Фредерик Фаррар - Жизнь Исуса Христа
Иисус приветствовал ее приход. Дивный вид богатой жатвами местности, на которой с одной стороны тянулись необозримые поля, с другой возвышались круглые массы гор Евала и Гаризина, история Иакова, соседство гробницы Иосифа, воспоминание об Иисусе Навине, Гедеоне и длинном ряде царей израильских представляли много тем для размышления. Но Иисус чувствовал жажду и утомление. Сидя возле прохладной воды, Он не имел средств достать ее и сказал женщине: дай мне пить.
Каждый путешественник на востоке очень хорошо знает, с какой радостью и готовностью исполняется подобная просьба. Жалкий феллах, даже дикарь бедуин, чувствует, по-видимому, необыкновенное удовольствие, если им удается угостить жаждущего путешественника этим бесценным напитком. Но ненависть и соперничество между иудеями и самарянами были так упорны, общение так мало, что даже подобная просьба могла вызвать в самарянке выражение удивления и сомнения. Как ты, будучи иудеем, просишь пить у меня, самарянки, ибо иудеи с самарянами не сообщаются, говорила женщина.
Кротко, без укора Спаситель отвечал ей, что если бы она знала Его и просила у Него, то Он дал бы ей живой воды. Сообразив глубину колодезя и неимение у него никаких средств достать воду, самарянка с недоверием и национальной гордостью выразила свое сомнение, как относительно того, что Он может достать воду, так и относительно того, что будто бы Он больше отца их Иакова, который сам выкопал этот колодезь и пил из него. Но было в словах Его нечто поразительное, нечто внушающее ей благоговение; потому что она в дальнейших речах своих стала называть Его господином.
Она думала об обыкновенной воде, пьющий которую возжаждет вновь, а вода, о которой Он говорил, хранилась в источнике, находящемся в сердце, — утоляющем навсегда всякую жажду и текущем в жизнь вечную.
Иисус просил ее о ничтожной услуге, а сам предлагал ей вечный дар. Чувствуя сердцем, что она находится в присутствии какого-нибудь великого пророка, она стала просить, но, не поняв Его слова, желала получить воду, с тем чтобы напившись ее, не ходить уже более к этому колодцу.
Вследствие чего Иисус, прервавши вдруг первоначальный разговор, обратился к ней с приказанием: пойди и позови мужа своего и приди сюда. Что вызвало подобное требование, догадаться трудно. Поводом к нему мог быть с незапамятных времен укоренившийся на востоке обычай, что для мужчины, а в особенности для равви, было не только неприлично, но прямо непозволительно вести разговор с чужой женщиной, а легко могло быть и желание поразить каменное сердце женщины, пробудить в ней уснувшую совесть. Самарянка принуждена была отвечать, что у нее нет мужа, а Спаситель, подтверждая эту грустную исповедь, высказал ей тайну ее свободной и развратной жизни. У нее было пять мужей и тот, с которым она теперь жила, не был ее мужем.
Увидя, что пред нею великий пророк, но стараясь удалиться от рассказа своей собственной истории, — о которой, само собой разумеется, ей желательно было говорить насколько возможно меньше, — женщина тотчас же обратилась к вопросу, сильно занимавшему поколение, к которому принадлежала она, и поколение, к которому принадлежал тот, с кем она говорила, поселяя между тем и другим вражду непримиримую, Судьба предоставила ей беседу с великим учителем: разве это не удобный случай разрешить навсегда великую распрю между иудеями и самарянами: Иерусалим ли, построенный Соломоном, или гора Гаризин, давнишнее святилище, — откуда Иисус Навин произносил свои благословения, где Авраам готов был принести в жертву сына своего Исаака, — были святым местом Палестины? Указывая на вершину горы, возвышающейся на восемьсот футов и сохранившей еще развалины древнего храма Манасии, разрушенного Гирканом, она предложила Ему вопрос: отцы наши поклонялись на этой горе, а вы. говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме.
Короток и прост был ответ Иисуса на этот вопрос, относительно самарян. Иудеи совершенно правы. Иерусалим есть местность, избранная Богом, и в сравнении с самарянством иудейство было чище и правильнее. Но, после объяснения временного племенного спора, Он произнес замечательные пророческие слова, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу, но на всяком месте в духе и истине.
Глубоко тронута была самарянка. Но могло ли одно просто случайное слово неизвестного человека и чужеземца разубедить ее вдруг в верованиях, в которых родились и воспитались она и ее отцы. Знаю, отвечала она, что придет Мессия, то есть Христос. Когда Он придет, то возвестит нам все.
Тогда Иисус сказал ей: это Я, который говорю с тобою.
Странное стечение обстоятельств! Рождение Иисуса было в первый раз открыто ночью нескольким неизвестным и невежественным пастухам; первое полное и ясное личное извещение об Его звании, как Мессии, сделано при колодце, в томительный полдень, одной неизвестной женщине, самарянке. К этой бедной, невежественной грешнице обращены были слова с бессмертным значением, — слова, которым впоследствии до скончания мира все будущие века будут внимать, преклонив колени, с затаенным дыханием! Чьего ума достанет придумать, чьей фантазии вообразить такие простейшие события, недоступные для ума человеческого?
