, правильно или неправильно, чем твой отец. И вот исключительно эту-то идею я и решил выбить из твоей головы.
Она открыла рот, чтобы ответить, но, приказав ей молчать, он повернулся, чтобы уйти. Элси прижалась к нему, умоляюще заглядывая ему в лицо.
— Ну, — остановился он, — что еще, чего ты хочешь?
Она никак не могла заговорить.
— О, папа, — наконец всхлипнула девочка, — мне так одиноко и грустно, не сядешь ли ты хоть на немножко и не возьмешь ли меня к себе на колени - Мое сердце так болит, и мне хочется прижать голову к твоей груди хотя бы на одно мгновение. Ох, папа, дорогой мой папочка, неужели ты не позволишь мне? Неужели ты не поцелуешь меня один, только один раз? Ты знаешь, что я совершенно одна! Совершенно одна!..
Он не мог противостоять ее умоляющему взгляду и жалостливым словам. Слеза навернулась ему на глаза, и торопливо сев, он посадил ее себе на колени, крепко прижал к себе, поцеловал ее губы, лоб, щеки, и, быстро поставив опять, не произнеся ни слова, торопливо удалился.
Некоторое время Элси стояла на том месте, куда он ее поставил, затем, опустившись на колени перед диваном, откуда он только что поднялся, она положила туда свою головку, горько рыдая.
— Ох, папа, папа! Ох, няня, няня, дорогая моя, милая няня! Вы все ушли! И я теперь одна! Одна! Одна! Совершенно одна! Никто не любит меня, никто не поговорит со мной... О, няня! Ох, папа, вернись, приди ко мне, к твоей бедной маленькой Элси, потому что сердце ее разрывается…
Увы, эти ласки, вымоленные с такой надеждой, только еще больше усилили ее чувство одиночества и покинутости. Но среди этой жгучей боли вдруг слуха ее коснулись звуки нежного любящего голоса, прошептавшего, как легкая музыка: «Не оставлю тебя и не покину тебя» (Евр. 13:5). «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис. 49:15). «В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло» (Ион 5:19). Всхлипывания стихли, слезы катились медленнее, пока совсем не исчезли, и маленькая страдалица задремала.
«Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены» (Ис. 66:13).
Глава 8
Элси сидела в комнате одна, когда послышался легкий стук в дверь, после чего она тут же отворилась, и к немалому удивлению девочки, в комнату вошла тетя Аделаида. Она закрыла и тут же заперла за собой дверь, а потом сказала:
— Я рада, что ты одна, хотя, конечно, теперь ты всегда одна. Я вижу, — продолжала она, усаживаясь рядом с онемевшей от изумления Элси, — что ты удивляешься, что бы могло привести меня к тому, с кем я не разговаривала вот уже несколько недель. Но я тебе всё расскажу. Я пришла с искренним желанием оказать тебе услугу, Элси, хотя я не знаю, как понимать или объяснить твое упрямство. Я искренне поддерживаю решение твоего отца сломить тебя, но, мне кажется, он чрезмерно резкий и суровый в некоторых своих методах.
— Пожалуйста, не надо, тетя Аделаида, — прервала ее Элси с мольбой в голосе. — Пожалуйста, не говорите мне так о папе, ведь вы знаете, что я не должна этого слушать.
— Фу! Вздор какой! — возразила Аделаида. Очень некрасиво с твоей стороны прерывать меня, но как я хотела заметить, я не вижу никакого смысла в запрещении тебе переписываться с мисс Аллизон. Ведь ее письма не принесут тебе никакого вреда, а даже наоборот, потому что она сама доброта. Итак, я принесла тебе от нее письмо, которое было вложено в одно из адресованных мне.
С этими словами она вытащила письмо из кармана и протянула Элси. Девочка тоскливо посмотрела на него, но не сделала ни одного движения, чтобы взять его.
— Спасибо, тетя Аделаида, вы, конечно же, очень внимательны, — проговорила она со слезами на глазах,— и я бы с удовольствием прочла его, но я не могу прикоснуться к нему без папиного разрешения.
— Почему? Вот глупый ребенок! Он никогда об этом и не узнает! — быстро воскликнула ее тетя. — Я никогда не скажу ни слова ему или еще кому бы то ни было, и, надеюсь, ты тоже ни за что никому не скажешь. А если ты боишься, что письмо каким-нибудь образом может попасть в его руки, уничтожь его сразу же, как только прочитаешь.
— Милая тетя Аделаида, пожалуйста, заберите его и не искушайте меня больше, потому что я очень хочу его. Я боюсь, что возьму его, если вы будете уговаривать меня, а это будет очень неправильно. — И Элси отвернулась.
— Я предполагаю, что ты просто не доверяешь мне, не бойся, — ответила Аделаида мягким голосом. — Хорас никогда не узнает это от меня, и нет никакой опасности, что он может узнать об этом, потому что я сразу же напишу Розе и предупрежу, чтобы она пока больше не присылала тебе писем.
— Я совсем не боюсь доверять вам, тетя Аделаида, и я не думаю о том, что есть какая-либо опасность, что папа об этом узнает, — искренне ответила Элси, — но ведь я сама буду знать об этом, и Бог тоже будет знать. Вы же знаете, что Он велит мне быть послушной моему отцу во всем, что не является нарушением Его заповеди, и я должна быть послушной ему, независимо от того, как бы трудно мне не было.
— Ты в самом деле странный ребенок, — сказала Аделаида, кладя письмо обратно в свой карман и поднимаясь, чтобы уйти. — Такое сочетание послушания и непослушания я вообще отказываюсь понимать.
Элси только хотела объяснить, но Аделаида остановила ее, сказав, что у нее нет времени выслушивать ее, и торопливо вышла из комнаты.
Элси смахнула слезу и опять взялась за свою книгу: она намеревалась приготовить урок к следующему дню, когда была прервана таким неожиданным приходом своей тети.