На этом прерван был разговор. Ученики возвратились. В прозрачном воздухе издалека могли они видеть и слышать своего учителя в продолжительном, важном разговоре с одинокой фигурой. Потому что колодезь Иакова расположен на возвышенном месте, на одном из отрогов Гаризина, в той части долины, которая невозделана, лишена тени, деревьев и жилья.
Он, еврей и равви, разговаривал с женщиной, и притом с самарянкой! Ученики удивились, однако же ни один не сказал: чего Ты требуешь? или: О чем говоришь с ней? Мысль об Его величии, любовь и вера к Нему заглушали всякое удивление, всякое любопытство.
Между тем женщина, в восторженном настроении забывши даже свои водоносы, поспешила в город передать чудесную встречу: здесь находится тот, который открыл ей тайну ее жизни. Не Мессия ли это?
Самаряне, — как заметно из рассказов всех евангелистов, будучи проще и склоннее к убеждениям, нежели иудеи, — тотчас же, по словам женщины, толпами высыпали из города. Видя их приближение, ученики просили Его, чтобы Он чего-нибудь съел, потому что было далеко за полдень, а путешествие, совершенное им утром, утомительно. Но, восхищенный возможностью преподать учение, Иисус забыл о голоде. У меня есть пища, которой вы не знаете, говорил Он своим ученикам. Но они слишком мало понимали, что с самого детства Он жил не одним хлебом. В них постоянно встречал Он то же самое грубое, буквальное понимание Его слов. Писания их, истинный язык, на котором они говорили, — исполнены иносказаниями, но в этом случае ум их не проникся смыслом слов Иисусовых и остановился на мысли: разве кто принес Ему есть. Каково же было Ему при каждом случае встречать даже в своих избранниках такое странное непонимание, что материальные образы служили только проводниками для глубоких духовных мыслей? Но у кроткого и смиренного сердцем не было нетерпения. Моя пища, сказал Он им, есть творить волю пославшаго Меня, и совершить дело Его. Показывая же на стремившихся к Нему полем жителей Сихаря, Он продолжал: не говорите ли вы, что еще четыре месяца и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши, и посмотрите па нивы, как оне побелели, и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут. Вы будете счастливыми жнецами жатвы, которую Я посею в труде и скорби; но Я, сеятель, радуюсь мысленно грядущей радости.
Личное объяснение самарян с Иисусом убедило многих из них гораздо сильнее, нежели рассказ женщины. Снисходя к просьбам жителей Сихаря, Он пробыл там с учениками около двух дней. Само собой разумеется, что это двухдневное учение имело сильное влияние на обильное обращение самарян в последующие годы[176]. А в то время с восторгом говорили они известившей их женщине: уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос.
ГЛАВА XVI
Отверженный назарянами
До сего времени в рассказе можно было следовать хронологическому порядку, указанному евангелистом Иоанном. Теперь в первый раз встречаемся мы с серьезно трудным вопросом, касающимся порядка, в каком преподаваемо было Иисусом Его спасительное учение.
Множество писателей всех христианских наций, посвятивши на это года, а некоторые всю свою жизнь, старались разработать этот вопрос, но к достижению полного соглашения оказалась совершенная невозможность. Рассмотрение этих двусторонних доказательств, по множеству спорных пунктов, — которые пришлось бы разъяснить, прежде приступления к решению задачи, — составило бы книгу в несколько объемистых томов, но, не устранивши окончательно затруднений, вышло бы только из рамки задуманного мною труда. Я старался удержать только главные положения и, не входя в споры, не претендуя устранить возможные возражения, рассказать события в том порядке, который, после учащенной работы, мне показался наиболее достоверным, стараясь однако же удержать евангельский порядок для тех событий, время которых определено у евангелистов. Приведение в неоспоримый, надлежащий порядок происшествий кажется для меня невозможным, да и не представляется делом необходимым. Если бы точное определение сроков и места Христова учения было существенно необходимо для полного уразумения жизни Спасителя, то каждый из христиан может быть уверен, что нам сообщены были бы об этом нужные сведения. Божественное вдохновение, руководившее евангелистов при их рассказах о жизни Иисуса Христа, внушало им единственную мысль рассказать нам все необходимое для мира и благоденствия наших душ и не допускало с их стороны никакой заботы об удовлетворении нашего любопытства и еще менее исторического интереса. В их писаниях не трудно заметить прямое указание, что все мысли наши должны быть обращены более на духовное, внутреннее содержание, чем на материальную сторону рассказов; все взгляды сосредоточены на личности Иисуса Христа, который живет с нами вовеки, постоянно, даже до конца мира, а не наружные проявления той жизни, которая в Совете Божественной Воли предназначалась Ему, как средство для искупления человечества. Нам никогда не доведется узнать всего того, что нам хочется, но мы можем быть всегда сынами Божьими и учениками Христовыми, если сохраним только слова Его, переданные нам апостолами, и будем делать только дела, которые Он нам вменяет в обязанность.
